– Каким образом именно эти две прищепки могут попасть в какое-нибудь море? – поинтересовался я.

– Не знаю, но в группе «Немо» как раз сейчас много говорят об охране окружающей среды, я слышал краем уха.

– Про это я хотел бы с тобой поговорить… – начал я, но меня остановил Вальтер.

– Вы меня, пожалуйста, извините, – вмешался он, – но истинная проблема – это не материал, из которого сделаны прищепки. Истинная проблема в том, что наш план сработал. По крайней мере, первая его часть. Каждый из этих двоих втянул две полные ноздри кокса. Но к сожалению, после этого оба временно впали в кому.

– Это я уже понял, – ответил Саша. – Но данная проблема слишком сложна для меня. Поэтому я предпочитаю от нее уклониться и вести дискуссию о пластмассовых прищепках.

– Что значит «временно впали в кому»? – спросил я вдогонку.

– Это значит, что хотя они и отключились вскоре после употребления кокаина, но еще некоторое время жизненные функции у них сохранялись. Сейчас уже нет. Потому и временная кома. Сейчас-то все уже кончено. С обоими.

– Проблема была в качестве или количестве? – спросил я, чтобы тоже несколько отвлечься.

– Без понятия, – ответил Вальтер. – Но думаю, этим можно объяснить, почему Хольгерсоны не хотели потреблять свою собственную наркоту. Потому что они знали, что она – дерьмо. В малых количествах это не так уж опасно. Но три грамма, наверно, уже смертельная доза.

«Вот черт. Это значит, нам придется самим отрезать у них ухо», – проворчал мой внутренний ребенок.

«Это значит, что из-за твоей распрекрасной идеи мы сейчас имеем на своей шее два трупа, которые нам придется как-то устранить», – проворчал я.

«Если речь идет лишь об устранении трупов, то у меня найдется одна идея».

«Пожалуйста, не надо», – пробормотал я.

Однако идея, которую мой внутренний ребенок презентовал мне как блестящую, и в самом деле была не такой уж глупой. Во всяком случае, она возбудила во мне достаточно любопытства, чтобы я тут же осведомился у Вальтера насчет ее практического воплощения.

– Как защищены мобильники этих двоих? – спросил я, прервав слегка затянувшееся молчание.

Ответ на этот вопрос меня полностью удовлетворил.

На обратном пути домой у меня наконец появилось время обсудить с Сашей предстоящее заседание родительского совета. Я вел машину. Саша сидел рядом со мной.

Нашу личную охрану я отменил. Люди Вальтера ночью уже достаточно для нас сделали. Даже на взгляд Вальтера, опасность от Хольгерсонов была минимальной.

Саша держал в руке контейнер. На нем красовался единорог. В контейнере лежало ухо. В стерильных условиях.

Кем бы ни был шантажист, его ультиматум с ухом мы сумеем выполнить. Пусть и не с ухом Бориса.

– Это же контейнер из детсада? – спросил я, бросив взгляд на пластиковую емкость.

– Нет. Это мой, мне просто нравятся единороги, мне лично. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что вчера у меня был разговор с дамами из комитета.

– Точно. Расскажи! Кто из этих родителей «ручная граната»?

– Вообще-то, никого. По сути, все очень милые. И речь шла не столько даже о детях. В основном о климате.

– Не собираешься же ты утверждать, что климат не имеет никакого отношения к нашим детям?

Нет. Этого я не собирался утверждать. Я собирался всего лишь сообщить, с какими требованиями мы можем столкнуться послезавтра.

– Значит, так, все началось с дискуссии о запрете фруктового пюре в группе «Немо», потому что иначе мир погибнет. И в этом будут виноваты дети. Ты об этом что-нибудь знаешь?

– Ничего конкретного. Там сейчас работает эта идейная практикантка. Просто поговори с ней, если тебе что-то не нравится.

Очень практичный подход, который я и так уже хотел применить. При этом актуальный запрет фруктового пюре здесь и сейчас волновал меня больше, чем конец света через четыре миллиарда лет. Я перешел к более трудным темам.

– Кроме того, в родительских кругах теперь высказывается пожелание, чтобы мы полностью отказались от пластика в детском саду.

Саша принял это спокойно:

– Хорошая идея. Но я не знаю, действительно ли все родители хотят, чтобы мы каждый день ходили с детьми голышом играть в лес.

– Зачем вам это делать?

– По-другому свободный от пластика детский сад не получится.

Это было убедительно.

– По крайней мере, тогда исполнилось бы и следующее желание родителей – климатически нейтральный детский сад.

Саша кивнул:

– Климатически нейтральными мы могли бы стать, если бы вообще не ходили в лес по причине того, что нас не существует.

Тоже подход, который помог мне продолжить.

– Хорошо, если бы нас вообще не существовало, можно было бы отмахнуться и от третьего желания, которое беспокоит меня больше всего. Родительский комитет хотел бы осмотреть отопительную систему в подвале, чтобы мы представляли себе, что за углеродная центрифуга на самом деле отапливает детский сад.

– Отопительную установку, за которой живет Борис?

– Именно.

– Прежде чем толпа детсадовских мамочек обнаружит, что углеродная опасность отопительной системы – наименьшая наша проблема в подвале, лучше уж нам самим выдрать оттуда всю установку и подарить им.

Что-то во мне кликнуло. Господин Брайтнер на тренинге по осознанности рассказывал о таком подходе: не бороться с проблемой, а «приветить» ее. И пусть эта проблема отрабатывается на своей собственной энергии. А что, если все желания мамочек из родительского комитета – запрет на пластик, климатическая нейтральность, групповые детсадовские фотографии с поддержанием прав личности – воплотить в жизнь во всей их полноте таким образом, чтобы в результате проблема возникла бы у мамочек из-за осуществления этих желаний? А не у нас из-за стремления их избежать.

У моего внутреннего ребенка спонтанно родилось несколько идей на этот счет, которыми я, тоже спонтанно, поделился с Сашей.

Саша был, мягко выражаясь, в восторге. За остаток пути мы вчерне набросали сценарий послезавтрашнего заседания детсадовского совета. Саша пообещал проработать наши задумки.

Идеи моего внутреннего ребенка становились все более зрелыми. На этот раз они не только казались многообещающими, но и не подразумевали никакого насилия.

На следующее утро я встал уже в шесть часов. Дел было полно. Комиссар Петер Эгманн собирался о чем-то со мной поговорить. Но еще до этого мы с Сашей должны были удовлетворить требования шантажиста. Мы должны были, в соответствии с его желанием, сфотографировать ухо. Со всех сторон. И потом завернуть его в титульную страницу сегодняшней бульварной газеты. И положить на стену парка.

С Сашей мы договорились, что во время своей пробежки он раздобудет газету и булочки. Будучи приверженцем правильного баланса между работой и личной жизнью, я предложил обставить это дельце с ухом как деловой завтрак. Мне нужно было только накрыть стол.

Поэтому сначала я расчистил обеденный стол. Взял книгу о внутреннем желанном ребенке, положил ее обратно в бумажный конверт со статьей о золотом младенце и отнес в спальню.

Извинительное письмо моему внутреннему ребенку уже не лежало там, где я оставил его вчера утром, но ни в тот момент, ни после, когда я накрывал на стол, это не привлекло моего внимания.