Или же поехать домой. Минус в том, что это заняло бы минут пятнадцать. Уже стемнело, улицы опустели. Мне хотелось, чтобы вокруг было людно.

Я снова проверила телефон. Амина везде была офлайн. Наверное, спит.

Кому бы еще позвонить?

Среди аватарок профиля в мессенджере я увидела его лицо. Широкую улыбку и сияющие глаза. Рядом с его именем горел зеленый значок. Онлайн. Я забыла удалить Криса из мессенджера.

Черт! Я ведь решила забыть его, вычеркнуть из своей жизни, но сейчас Крис показался мне все же самым лучшим вариантом. Он знает Линду. Может быть, он сможет объяснить ей, что между нами все кончено? Уговорить ее оставить меня в покое? Если кто-то и успокоит меня, то только Крис.

Я снова взглянула на его фотографию. В это мгновение я вдруг осознала, как скучаю по нему. Слезы жгли глаза, когда я двинулась дальше в парк Лундагорд.

Мимо проехали несколько велосипедистов, а у статуи Тегнера какая-то тетка выгуливала мохнатую таксу, но в остальном здесь было тихо и спокойно.

Что мне делать?

Я снова позвонила Амине. Ответа не последовало.

Приняв быстрое решение, я написала Крису.

Ты на связи?

Я уставилась на дисплей, но ничего не происходило. Несколько раз я оборачивалась, оглядывалась через плечо – мне казалось, что я слышала шаги, видела поблескивавшие в кустах глаза.

В мессенджере – никакого ответа.

Найдя номер Криса, я послала ему эсэмэску. Выждала пять минут и набрала номер несколько раз подряд. Ничего.

Что делать?

У бара «Тегнерс» я припарковала велосипед и послала еще несколько сообщений Крису и Амине. Написала большими буквами, что они должны связаться со мной как можно скорее. По важному делу.

Я сделала кружок по бару, пытаясь спрятаться в гуще народа. Обежав помещение в надежде найти хоть одно знакомое лицо, которое отвлекло бы меня от мыслей о Линде Лукинд, я припарковалась у бара, потягивая грушевый сидр, проверяя телефон по десять раз за минуту. По-прежнему ничего.

На меня стали коситься. Парень с прической под Роналду попытался меня склеить, но я сразу же его отшила. Уткнувшись в телефон, я старалась делать вид, будто кого-то жду. Побродила бесцельно по разным сайтам и в тысячу первый раз написала Амине.

Когда я вышла наружу, стояла кромешная тьма. Сев на велосипед, я поехала напрямик через парк. Объезжая лужу, чуть не наскочила на двух пьяненьких мужичков, которые спросили, нет ли у меня зажигалки. Я не ответила. Озираясь в темноте, я решила поехать домой. Сворачивая направо, на Чюркгатан, бросила взгляд через плечо – и чуть было не свалилась с велосипеда.

На другой стороне перекрестка в конусе света от уличного фонаря стояла, словно привидение, Линда Лукинд. Запустив руки в карманы плаща, она смотрела перед собой остановившимся взглядом.

Не колеблясь я въехала на тротуар и спрыгнула с велосипеда. В конце Сандгатан находится паб, – кажется, он называется «Инферно». Дверь была нараспашку, оттуда доносились музыка и смех, так что я протиснулась мимо двух татуированных бородатых парней и нырнула в полутемное помещение.

Должно быть, это была Линда.

Или нет? Может, я ошиблась?

Склонившись над бокалом вина, я забилась в самый дальний угол. Сердце стучало. Вправду ли это была Линда? Поразмыслив, я поняла, что толком не разглядела лица.

Мне вспомнились ее слова, сказанные в Городском парке. Как она угрожала убить Криса. А что, если он в опасности? Или еще хуже. Может быть, она его уже убила. А теперь… теперь охотится за мной?

Где Амина? Почему она не отвечает?

Я бросила взгляд на слабо освещенную стойку бара. Линды не было видно. Народ пил пиво, болтал о всякой ерунде и смеялся, словно ничего не случилось. Я допила вино, и у меня началась икота. Тут телефон наконец-то завибрировал.

Все ок. Сплю. Увидимся завтра. <3

Сообщение было отправлено с номера Амины.

Я прочла его несколько раз.

