— Сиди смирно, и тогда, быть может, я дарую тебе легкую смерть. Сейчас же время трапезы.

Ногти на ее руке почернели и вытянулись острыми серпами, которыми она отсекла руку Куна и, притянув ту ко рту, впилась заострившимися зубами. Почти минуту слышались ее причмокивания, а потом она вдруг резко остановилась и отбросила в сторону загоревшуюся руку. Тело мальчика на полу тоже пылало, причем только оно — пол и одежду огонь не трогал. Глядя на это, Сонг испуганной кошкой попятилась назад в комнату, но резко остановилась и, согнувшись пополам, выблевала из себя поток пламени — мертвый мальчик мстил за себя и брата.

Губы Сонг обуглились, щека выгорела так, что в прорехе показались острые нечеловеческие зубы. На шее и, должно быть, ниже зияли горелые проплешины. Она что-то настойчиво повторяла, Лин сначала подумал, что ругательство, но потом разобрал по губам невероятное:

— Сонг! — звала богиня. — Сонг! Явись и исцели меня!

Но бывшая изгнанницей в собственном теле не спешила подчиняться чужой злой воле, и была права. Пусть в ее теле, но эта тварь должна страдать! А еще лучше — умереть! Только может или нет богиня умереть в чужом теле, Лину не суждено было узнать. Она перевела на него полный неистовой злобы взгляд и оскалилась, отчего кровь из ран заструилась сильнее.

— Исцели меня, или я примусь за него.

Что-то в ней изменилось в одно мгновение. Взгляд увлажнился, в руках появилось знакомое голубое сияние, из которого вверх по коже потянулись исцеляющие руны. Кровь остановилась, раны поблекли и принялись очищаться, чтобы вскоре затянуться. Лин смотрел на это и мысленно проклинал малодушную Сонг, сдавшуюся чужой воле. Злость на нее пересилила отвращение и ненависть к себе, и ему удалось разорвать держащие его тени. Он перехватил поудобнее заколку, думая, что раз та сумела тварь освободить, то и убить тоже сумеет, и кинулся к Сонг.

Он не метил в сердце. Он вообще никуда не метил и едва не разжал пальцы, когда она вздрогнула и отшатнулась к стене. Только ее пальцы, окутанные синим сиянием, скользнули к его щеке, стирая одну-единственную слезу.

— Живи, Лин, — прошептала она и с силой оттолкнула его от себя прямо в открывшийся позади разлом.

Он сильно ударился спиной о каменный пол, и по пальцам, до сих пор сжимающим заколку, потекла уже его кровь. Боли почему-то не было, только в глазах временами темнело, словно сознание собиралось его покинуть. Лину бы несказанно повезло, если все так и случилось, но он продолжал отчетливо осознавать, что натворил, и внутри кипел огонь самоненависти, как у обычного творца, а не целителя.

По полу простучали тяжелые шаги, сопровождаемые звоном цепи, и над Лином склонилось синее рогатое лицо в обрамлении рыжих волос и бороды. Агни? Нет, быть не может! Откуда у Сонг силы отправить его в Авекшу? Да и зачем после того, что они натворили? Особенно после ритуала… Только это и впрямь был Агни, Искра Огня, он что-то спросил, но Лин ничего не понял и тупо помотал головой, сильнее сжав ненавистную заколку из металла, выплавленного из камня, упавшего с неба. Почему этот камень упал не на него? Сколько бы всего ни случилось теперь!

Векш не стал спрашивать снова, как и дожидаться возможных ответов. Он заставил Лина разжать пальцы, отняв орудие убийства, после чего начертил на его ладони и затем на лбу и шее свои руны, после чего пришла долгожданная тьма…

Из забытья его грубо вырвали, словно облили ледяной водой, и Лин подорвался на месте, не сразу осознав, кто он и где находится. Понимание пришло в виде нависающего над ним рыжеволосого векша, все еще чертящего на нем свои исцеляющие руны.

— Не тратьте силы попусту, — отмахнулся Лин, но получил резонное возражение:

— Это крохи, которые быстро восстановятся. К тому же вы мне требуетесь в сознании, чтобы подтвердить то, что рассказала кровь.

Глаза зажмурились сами собой, и рука потянулась к горлу, дабы придушить еще не зародившийся в нем стон. Агни торопливо отстранил ее, задержал в своей.

— Оставьте горе на потом — сейчас не время.

