– Линда Лукинд. Почему вы не заинтересовались ею? – спросил я.

Телин потягивала свой кофе.

– Само собой, мы рассматриваем все, что может иметь отношение к делу, – сказала она и провела пальцем по губам.

– Вам известно, что у Линды Лукинд есть пара совершенно таких же туфель, как и у Стеллы? Тех самых, которые оставили отпечатки на месте преступления.

Комиссар полиции чуть не поперхнулась кофе.

– Что? А вам-то откуда это известно?

– Наверное, не так принципиально, откуда я это знаю. Мне рассказал один человек. Вопрос в том, почему вы это не выяснили. Почему вы не проведете обыск в квартире Линды Лукинд?

Агнес Телин промокнула салфеткой губы.

– Я не могу обсуждать с вами ход предварительного следствия, но я гарантирую…

– В данный момент у меня нет оснований полагаться на ваши гарантии. У меня такое чувство, что вы не делаете свою работу.

– Очень жаль, что у вас такое чувство, – произнесла Агнес Телин. – Но это не так.

Я сделал глубокий вдох:

– Линда Лукинд в течение многих лет подвергалась избиениям и унижению со стороны Кристофера Ольсена. Когда же она наконец решилась заявить в полицию, вы не стали ее слушать и закрыли дело. У нее были все основания вершить правосудие самолично. Она хотела отомстить человеку, который сломал ей жизнь. Бывают ли более очевидные мотивы? Кроме того, у нее есть как раз такая обувь, которая была на убийце. Вы можете объяснить мне, почему она на свободе, в то время как моя дочь сидит за решеткой, даже не имея возможности поговорить с родителями?

Агнес Телин покосилась на дверь. Было очевидно, что ей трудно что-либо возразить.

– Все это смахивает на предвзятость, – продолжал я. – Беспредел.

– Я понимаю, что вы ощущаете фрустрацию, однако нам известно гораздо больше, чем вам, Адам. Положитесь на нас – мы делаем все от нас зависящее, чтобы выяснить истину.

– Но почему тогда вы не рассказываете, что вам известно?

Она почесала нос.

– Я могу сказать так. У нас были основания не доверять словам Линды Лукинд. Мы провели обширное расследование в связи с обвинениями, которые она выдвинула против Кристофера Ольсена, и следствие было закрыто из-за отсутствия доказательств. Ничто не указывало на то, что нечто подобное происходило в действительности.

– Вы хотите сказать, что Линда Лукинд лжет?

Агнес Телин закусила губу.

– Я просто рассказываю, к чему пришло следствие.

Агнес Телин подождала, пока я не размешал сахар в чашке.

Неужели Линда Лукинд провела меня? Стало быть, это она сошла с ума, а не Ольсен и обвинила его в избиениях, чтобы отомстить.

– Ведь скорее правило, чем исключение, что мужчины, избивающие своих жен, уходят от правосудия? – спросил я.

– Чаще всего трудно бывает найти весомые доказательства, – сказала Агнес Телин. – Но в данном случае обнаружилось так много неясностей, что я советую вам осторожно относиться к сведениям, полученным от Линды Лукинд. К сожалению, больше я ничего не могу сказать.

Этого и не требовалось. Она не сомневалась, что Линда Лукинд солгала по поводу Кристофера Ольсена. Я тоже был убежден, что Линда что-то скрывает.

– Однако это мало что меняет. Если Линда Лукинд готова была выдвинуть против бывшего сожителя лживые обвинения, то с таким же успехом могла и применить насилие. Вы ведь это понимаете?

Агнес Телин попыталась скрыть ладонью вздох:

– Я слышу, что вы говорите, Адам.

Я стиснул зубы. Она слышала, что я говорю, но не намеревалась ничего предпринимать.

– Когда вы в последний раз разговаривали со Стеллой по телефону? – спросила она.

Какое это имеет отношение к делу?

– На самом деле я точно не помню. Мы почти никогда не разговариваем по телефону. Я перестал звонить – она все равно не отвечает. Переписываемся эсэмэсками или в мессенджере.

– Вы сказали, что связывались с ней по эсэмэс в пятницу вечером.

– Ну, не совсем связывался. Я послал ей сообщение, но не получил ответа.

– Вы уверены?

