– Потому что мне было стыдно.

– Стыдно? Чего ты стыдился? Стиви, я все-таки не проститутка и не мерзавка. Я с тобой не для того, чтобы получать подарки или доставлять тебе неприятности.

– Тогда почему ты со мной?

– Да потому что я тебя люблю! – закричала Элис.

Она смотрела на Стивена в упор, по щеке у нее катилась слеза.

– Ты меня не любишь? – всхлипывая, продолжала она. – Ты на меня злишься, да? Потому что ты из-за меня в дерьме?

– Я тебе вчера уже говорил в машине, Элис, наверно, нам обоим стоит подумать, взять паузу, – осторожно предложил Стивен.

– Нет, не уходи от меня!

– Я хочу сказать…

– Уйди от жены! – взмолилась Элис. – Если ты меня любишь, уйди от жены. Только не бросай меня. У меня есть только ты, Стивен. Никого, кроме тебя. Если ты уйдешь, у меня никого не останется.

Она рыдала в голос, тушь размазалась по щекам. Все вокруг смотрели на них. Стивен поспешил ее успокоить:

– Элис, ты же знаешь, как я тебя люблю.

– Нет, не знаю! Скажи мне! Покажи, как ты меня любишь! Не надо уезжать прямо завтра, останемся здесь еще на несколько дней, напоследок. Почему бы тебе не сказать в журнале, что мы пойдем на прослушивание и подготовим статью о пьесе изнутри? Репортаж из-за кулис спектакля, о котором все будут говорить! Тогда тебе оплатят расходы. Пожалуйста! Хоть на пару дней.

– Хорошо, Элис, – обещал ей Стивен. – Останемся еще на понедельник и вторник, сходим на прослушивание. И напишем вместе статью для журнала.

После ужина, дома у Дерека и Дарлы.

На город опустилась ночь. Анна с Дереком убирали со стола. Дарла курила на улице, у бассейна. Я подсел к ней. Жаркий воздух полнился трелями сверчков.

– Ты только взгляни на меня, Джесси, – саркастически произнесла Дарла. – Собиралась свой ресторан открывать, а теперь заказываю пиццу по воскресеньям.

Я чувствовал, что она расстроена, и попытался ее подбодрить:

– Пицца – это просто традиция.

– Нет, Джесси. И ты это знаешь. Я устала. Устала от этой жизни, от ненавистной работы. Знаешь, что я себе говорю, когда прохожу мимо какого-нибудь ресторана? “Он мог бы быть моим”. А вместо этого горбачусь сиделкой. И Дерек ненавидит свою работу. Двадцать лет ненавидит. А в последнюю неделю, когда вместе с тобой снова занимается расследованием, опять на коне, сияет и глядит именинником.

– Это его призвание, Дарла. Дерек – потрясающий детектив.

– Джесси, он больше не может быть копом. Тем более после всего, что случилось.

– Тогда пусть выйдет в отставку и займется чем-то другим! На пенсию он заработал.

– Мы за дом еще не все выплатили.

– Так продайте его! Дети через пару лет все равно разъ едутся по университетам. Найдите спокойный угол, подальше от этих городских джунглей.

– И что мы там будем делать? – безнадежным голосом спросила Дарла.

– Жить, – ответил я.

Она молча смотрела в одну точку. На ее лице плясали отблески бассейна.

– Пошли, – наконец сказал я. – Хочу тебе кое-что показать.

– Что именно?

– Проект, над которым я работаю.

– Какой проект?

– Ради которого я скоро уйду из полиции. Я не хотел тебе говорить, пока не все готово. Пошли.

Мы сели в машину, оставив Дерека с Анной дома. Двинулись в сторону Куинса, потом свернули на Риго-парк. Когда машина остановилась на нужной улочке, Дарла поняла. Она вышла из машины и оглядела домик:

– Ты взял его в аренду?

– Да. Там была какая-то галантерейная лавка, она закрылась. Я перекупил аренду по дешевке. Скоро начну работы.

Она смотрела на вывеску, завешенную тканью.

– Только не говори, что…

– Вот именно, – ответил я. – Постой тут секунду.

