Во вторую группу входили те, кто поддерживал Лианну Бэар. Почему Селина перестала считаться претенденткой на победу, я не знала, но теперь она была на стороне Лианны. Вместе с ними держались Кора, Наэми, Мелва, Жизель и Кайла Бораллис.

В последней группе было всего трое — я, Тамилла и принцесса Заралия.

Принцессе, похоже, судьба будущего двора Левардии была безразлична, а Тамилла, оставшись без старших родственниц, просто не захотела ввязываться в чужие компании. Именно она подбежала ко мне по возвращении и даже обняла, пока остальные рассматривали меня так, будто у меня выросла вторая голова.

— Ты в порядке? Сколько можно было торчать у целителей? Ты что, умираешь?

Она была так забавна в своём возмущении, что я рассмеялась.

— Да, уже лучше, — я действительно чувствовала себя намного лучше. А больше всего грели душу слова из письма от Рено Эсклара. Я не до конца понимала, о чём он писал, но его намёки на независимость и возможность работать вне дворца давали надежду. — А ты что же, не выбрала будущую королеву?

Я сказала это прямо, без обиняков — всё равно все слушали. Если верить Аделаиде и Жизель, атмосфера в крыле сильно изменилась, и лучше уж говорить открыто.

Две большие группы девушек молчали, делая вид, что заняты чаепитием, но на самом деле прислушивались к разговору, ожидая, что ответит Тамилла.

И та не подвела.

— А вдруг победит принцесса? Ты сама говорила, что её могли прислать с политическими целями, и я не представляю, чтобы она дошла до финала и принц её не выбрал. Это же будет оскорбление для Иштавары! Я лучше с тобой буду общаться и держаться подальше от остальных, — горячо заявила кузина.

В глазах многих девушек мелькнули сомнения. Не у всех — Ариса, например, спокойно пила чай, и я сомневалась, что она всерьез надеялась остаться при дворе. Аделаида, похоже, просто сидела рядом с подругой. Жизель за другим столом грустно вздохнула, переглянулась с Наэми, и обе вышли подышать свежим воздухом.

А может, и пообщаться с принцессой Заралией.

— Почему ты больше не общаешься с Барбарой? — спросила меня Селина через час, когда я снова вышла в общие комнаты и занялась письмом Имиру, которого не видела уже много десяток.

Мама говорила, что у него всё хорошо и он даже передал ей денег. Когда я, испугавшись, переспросила, она объяснила, что брат каждый день ходит на ту же работу, что я ему нашла. Ему по прежнему платят ежедневно, и он даже начал откладывать деньги в свою ячейку.

Чудеса! Вот что стабильный и быстрый доход делает с человеком!

— Это она не общается со мной. А я не собираюсь навязываться тем, кому я не нужна, — сказала я спокойно. На самом деле в начале Отбора я защищала Барбару от воров и даже пыталась с ней поговорить, но она ясно дала понять, насколько ей это не нужно.

— И что, тебе совсем не интересно?

— Ты хочешь с ней подружиться? — спросила я прямо у Селины и заметила Кору, проходившую за её спиной.

Леди Монтрас без стеснения разглядывала меня, с еле заметными оттенками жалостливого торжества. Кажется, именно об этом говорила тогда Аделаида: участницы знали о моих проблемах со зверем и были уверены, что я не пройду следующее испытание.

— Возможно, — ответила Селина дерзко и уверенно. — И с ней, и с принцессой, и с Лианной.

— Если кому-то это и под силу, то только тебе, вперёд, — я не удержалась от громкого смешка, хотя в чем-то несдержанная Селина меня искренне умиляла. Несмотря на то, что она была довольно скандальной и временами стервозной, ей каким-то образом удавалось общаться со всеми, будто чужие обиды её никак не беспокоили. — А со мной подружиться не хочешь?

— Ты не пройдешь, это все знают, извини.

— Мне кажется, если бы вы меньше старались что-то изображать и оставались собой, были честными в дружбе и поддержке друг друга, у вас было бы больше шансов, чем с этими странными интригами, — спокойно ответила я. — Если Барбара победит, она точно не забудет, как та же Кора пыталась от неё избавиться.