Лин перевел на него затуманенный злостью и печалью взгляд, но ядовитые слова не шли, словно и их тоже исцелили векшские руны, как и следы отравления тенью. А все потому, что река не пришла, когда была так нужна!

— Повторю: сейчас не время горевать и винить себя. Потому что мне понадобится ваша помощь.

— Где вы раньше были со своими просьбами⁈

— На привязи, — Агни кивнул на валяющиеся неподалеку цепь и кандалы с обугленными краями разреза. — Мать не хотела отпускать меня на Землю — боялась, что богиня Сарасвати возьмет надо мной контроль и заставит открыть Врата.

— У нее Сонг! Она тоже Ключ!

— Вы уже проболтались о своем знании, что, к счастью, «замки» разные. Когда Яма создавал технологию закрытия Врат, ему подсказали, что между Вратами и Стеной Изначального Пламени есть крошечная прослойка из междумирья, а потому закрыть Врата можно только Искрой Воды, а открыть — исключительно Искрой Огня. Знаю, о чем вы думаете. Мол, Ключ Огня тысячелетия принадлежал векшам. Но сначала они не могли им воспользоваться, потому как векшские тела не выдерживали такого сильного пламени. Тогда мать выпросила у Сарасвати мою душу, чтобы наделить будущее дитя Искрой. Богиня не знала, что названная дочь, благодаря в том числе ее силе тоже ставшая богиней, обманет и возьмет меня под защиту. Потому здесь на Авекше никто не мог заставить меня использовать силу во вред Земле. И раз Сарасвати призвали туда, мне вход оказался заказан, и мать с помощью брата посадила меня на цепь. Но та заколка…

— С чего вы так заботитесь о чужом мире? — Лин перебил, потому что не мог слушать про заколку и ее чудесные свойства — сам видел, что она сделала с браслетами, после того как… Боги всех миров! Он даже додумать эту мысль не мог, как последний трус!

— Это долгая история, — ответ векша, прозвучавший вовремя, показался чужеродным в лившихся только что откровениях. — Оставлю ее себе. Да и времени у нас не так много — вскоре меня придут проведать, нам надо торопиться.

— Куда?

— Исправлять то, что вы натворили, несмотря на мои предупреждения, — он протянул руку и скомандовал: — Поднимайтесь. Начнем с Лабиринта Смерти.

Даже будучи целителем, Лин в свое время прошел оба уровня Лабиринта, а существование третьего, названного Лабиринтом Смерти, всегда считал байкой. Думал, что там просто обрыв или очередное из подземелий с какой-нибудь аномальной зоной, например, лишающей магии. Бескрайняя пустыня выбивалась из этого представления, но он был слишком усталым и подавленным, чтобы удивляться. Он и на выбежавшую к нему навстречу темнокожую женщину в алом сари не обратил бы внимания, если бы Агни не отпихнул его в сторону и не преградил ей путь, перехватывая своими ручищами.

— Ями, не надо! — взмолился векш, пока фурия пыталась вырваться.

— Он убил его! — голос ее был грозным, но в нем отчетливо слышалось отчаянье — отчаянье матери, потерявшей единственное дитя. — Я тысячелетия пыталась выловить душу Кирана!.. Тысячелетия! Я доверилась крови этого гада, что вкупе с даром целителя и силой Хранителя должны были помочь моему мальчику! А он!..

Агни передалось ее горе, и он на короткий миг ослабил хватку. Ями этого хватило, чтобы вырвать и вновь броситься к Лину, дабы выцарапать ему глаза, а то и вовсе разорвать на мелкие клочки, ведь ярость ее была сильна. Но Агни ухитрился снова перехватить, что не помешало Лину отступая оступиться и рухнуть на мягкий песок, глубоко в него провалившись.

«Почему бы тебе не погрести меня под собой?» — не торопясь вставать, подумал Лин, и раздавшийся над ним громогласный смех показался достойным ответом.

Мгновение спустя могучая рука легко подняла его на ноги и отряхнула, но отпускать не торопилась. Ее владелец с доброй насмешкой смотрел на Лина сверху вниз, как будто давно хотел увидеть, да был сильно занят. Интересно, какие дела могут быть у хозяина Лабиринта Смерти? Ведь перед Лином стоял никто иной, как Яма, легендарный векшский правитель, предавший свою богиню и изготовивший Ключи для Врат.