– Мне пора идти. Простите.

– Тогда приезжай ко мне еще.

– Обязательно, – говорю я, поднимаясь.

Мне ужасно стыдно за это вранье, но что еще я могу сказать? Она с облегчением прикрывает глаза.

– Дейзи… – бормочет она, но язык уже заплетается; она снова ускользает, зависая где-то между прошлым и настоящим, между чистым вымыслом и ложной памятью.

– Не бросай меня здесь, – просит она, и на мгновение мне больше всего на свете хочется, чтобы я могла пообещать ей, что не брошу.

Двери с шипением разъезжаются, мое такси уехало. На дорожке пусто, если не считать одинокой машины у входа. Внутри смутно различим чей-то силуэт, и у меня возникает ощущение, что кто-то наблюдает за выходом, поджидая, когда я появлюсь. Я озираюсь в поисках парковки, и тут дорогу расчерчивает свет фар загадочной машины. Дав задний ход, она разворачивается, и передо мной на миг мелькает профиль человека за рулем. Внезапно меня охватывает странная уверенность, что это Дэвид, но по мере того, как машина удаляется, она уступает место сомнениям. Да никто за мной не следит, убеждаю я себя. Это совпадение, и ничего более, еще один посетитель, спешащий куда-то по своим делам. У меня просто разыгралась паранойя.

Я возвращаюсь в вестибюль и оттуда звоню Гэвину. Он приезжает через двадцать минут.

– Вы мой ангел-хранитель, – выдыхаю я, забираясь в машину, и он смеется.

– Не мог же я бросить вас в безвыходном положении. – Он наклоняется ко мне, совсем слегка. – Вы не замерзли? Надеюсь, вы ждали внутри?

Я пропускаю его вопросы мимо ушей:

– Поехали?

Мы едем по парковке. На выезде он сворачивает налево, в направлении Блэквуд-Бей. Я вижу, что его прямо-таки распирает от желания поинтересоваться, что я делала в доме престарелых, и точно: не проходит и минуты, как он, деликатно кашлянув, спрашивает:

– Вы навещали мать Дейзи?

– Да. Хотела узнать, что она думает.

– И?..

– Ну, – вздыхаю я, – с головой у нее совсем беда. Но она настаивала, что Дейзи не совершала самоубийства.

– Она не единственная, кто так считает. Я уже говорил.

– А кто еще?

– Да много кто. Женщина, которая держит гостевой дом, где я жил, когда только сюда приехал. Она сказала, когда Дейзи только признали мертвой, ходило много толков, но потом все как-то улеглось… – Он замолкает. – Но если уж родная мать утверждает, что она этого не делала…

– Знаю. Но она совершенно не в себе.

– Так вы ей верите? Что, по ее мнению, произошло?

– Не поймешь, – пожимаю плечами я. – Она твердила только, что «они убили ее».

– «Они»?

– Ничего больше она не вспомнила. И про записку говорила как-то не очень твердо. И еще сказала, будто кто-то видел, как Дейзи прыгнула, но она этому не верит. И кто это был, тоже не помнит.

Я устремляю взгляд в окно.

– Да, не помешало бы узнать, кто у нас такой наблюдательный, – говорит Гэвин. – Если хотите, я могу поспрашивать. Вдруг получится что-нибудь выяснить?

– Зачем вам это?

– Не знаю. – Он пожимает плечами. – Хочу помочь.

Я улыбаюсь. Первая мысль – отказаться, но, наверное, помощь мне все-таки не помешает. Он знает местных, знает, кого расспросить.

– Ну ладно. – Я некоторое время молчу. – Она говорит, Дэвид из Блафф-хауса ни при чем.

– А почему вы решили иначе?

– Ну, на эту мысль меня навел разговор с Софи из тату-салона. Она думает, что Зои могла знать Дэвида. Как полагаете, ее родители согласятся со мной побеседовать?

– Родители Зои? – Гэвин качает головой. – Очень сомневаюсь. Честно говоря, я бы их не трогал. По слухам, они не любят, когда им напоминают о случившемся.

– Можно подумать, они когда-нибудь об этом забудут.

– Вы же понимаете, что я имею в виду. – Он о чем-то раздумывает. – Слышали про Сэди Дэвис?

На мгновение у меня перехватывает дыхание. К счастью, он, кажется, ничего не заметил.

– О подружке Дейзи?

– Да. Она пропала прямо перед тем, как Дейзи покончила с собой.