— Барбара не пройдёт следующее испытание. Как и ты, — резко бросила Кора и ушла.

Барбару я увидела одну совершенно случайно. Она, как и я, отправляла письма — целую стопку, которую передала слуге, отвечавшему за сбор почты. Я наблюдала издалека, поражённая выражением её лица.

Боль, надежда, неуверенность — словно она не знала, имеет ли право на эти чувства. В уголках её карих глаз блестели слёзы, и она даже поцеловала одно из писем перед тем, как отдать его.

Когда я подошла, смогла рассмотреть имя получателя.

Чего я ожидала?

Возможно, имени Леонарда, мне почему-то казалось что она не полностью переболела своими чувствами. Или имени другого тайного возлюбленного. А может, даже ребёнка, о котором никто не знал, ведь Барбара была замужем много лет и, возможно, скрывала его от общества.

Нет.

Письма были адресованы её родителям, и отправлялись в город, где она выросла и где я несколько раз бывала в их поместье.

Быстро отослав письмо Имиру и заранее подготовленное письмо Финну, я направилась вслед за бывшей подругой, чувствуя, как в груди нарастает тревога. Мне не терпелось спросить её о феромоне, о котором говорил Леонард, но я не знала, как начать разговор, понимая, что она просто уйдёт, как делала уже не раз.

Не нападать же на неё?

— Твои родители больны? — спросила я ей в спину и увидела, как Барбара вздрогнула, обернувшись ко мне… с гневом в глазах.

Похоже, я задела слишком болезненную для неё тему.

Мы находились на узкой дорожке, что вела из обширных парковых земель вокруг дворца к небольшой роще у крыла участниц Отбора. Дорожка петляла между арками, увитыми густым плющом и цветущими лозами. Сквозь листву струился мягкий солнечный свет, ложась на гравий золотистыми пятнами. Где-то вдали журчал тонкий ручей.

Идиллия, резко контрастирующая с бурей чувств в глазах моей бывшей подруги.

— Поэтому ты плакала? Отправляя им письма? Мы ни разу не видели их за всё время Отбора, хотя все остальные родители здесь.

— Мои родители в полном порядке, — резко ответила Барбара, отворачиваясь и, видимо, собираясь уйти. Но я поняла, что не могу упустить этот момент.

— Тогда ты не приглашаешь их, потому что они сразу почувствуют, как изменился твой феромон? — спросила я прямо, решив не ходить вокруг да около. Вполне возможно, что больше мне не удастся застать её одну. — И потому что этот феромон теперь похож на мой, феромон твоей бывшей лучшей подруги?

Услышав это, Барбара резко обернулась. Дорожка была настолько узкой, что подойти к нам с обеих сторон было невозможно.

— Лучшей подруги? — ответила она вопросом на вопрос, осматриваясь. — Разве лучшие друзья так поступают? Я проклинаю тот день, когда встретила тебя… Я потеряла всё, совсем всё, по твоей вине!

— Ты про Леонарда?

Барбара рассмеялась — горько, с надрывом, и в этом смехе слышалась ненависть.

— Да… его тоже. И даже сейчас он не может забыть тебя, после того, что ты сделала.

— Его тоже? Что ещё ты потеряла?

— Что, вина замучала? Всю свою жизнь, всё… Его, родителей, ребёнка, уважение! Семь лет я прожила в мучениях, которых тебе даже не снились! Но теперь… теперь наступит справедливость. Ты узнаешь, каково это — когда у тебя отбирают любимого, твоё будущее.

Родителей, ребёнка?!

О чём она?!

— Какого ещё ребёнка? — зарычала я, делая шаг к Барбаре.

Внутри образовалось сосущее чувство, когда я увидела настолько горячую ненависть, а ещё поняла, что Барбара, похоже, знала о моих чувствах к Каэлису.

— Барбара!

— Моего ребёнка! Следующего наследника де Рокфельтов, моего сына с Леонардом! — наконец ответила она, чуть отступая, увидев, что я сделала ещё шаг к ней.

В эту минуту, когда она оказалась прижата к высокому кустарнику, она вновь напомнила мне напуганного котёнка. И взгляд, метнувшийся в сторону, показал, насколько сильно она хотела уйти.