Маркиза решила перекрыть воду, из душевых отсеков раздались вопли.

— Я не ополоснулась! — кричала метиска.

— Нужно было поторопиться! — отвечала Соланж с противной ухмылочкой.

Явилась мадам Фантом, уже одетая. В том же светлом платье, только промокшем, безжалостно облепившем костлявое тело. Пришла и метиска, с шампунем, сверкающим в волосах, и ее товарки залились смехом. Будет ей развлечение — полоскать свою гриву над раковиной в камере! Марианна тоже усмехнулась, а Соланж открыла решетку:

— Давайте живо, мне еще других сучек вести на помывку!

Девушки прекратили смеяться и вереницей покинули комнату. Но метиска остановилась, поравнявшись с охранницей:

— Вы не имеете права так разговаривать с нами! Другие надзиратели так с нами не разговаривают!

— Мадемуазель кофе-с-молоком встала сегодня не с той ноги? Может, у нее месячные?

— Я поговорю с начальником! Расскажу ему, как вы с нами обходитесь!

— О! Да она меня почти напугала, барабанная шкура!

Марианна следила за стычкой, прислонившись к стене. В кои-то веки не она явилась причиной переполоха!

— Есть свидетели, которые подтвердят твои клеветнические обвинения? — насмехалась Соланж. — Кто-нибудь что-нибудь слышал?

Она прошлась вдоль шеренги, заглядывая каждой в лицо. Все отводили взгляд.

— Может быть, мадемуазель де Гревиль что-нибудь слышала?

— Нет, — холодно отрезала Марианна.

Соланж задрала голову с триумфальным видом:

— Смотри-ка, никто, кроме тебя, не слышал этих недопустимых слов… Твое свидетельство против моего. Но чего стоит свидетельство шлюхи, которую подобрали с панели?

— Я. Я слышала, — произнесла Эмманюэль.

Марианна в изумлении воззрилась на нее.

— Кто это сказал? — рыкнула Маркиза.

— Я! — быстро выскочила Марианна.

Эмманюэль уже открыла рот, но Марианна ей вывернула запястье и что-то прошипела в ухо. Соланж встала лицом к лицу со своей вечной заклятой антагонисткой.

— Десять секунд назад ты ничего не слышала, де Гревиль!

— Просто Гревиль… Ну, вообще-то, кажется, я расслышала, что вы вроде бы ее назвали барабанной шкурой… А нас всех обозвали сучками.

— Тебе вчера мало досталось? Хочешь еще раз упасть с лестницы?

— Я сказала, что это слышала, но не сказала, что стану повторять.

Соланж саркастически усмехнулась, празднуя победу:

— Вот и хорошо: вижу, ты начинаешь понимать! Видно, время от времени падать с лестницы тебе идет на пользу!

Метиска подавила гнев, и десять овечек отправились в путь к своим камерам.

Эмманюэль открыла свой ящик взять вещи. Единственную смену одежды. Джинсы и футболку цвета хаки. Совсем другая женщина.

Марианна растянулась на койке. Стуча зубами, она курила уже третью сигарету.

— Почему вы выступили в мою защиту?

— Я тебе велела не заговаривать со мной, — отрезала Марианна, не повышая голоса.

— Я хочу знать… даже если вы попробуете снова меня задушить.

Марианна вздохнула:

— Не стоит противостоять Маркизе… Париотти. Так ее здесь прозвали.

— Не понимаю почему. В ней нет никакого благородства!

— Маркиза де Сад! — уточнила Марианна. — Стало быть, не стоит с ней вступать в конфликт. Это первостатейная гадина. Будешь ей возражать — горько пожалеешь.

— Почему вы сделали это ради меня?

— Ничего я ради тебя не делала! — поправила ее Марианна даже с каким-то напором. — Просто хотела прекратить заваруху: очень надо мокнуть два часа в гнилом коридоре. Развлеклась, ничего больше! И потом, люблю посбивать спесь с Маркизы. С тобой она бы расправилась в два счета! Порвала бы тебя на клочки за десять секунд. Тебя бы и лилипутка одолела!

— Как она оскорбила ту девушку! Как говорила с нами! Это… неприемлемо. Об этом нужно заявить!

Марианна расхохоталась, но быстро перестала, из-за боли.