Что за чертовщина?

Мы с Аминой переписывались с детского сада. Как я из сотни голосов узнала бы голос своей подруги, так я не могла ошибиться по поводу ее манеры писать.

Амина никогда не ставит точки в эсэмэсках.

Амина не сокращает «о’кей» до «ок».

Эту эсэмэску написал кто-то другой.

Я неслась с такой скоростью, что ничего вокруг не замечала, не видела – только я и мой велик. Улицы, люди, машины – все проносилось мимо на периферии сознания. Мысли вертелись в голове, как обезумевшие белки в колесе.

Перед глазами у меня стояла Амина. Нужно что-то срочно предпринять. Я должна найти Криса.

Выезжая из тоннеля под железной дорогой, я увидела перед собой здание полиции, и у меня мелькнула мысль обратиться туда. Ситуация серьезная. Кто-то пытался убедить меня, что с Аминой все в порядке. Кто-то пытался выдать себя за Амину.

Миновав здание, я все же решила ехать дальше. Всего несколько минут отделяли меня от Пилегатан.

В голове у меня звучали слова Линды Лукинд. Я видела перед собой Криса. Амину. Что же могло случиться?

Добравшись до его дома, я отбросила велик к стене и подняла глаза. Во всех окнах у Криса были опущены шторы. Везде темно.

На непослушных ногах я взбежала по лестнице. Сердце стучало, мозг готов был взорваться.

Я колотила в дверь, звонила в звонок. Ни звука.

Прижав ухо к двери, я прислушалась. Открыла щель для почты и крикнула:

– Крис! Амина!

Ничего.

Я понимала – что-то случилось.

И даже представить себе не могла, что будет дальше.

Через громкоговоритель вызывают на основное слушание в зал суда номер два.

Судья Йоран Лейон встречается со мной глазами и сухо кивает, когда я сажусь на стул в зале. За все эти годы мы не раз сталкивались с ним в различных ситуациях, и никогда у меня не было оснований для недовольства. Лейон не только опытный юрист, он к тому же чуткий, тонкий и добродушный человек, независимый в своих суждениях.

За долгие годы работы суд стал для меня как бы вторым домом – однако сейчас я чувствую себя здесь совсем не комфортно. То, что мне обычно нравится, – торжественная обстановка, серьезность, напряжение, висящее в воздухе, – на этот раз вызывает только тревогу. Помещение, воздух, стены, лица – все кажется грозным, так что у меня голова кругом идет.

В последние сутки все смешалось. Места и даты пересекаются у меня в мозгу причудливыми узорами. Впечатления то вспыхивают, то гаснут без всякой логики и связи. Я словно брожу в туманном сне, которому нет конца.

Только что я сидела на встрече с клиентом в Стокгольме. Уже и не вспомню, что говорилось, зачем я там была. Затем я заснула в самолете по пути домой. Стюардесса спросила меня, как мое самочувствие. Буквально вижу перед собой ее встревоженное лицо.

Только что моя карьера бодрым шагом шла в гору, я была с ног до головы одета в «Dolce & Gabbana», меня ценили за прямоту, профессионализм и настойчивость. И вот я сижу в зале суда в ожидании заседания, на котором решится будущее моей дочери, меня и всей моей семьи.

Только что мы были нормальной семьей. Теперь мы – заложники в беспощадном свете прожекторов.

Передо мной председатель суда Йоран Лейон что-то шепчет присяжным. Двое из них – женщины лет семидесяти, одна из партии зеленых, другая из социал-демократов, вполне типичные присяжные. Судя по всему – женщины, не лишенные эмпатии, с глубоким пониманием влияния социально-экономических факторов на преступные действия. Такого рода присяжных я сама сотни раз встречала в ходе своих дел, и в девяти случаях из десяти это было удачей для меня и моего клиента. Но в данном конкретном деле я вовсе не уверена в положительном эффекте, о чем я и сказала Микаэлю. Во-первых, Стелла – женщина, во-вторых, ее внешность в данном случае играет против нее. К тому же при любом раскладе она воспринимается как человек из верхних слоев среднего класса. Но, помимо всего, у нее есть склонность вести себя совсем не так, как ожидается от воспитанной молодой женщины. Надеюсь, Микаэль объяснил ей, как много зависит от ее поведения в суде.