«Развелось же у меня Иванов среди командиров», — невольно подумал я, когда командир наездников вошёл ко мне в комнату и доложился по-военному. — И тебе здравствовать, Иван. Дело у меня есть к тебе.

— Слушаю, Лорд.

— Был у меня тут гость из другого мира и захотел он авиационные бомбы весом до ста килограмм. И я подумал, а почему бы и нам не использовать их? Гранаты же зачаровываем.

В самом деле, гранаты магией в моей дружине улучшают, а здоровые бомбы, которые наездники могут с невероятной точностью сбросить на головы немцам в любом месте, нет. А ведь эффективность у такого подарочка возрастёт в разы при правильном наложении рун. Десяток грифонов увезут минимум десять, а то и все двадцать тех же ФАБ50. А эти боеприпасы по силе зачарования легко переплюнут по эффективности бомбы массой в пять раз большей.

— Так я давно о том же думаю! К дивчинам нашим подходил, но они вечно заняты, сказали, чтобы шёл к Ростовцевой. Наместница меня послушала и, кхм, — он кашлянул в кулак, — отправила восвояси. Сказала, что дорого зачаровывать бомбы. Для должного эффекта много маны треба вбухать в них и накопителей не абы каких добавить.

— Понятно. Вот что, Иван. Сегодня же займись вопросом бомб. Нужно нашим союзникам штук десять и нам раза в два больше.

— Сделаю, Лорд, — заверил они меня.

Поле ухода казака я отправился к Дубу-Очагу, чтобы проверить количество энергии. Результат меня приятно удивил. Оказывается, недавняя работа по структурированию сети из природных каналов, подводящей ману к Очагу, уже заработала вовсю. И энергии поступает столько, что я уже сегодня смогу построить любой объект только на одной энергии, без ресурсов. Вернее, все нужные ингредиенты я получу из всё той же маны, причём очень быстро, так как её хватит и на ускорение процесса трансфигурации. Подобный расклад менял многое. Я могу построить одну башню, а чуть позже, через неделю, например, провести через перерождение ещё одного мага. И не целителя, а боевого. Или же уже сегодня получить нового грандмастера артефакторики, который займётся зачарованием тех же авиабомб. Или пару обычных мастеров-артефакторов. Пожалуй, последний вариант более полезен в текущих условиях. Мне сейчас нужно магическое оружие и боеприпасы в огромных количествах и те амулеты, которые не могу купить в лавках или они стоят слишком дорого. С подобной работой мастера справятся не хуже, чем гранды. Ну, а то, что по силам лишь таким, как Сата и Ойра, мне сейчас прям так уж срочно не требуется.

— Решено, пусть будут простые артефакторы, — вслух озвучил я принятое решение, стоя напротив трона под дубом. Резко развернувшись, я отправился в магистрат, чтобы поделиться планами с Ростовцевой и заняться отбором кандидатов для перерождения.

— Вы можете мне не поверить, но уже двадцать второго июня, то есть в первый день войны я почувствовал, что она будет не просто тяжёлой для Германии, а катастрофой, — произнёс немец, сопроводив свои слова тяжёлым вздохом.

Моим собеседником в данный момент являлся генерал-полковник вермахта Эвальд фон Клейст. Из него при помощи ментальных чар давно было выужено всё, что только можно. Во время этих разговоров из него удалось вытянуть кое-что интересное, на чём можно сыграть себе на пользу.

— И что же случилось в этот день? — поинтересовался я.

— В тот день под Луцком две танковые дивизии из моей танковой группы, при поддержке одной мотопехотной дивизии были остановлены всего одной артиллерийской бригадой русских. Только убитых в пехоте было свыше пятисот человек. Русские пушки подожгли семьдесят танков, причём несколько из пушек стояли на своих позициях до конца и не отступили! — очень эмоционально поведал мне немец. — Вместе с танками погибли чуть более ста членов экипажа. Ещё столько же получили ранения и ожоги, — он смолк на несколько секунд, потом продолжил. — Мне тогда было страшно. Если подобные потери придётся нести каждый день в стычках с противником, который уступает в числе, то через неделю от нашей армии не останется ничего, кроме переполненных лазаретов, горящих танков на полях и могил с крестами. Потом… потом стало куда спокойнее, когда перестали встречаться такие упорные командиры с обученным личным составом. Ну, и авиация хорошо помогала громить их с неба. Я даже запомнил имя того русского, который командовал артбригадой — полковник Москаленко.