Я не спешил отвечать. Может быть, полиции удалось восстановить сообщения Стеллы? Или они конфискуют у меня мобильный и исследуют его содержимое? Не стоит попадаться на лжи, которая в дальнейшем не будет иметь ровно никакого значения.

– Честно говоря, не помню. Может быть, ответила, а может, и нет.

Комиссар откашлялась.

– Когда вы в последний раз видели мобильный телефон Стеллы?

Что? Я отвернулся, чтобы скрыть изумление. Полиция не обнаружила мобильник Стеллы? Я считал само собой разумеющимся, что они забрали его во время обыска.

– К сожалению, не помню.

Агнес Телин сделала отметку в блокноте.

– Вы видели телефон после того, как Стеллу задержали?

Что все это значит? Где же телефон Стеллы, если полиция его не нашла?

– Нет, – ответил я.

Агнес Телин резко втянула носом воздух:

– Это очень важно, Адам. Вы помните, что было надето на Стелле, когда она вернулась домой в пятницу вечером?

Меня прошиб холодный пот.

– Это что – допрос? Я имею право не отвечать на ваши вопросы.

Телин молча смотрела на меня.

– Я не обращаю внимания на одежду. Моя жена всегда сердится на меня, что я не замечаю ее обновки.

Агнес Телин делано улыбнулась:

– Но ведь вы разговаривали со Стеллой, когда она вернулась домой? Вы видели, в чем она была одета?

– Да, пожалуй.

– Вы не обратили внимания на что-нибудь необычное? Пятна или что-нибудь еще?

– Было темно. Не помню точно…

Не помнить – это не совсем то же самое, что лгать. Я использовал малейшую лазейку, чтобы отвертеться. Тем временем Телин нервными пальцами перелистывала свои бумаги.

– Когда вы впервые услышали имя Кристофера Ольсена?

– В субботу, – честно ответил я. – Когда узнал, что вы задержали Стеллу.

– Стало быть, до этого момента вы о нем не знали?

Я потер глаза:

– Насколько мне известно, нет.

– Адам, это простой вопрос. Вы слышали об Ольсене или нет?

– Нет, не слышал.

– Стало быть, Стелла не называла его имени. Говорила ли она о ком-то, не называя по имени, как о своем бойфренде? Вам было известно, что она с кем-то встречается?

– У Стеллы не было бойфренда. Можете спросить кого угодно. Насколько я понимаю, она пару раз встречалась с Ольсеном случайно. Зачем ей желать ему смерти? Это нелогично.

– Человеческое поведение не всегда поддается логике.

– Но чаще все же поддается.

Агнес Телин взяла со стола одну из своих бумаг.

– Послушайте вот это, – произнесла она и прочла вслух: – «Думаю о тебе двадцать четыре на семь. Сам понимаешь, как я скучаю». Или вот это: «Ты самое прекрасное, самое сексапильное существо на земле. Безумно рада, что повстречала тебя».

От отвращения в горле встал ком. Как она может так со мной поступать? Это вопреки всем правилам, совершенно аморально.

– Это сообщения в чате, которые Стелла посылала Кристоферу Ольсену. Мы нашли много подобных сообщений в его компьютере.

Я крепко сжал руки в кулаки под столом:

– Откуда вам известно, что это писала Стелла? Кто угодно мог создать аккаунт от ее имени.

Телин не обратила внимания на мои слова:

– Я понимаю, как вам тяжело, Адам. Но все образуется, мы пройдем этот путь вместе.

– Вы о чем? Вам не нужно ничего проходить. Вечером вы пойдете домой и обнимете своих сыновей. А моя дочь сидит под замком в камере!

– Знаю, знаю. Но единственный способ продвинуться – это решиться сказать правду. Вы действительно не спали, когда Стелла пришла домой?

– Не спал.

– Сколько было времени?

Я сделал глубокий вдох.

– Без четверти двенадцать, – сказал я так сдержанно, как только мог. – Двадцать три сорок пять.

Агнес Телин кратко кивнула и отодвинулась от стола вместе со стулом. Откинувшись на спинку, она устремила взгляд в потолок.

– Адам, Адам… – проговорила она. – Я понимаю, почему вы так поступаете. Возможно, на вашем месте я поступила бы точно так же.