Нет, думаю я. Неверная хронология. Это я помню. Первой была Дейзи. Я вижу себя в прошлом, хотя сейчас это воспринимается как сон. Я сижу на полу в какой-то комнате; тут же лежит голый матрас, пахнет чем-то странным. Я прижимаю к груди колени скрещенных ног, обхватив их руками. Из глаз текут слезы, потому что Дейзи больше нет и я ничем не смогла ей помочь.

Гэвин снова осторожно кашляет.

– А Сэди тоже была знакома с Дэвидом? – спрашивает он.

Я смотрю на свои руки. Они поглаживают друг друга как заведенные. Усилием воли заставляю их замереть.

– Нет, – говорю я.

Хоть в этом я уверена.

Я устремляю взгляд на безоблачное звездное небо, которое на глазах превращается из темно-синего в черное. В вышине проносится огонек, слишком быстрый для самолета. Метеор, наверное, падающая звезда. Мне вспоминается Лондон. Ночуя на улицах, я устраивалась где-нибудь в дверном проеме, рядом с выходным отверстием вентиляционной шахты, если удавалось его найти, и смотрела на небо. Выглядывала звезды. Обычно их скрывали облака, а если и нет, то воздух был слишком грязным, а городские огни слишком яркими, но мне становилось легче при одной мысли о том, что где-то там, далеко, есть звезды. Она непостижимым образом отгоняла на время голод и отчаяние. И одиночество.

– Возможно, Зои вообще никак с ними двумя не связана, – замечает Гэвин. – Она была не из тех, кто сбегает из дома. А Сэди и Дейзи…

– Что? Они были из тех?

– Ну вот про Дейзи, например, ходили слухи, что она, ну, в общем…

Некоторое время он смущенно ерзает на сиденье, потом делает глубокий вдох, как человек, который собирается броситься грудью на нож.

– Она спала со всеми подряд.

– Что?!

У меня вырывается смешок, хотя я признательна, что он, по крайней мере, испытывал неловкость, произнося это вслух.

– Ей было всего пятнадцать!

Гэвин весь как-то съеживается:

– Не судите меня строго. Я просто повторяю то, что говорили люди.

– Кто? Кто это говорил?

– Ох, ну вы же понимаете. – Он снова принимается ерзать на кресле. – Люди.

Я ничего не отвечаю. Нужно выпустить пар, иначе меня разорвет. Мне вспоминается, как одна из девушек, которых я снимала в «Черной зиме», рассказывала, как в социальной службе ей сказали, что она шлюха и сама во всем виновата. Ей тогда было тринадцать.

Но сейчас не стоит затевать этот спор. Не хочу вот так с ходу ссориться с новым другом.

Я задумываюсь над этим словом. А друг ли он?

– Вы смотрели последние ролики?

– Да, пару посмотрел.

– Видели то, в котором две девушки едят чипсы?

– Кэт и Элли. Да.

– И?.. Они же там курят косяк! Софи говорит, здесь весь молодняк это делает.

– Потому-то я и веду киноклуб, – смеется Гэвин.

Я мнусь, не зная, на что решиться. Кажется, он не лукавит, по крайней мере в этом, но я по-прежнему не понимаю, насколько ему можно доверять и стоит ли открывать ему душу. Очень не хочется показаться ненормальной, одержимой теорией заговора, которой надо во что бы то ни стало раздуть интерес к своему фильму, но я решаюсь.

– Джеральдина сказала еще кое-что, – произношу я наконец. – Она считает, что ничего не закончилось.

Дневник Алекс, 29 июня 2011 года

Рассчитывать надо только на себя. Доверять нельзя никому, я поняла это после того, что случилось сегодня.

Меня тошнит при одной мысли об этом, но я попытаюсь записать все по порядку. Итак, мы собирались ехать в Дил – вдруг это подстегнуло бы мою память и я вспомнила бы, что там делала. Это предложил Эйдан, и доктор Олсен сказала, что решать мне, но если я поеду, нужно обязательно взять кого-нибудь с собой и предупредить ее. Но я не стала. Чем бы она мне помогла? Поехала бы с нами?

Мы наскребли денег и сели в автобус до автовокзала. Всю дорогу Эйдан говорил, как он хочет встретить кого-нибудь, кто заботился бы о нем, а потом спросил, какие планы на жизнь у меня. Сейчас, после всего, что стряслось сегодня, это кажется диким, но я вдруг поняла, что не особенно задумывалась о будущем, потому что была одержима прошлым и попытками выяснить, что же со мной произошло в Блэквуд-Бей и здесь, в Лондоне, что заставило меня бежать.