— Пауль, вы ещё верите в победу Германии? — задал я ему вопрос в лоб.

Тот зло взглянул на меня, поджал губы, секунды две сверлил яростным взором, а потом отвёл его в сторону. При этом, не сказав ни словечка.

— Ясно, — хмыкнул я. — Жаль, что у меня больше не гостит ясновидящая, а то бы я попросил её показать вам будущее вашей страны после разгрома в этой войне.

— Я не верю шарлатанам.

— Но в магию же вы верите? Или вы считаете, что всё увиденное в моём городе создано шарлатанами?

Он опять не ответил. Да мне и не требовались его слова, ауры вполне хватало, чтобы узнать, о чём он думает и чего боится. Генерал-полковник, разгромивший вражеских соединений за год войны чуть ли не больше всех остальных немецких полководцев, испытавший триумф под Киевом в прошлом году и под Харьковом в этом, когда пленил несколько сотен тысяч (!) красноармейцев, вдруг сломался в душе, оказавшись в плену. Внешне он хохорился, а вот внутри был напуган. Мои подчинённые прочитали в его мыслях мечту стать самым первым командующим, который взял в плен миллион вражеских солдат и уничтожил хотя бы в два раза меньше… и вдруг он мгновенно был сброшен с небес на землю. То нападение на колонну напугало генерала так, что отголоски этого страха прочно угнездились в его душе. Тишин и Белогора при допросах генерала дополнительно простимулировали этот страх, усилив надлом пленника. Это не ментальная закладка, которая однажды слетит, здесь всё «своё родное».

— Я тогда скажу, — продолжил я. — Через год Германии не станет. Вашего фюрера повесят после суда и задокументируют казнь фотографиями и киносъёмкой. Вместе с ним будут повешены все его помощники и главы министерств со своими заместителями. Те генералы, кто уцелеет, будут казнены или отправлены на долгие годы в тюрьмы за свои преступления. А уж что придётся вынести простым немецким гражданам, когда в их дома войдут солдаты чужих армий… Впрочем, вы это хорошо и без меня знаете, не так ли? Ваши солдаты такие же. От Третьего Рейха останется небольшая республика размером не больше половины от старой площади. Ваша Родина, генерал, лишится выхода к морю, Восточной Пруссии, восточных и южных территорий. А также пары областей на западной границе, которые заберёт себе Франция. Название страны исчезнет, вы будете гражданами республики, которую через два поколения перестанут связывать с Германией. Вы лишитесь заводов, музеев, учёных и инженеров, ценных ресурсов и всего остального, что станет трофеями Франции, Англии и СССР. Немецкие женщины станут продавать себя за кусок хлеба мужчинам, в том числе евреям и цыганам. Немцам будет запрещено занимать самые оплачиваемые должности, а детям перестанут давать высшее образование. Их уделом станут четыре класса и самые грязные работы…

— Хватит! — вспылил он и ударил ладонью по столу, при этом чуть не столкнув кружку с чаем. — Я вам не верю!

Я пожал плечами:

— От вашего «верю — не верю» будущее Германии не изменится. Кстати, Восточную Пруссию я планирую забрать себе.

— У вас сил не хватит, — огрызнулся он.

— Ошибаетесь. У меня и сил, и возможностей столько, что их хватит, чтобы высадить десант в Берлине и захватить город. Вы хоть знаете, кто разгромил ваши армии, разрушил укрепрайоны и прорвал линию обороны в том месте, куда вас направил фюрер? — я прищурился и посмотрел на собеседника покровительственно-свысока. — Молчите, генерал? Это сделал я. Мои солдаты уничтожили штабы полков и дивизий, вывели из строя танки, артиллерию и самолёты, порвали связь, взорвали мосты и железные дороги, чтобы задержать подкрепление. Вырезали немецкие роты и батальоны в траншеях и блиндажах. Красная Армия всего лишь заполнила ваши же окопы. Без моей поддержки вы бы отогнали их назад.