— Неприемлемо? Заявить? Но кому, черт! Как ты думаешь, куда ты попала? В отель «Георг Пятый»? Думаешь, можно пожаловаться на персонал? Я, наверное, сплю! Галлюцинирую! Ты в тюрьме, зомби!

— Не называйте меня так!

— Ты в ТЮРЬМЕ! — отчеканила Марианна. — Здесь ты всего лишь порядковый номер в книге регистрации, и больше никто! Здесь у тебя нет никаких прав! НИКАКИХ ПРАВ, усекаешь? Впрочем, скоро сама убедишься. А пока притормози.

Эмманюэль зашнуровала кроссовки и принялась кружить по камере.

— Вам нужно в санчасть, — вдруг выпалила она.

— Черт! — сквозь зубы процедила Марианна, поворачиваясь к стене. — Заткнешься ты сегодня или как?

— Вы ранены, и…

— Не твое дело! ЗАТКНИСЬ, ГОВОРЮ!

— Можно взять у вас книгу?

— Бери что хочешь, только дай мне спокойно поспать, ради господа!

— Спасибо. Большое спасибо…

Марианна исчезла под одеялом. Дамочка не продержится и десяти дней в этих джунглях. Попадет в психушку или полезет в петлю. А может, ее исхудалое тело не выдержит. Естественная смерть, очень просто. Тем лучше. Так она, Марианна, скорей от нее избавится.

Но пока именно Марианна стучала зубами и дрожала, как листики акации во дворе, когда приближается зима.

Может быть, зима приближается и для меня тоже.

Даниэль вошел в комнату надзирателей с безмятежным видом и радужной улыбкой на устах. Моника Дельбек ела какую-то пакость, входящую в гиперпротеиновую диету. Даниэль ее приветствовал крепким мужским рукопожатием, та скривилась. Он обожал такие шуточки. Его это забавляло.

— Как дела? — весело осведомился он.

— Нормально! А вы как? Хорошо отдохнули?

Моника старалась не показывать, до какой степени ее смутило то, что Даниэль застал ее в самый разгар диетических усилий.

Ведь таким образом она признавала, что считает себя чересчур полной. И это ставило под сомнение ее женские чары.

— Чудесно выглядите! — заверил ее начальник, наливая себе чашку кофе.

— Ваша электробритва в ремонте или это новый стиль?

— Вам нравится? — вкрадчиво осведомился он, дабы избежать дальнейших расспросов.

Моника не успела ответить, только залилась румянцем, когда в комнату вошла Жюстина. Одним своим взглядом она как будто окатила Даниэля кислотой.

— Под этой щетиной он что-то скрывает! — выпалила она. — След от удара, может быть…

— Какая ты у нас проницательная, малютка Жюстина! От тебя, честное слово, ничего не скроешь!

— Это, главным образом, Марианне нелегко скрывать…

Моника оставила их сводить счеты, а сама продолжала стоически хлебать свой дурно пахнущий суп.

— Как она? — спросил Даниэль.

— Плохо, — отвечала Жюстина.

Даниэль принял безразличный вид:

— Моника, ваша еда аппетитно выглядит!

— Не смейтесь!

— Да что вы! Я не смеюсь. Из чего это приготовлено? Из подтухшего мяса?

Она вздернула плечи, Даниэль рассмеялся. Жюстина не смогла сдержать улыбку. Шеф в своем репертуаре.

— Вы правы, Моника: красота требует жертв!

Шутка не удалась, наступило долгое молчание. Моника решилась вскрыть нарыв:

— Жюстина рассказала мне о мадемуазель де Гревиль.

— Да ну? И что же она вам поведала?

— Что… что заключенная впала в истерику, набросилась на вас, а вы увели ее в дисциплинарный корпус и там… там дрались с ней.

Начальник бросил на Жюстину удивленный взгляд.

— Примерно так все и было, — признался он.

— Вы не хотите составить рапорт о произошедшем? Такое поведение требует разбирательства в суде.

— Нет. Думаю, она достаточно наказана. Она меня ударила, я дал сдачи. Только такие методы действуют на нее. Вы не согласны?

— И все же! — не унималась Дельбек. — Это идет вразрез с…

— Регламентом? Нужна вам лишняя бумажная волокита, Моника? У вас мало работы?

Моника перестала протестовать, зато вступила Жюстина:

— Вчера Марианна отказалась от прогулки. И сегодня тоже не вышла…

— Это ее право, — бесстрастно заметил шеф.