Я вошел внутрь и зажег вывеску. Нашел лестницу, вынес ее наружу, дотянулся до парусины и сорвал ее. И в ночи засияли буквы:

Дарла не говорила ни слова. Мне стало не по себе.

– Смотри, у меня сохранилась ваша красная книга со всеми рецептами, – показал я ей драгоценный сборник, который вынес вместе с лестницей.

Дарла по-прежнему не произносила ни звука. Я снова попытался ее расшевелить:

– Правда, кулинар из меня тот еще. Я буду делать гамбургеры. Больше ничего не умею. Гамбургеры с Наташиным соусом. Может, ты бы помогла мне, Дарла? Открыли бы ресторан вместе. Это выглядит странновато, знаю, но…

– Странновато? – воскликнула она. – Это безумие, вот это что такое! Ты спятил, Джесси! Зачем ты это сделал?

– Чтобы все поправить, – тихо сказал я.

– Джесси, нельзя здесь ничего поправить! – в голос зарыдала она. – Слышишь? Того, что случилось, не поправит никто!

И в слезах кинулась бежать в ночь.

Понедельник, 14 июля 2014 года

12 дней до открытия фестиваля

В то утро мы с Дереком сидели в уголке ресторана “Палас дю Лак”, наблюдая издали за Кирком Харви. Тот только что пришел на завтрак.

В зале появился Островски, заметил его и уселся за его столик.

– К сожалению, кто-то уйдет обиженным, нынче утром отобраны будут не все, – сказал Харви.

– Прости, Кирк, что?

– Я не с тобой разговариваю, Островски! Я обращаюсь к оладьям, они не пройдут отбор. И овсянка не пройдет. Картошка тоже останется за бортом.

– Кирк, это всего лишь завтрак.

– Нет, дубина ты стоеросовая! Это гораздо больше, чем завтрак! Я должен подготовиться и отобрать лучших актеров Орфеа!

К их столику подошел официант, принять заказ. Островски спросил кофе и яйцо всмятку. Официант повернулся к Кирку, но тот лишь молча воззрился на него. Тогда официант спросил:

– А вам что принести?

– Кем этот тип себя вообразил? – заорал Кирк. – Я вам запрещаю ко мне обращаться! Я не кто-нибудь, я великий режиссер! По какому праву всякая мелкая сошка со мной фамильярничает?

– Простите, сэр, мне очень жаль. – Официант был явно растерян и расстроен.

– Позовите директора! – потребовал Харви. – Со мной имеет право говорить только директор отеля.

Разговоры в ресторане смолкли, ошарашенные посетители уставились на Кирка. К столику уже спешил директор.

– Великий Кирк Харви желает яиц по-королевски и черной икры, – отчеканил Харви.

– Великий Кирк Харви желает яиц по-королевски и черной икры, – повторил директор подчиненному.

Официант записал заказ, и в зале снова воцарился покой.

У меня зазвонил телефон. Анна ждала нас у себя в кабинете. Когда я сказал, где мы с Дереком находимся, она велела нам скорей уходить:

– Вам нельзя там быть. Если дойдет до мэра, у нас у всех будут проблемы.

– Этот Харви – ходячий анекдот, а все его принимают всерьез, – пожаловался я.

– Тем более надо сосредоточиться на расследовании, – заключила Анна.

Она была права. Мы вышли из ресторана и отправились к ней наводить справки о Джеремайе Фолде. Оказалось, что он разбился на мотоцикле 16 июля 1994 года, то есть за две недели до убийства Гордона.

К нашему величайшему изумлению, Джеремайя ни разу не привлекался к суду. Все, что было в его деле, – это расследование, начатое АТО, Федеральным бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия; но и оно, судя по всему, ни к чему не привело. Мы связались с полицией Риджспорта, чтобы разузнать побольше, но сотрудник, с которым мы разговаривали, ничем не смог нам помочь. “У нас на Фолда ничего нет”, – уверенно сказал он. Значит, гибель Фолда не вызвала подозрений.

– Джеремайя Фолд погиб до убийства Гордонов, значит, он не мог быть замешан в этом преступлении, – сказал Дерек.

– А я проверил по картотеке ФБР, – добавил я. – Преступная группировка под названием “Черная ночь” там не числится. Значит, наше дело не связано ни с какими-то притязаниями, ни с организованной преступностью.