– Не делай этого, – сказал он.

Но Гильтине не слышала – мертвые вернулись, и в ее ушах звенело от их криков. Она уронила нож и снова подняла его, склонившись над стариком. Данте, молясь господу дураков, рванулся к ней. По пятам за ним бежала Коломба. Гильтине подняла взгляд на Данте, улыбнулась ему и занесла нож над Белым, который уже открыл глаза и с ужасом смотрел на нее.

Но не успели Коломба и Данте к ней приблизиться, как Лео выпустил обойму женщине в спину. По-прежнему улыбаясь, Гильтине упала на пол. Тело ее внезапно стало невесомым, неизбывная боль исчезла. Голоса стали мягкими и нежными. Она узнала в их сонме голоса Полицейского и Башмачника и тихий, теплый шепот женщины, которая познакомила ее с музыкой и сладким сном в обнимку.

Гильтине отправилась ей навстречу.

Коломба склонилась над Гильтине. Женщина была мертва.

Данте в ярости повернулся к Лео:

– В этом не было необходимости. Никакой гребаной необходимости!

Перезарядив пистолет, Лео подошел к Коломбе:

– Она умерла?

– Да.

«Боже, какая она маленькая», – подумала Коломба. В Гильтине было не больше сорока килограммов веса.

– Данте, что там взорвалось?

– Старый друг Гильтине пытался обеспечить ей путь к отступлению.

– И ему это почти удалось, – добавил Лео, подобрав брошенный Гильтине нож.

– Лео, ты портишь улики, – сказала Коломба.

– Какой я рассеянный.

Что-то в тоне его голоса заставило Данте вздрогнуть.

– Не трогай ее! – закричал он.

Слишком поздно – Лео пырнул Коломбу в живот и провернул в ране нож.

Желудок Коломбы превратился в лед. Выронив пистолет, она упала на колени. На руки хлынула кровь. Она увидела, как Лео сшибает Данте на пол и наклоняется над Белым. Неспособный пошевелиться от невыносимой боли в тазу, старик со страхом уставился на него.

– Если ты сохранишь мне жизнь, я сделаю тебя богачом, – сказал он.

– До свидания, – произнес Лео по-русски и равнодушно рассек ему горло, словно резал праздничный пирог.

Данте подполз к Коломбе, которая, свернувшись в комок, лежала в луже крови.

– КоКа… – со слезами прошептал он. – Не двигайся. Я сейчас зажму твою рану. Зажму…

Лео схватил Данте и рывком вздернул на ноги.

– Пора идти, – сказал он.

Данте почувствовал, что его внутренний термометр подскочил до десятки, до сотни, до тысячи. Лицо Лео превратилось в темное пятно в углу берлинского медиафасада, потом в лицо прохожего, увидев которого он несколько месяцев назад попал в швейцарскую клинику с психотическим срывом.

– Это ты, – пробормотал он.

– Молодец, братик, – сказал Лео и сдавил ему горло.

Дождавшись, пока Данте потеряет сознание, он взвалил его себе на плечи.

Последним, что увидела Коломба, была тянущаяся к ней из-за плеча Лео рука Данте. Она хотела сказать ему, что спасет его, что он был прав во всем, что они никогда больше не расстанутся, но произнесла это только во сне.

Врачи спасли ее, когда она уже стояла на пороге смерти, но к этому времени Лео и Данте бесследно исчезли.

Потребовалось семь дней, чтобы установить, что Лео Бонаккорсо никогда не существовал.

© 2018 Sandrone Dazieri

© Л. А. Карцивадзе, перевод, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020

Издательство АЗБУКА®

Коломба склонилась над Гильтине. Женщина была мертва.

Данте в ярости повернулся к Лео:

– В этом не было необходимости. Никакой гребаной необходимости!

Перезарядив пистолет, Лео подошел к Коломбе:

– Она умерла?

– Да.

«Боже, какая она маленькая», – подумала Коломба. В Гильтине было не больше сорока килограммов веса.

– Данте, что там взорвалось?

– Старый друг Гильтине пытался обеспечить ей путь к отступлению.

– И ему это почти удалось, – сказал Лео, подобрав брошенный Гильтине нож.

– Лео, ты портишь улики, – сказала Коломба.

– Какой я рассеянный.

Что-то в тоне его голоса заставило Данте вздрогнуть.

– Не трогай ее! – закричал он.

Слишком поздно – Лео пырнул Коломбу в живот и провернул в ране нож.

Желудок Коломбы превратился в лед. Выронив пистолет, она упала на колени. На руки хлынула кровь. Она увидела, как Лео сшибает Данте на пол и наклоняется над Белым. Неспособный пошевелиться от невыносимой боли в области таза, старик со страхом уставился на него.

– Если ты сохранишь мне жизнь, я тебя озолочу, – сказал он.

– До свидания, – сказал Лео по-русски и рассек ему горло равнодушно, словно резал праздничный пирог.

Данте подполз к Коломбе, которая, свернувшись в комок, лежала в луже крови.

– КоКа… – со слезами прошептал он. – Не двигайся. Я сейчас сожму твою рану. Сожму…

Лео схватил Данте и рывком вздернул на ноги.

– Пора идти, – сказал он.

Данте почувствовал, что его внутренний термометр подскочил до десяти, до сотни, до тысячи градусов. Лицо Лео превратилось в темное пятно в углу берлинского медиафасада, потом в лицо прохожего, увидев которого он несколько месяцев назад попал в швейцарскую клинику с психотическим срывом.

– Это ты, – пробормотал он.

– Молодец, братик, – сказал Лео и сдавил ему горло.

Дождавшись, пока Данте потеряет сознание, он взвалил его себе на плечи.

Последнее, что увидела Коломба, была тянущаяся к ней из-за плеча Лео рука Данте. Она хотела сказать ему, что спасет его, что он был прав во всем, что они никогда больше не расстанутся, но произнесла это только в забытьи.

Врачи спасли ее, когда она уже стояла на пороге смерти, но к этому времени Лео и Данте бесследно исчезли.

Потребовалось семь дней, чтобы установить, что Лео Бонаккорсо никогда не существовал.

Темнота.

Данте задыхается. Темнота придавливает его бетонной плитой, расплющивает, превращает кости в крошево. Проникает ему в рот и в легкие. Он не может закричать. Не может ни шевельнуться, ни даже извергнуть из себя рвоту. Снова потеряв сознание, он видит в обессиленном сне черный экран, отображающий его воспоминания. Ему улыбается залитая кровью женщина в зеленом платье. Грохот взрыва.

Крики.

Его будят крики.

Темнота. Темнота. Темнота. Темнота. Темнота. Темнота. Темнота. Темн…

Свет.

Всего на мгновение, на долю секунды, слишком мимолетную, чтобы ее осознать. Но Данте хватается за этот миг. Его глаза вбирают свет, к нему отчасти возвращается способность мыслить. Он чувствует запах древесины и пыли. Думает об услышанном взрыве… Что-то обрушилось ему на голову? Он в больнице?

Напряжение оказывается чрезмерным. Его вновь отбрасывает к черному экрану. Отбрасывает к воспоминаниям. В странное место, похожее на дискотеку. К залитой кровью женщине со странным именем. К пяти летящим к ней пулям. Данте удается увидеть, как они улитками ползут по воздуху и ударяют ее в спину. Плоть женщины превращается в студень, лицо растекается, улыбка разлетается на осколки. На ее левой ключице и животе вырастают два вулканчика из кожи. Вулканы извергаются, и из них, брызгая кровью и осколками костей, вырываются две пули, прошедшие насквозь. Женщина начинает заваливаться вперед. Позади нее…