– Орион, – поясняю я. – Созвездие. Охотник из древнегреческой мифологии. Зои увлекалась астрономией?

– Нет, – качает головой Джоди. – Во всяком случае, я об этом не знала.

Я возвращаю открытку на место и заглядываю под остальные:

– А это что?

Показываю Джоди фотографию. На ней Зои; она одета в школьную форму, стоит спиной к камере. Чуть наклонившись вперед, она смотрит в короткий толстый телескоп. Джоди говорит, что не помнит этого снимка.

Я вдруг понимаю: не хочу ничего ей рассказывать. Что ее дочь не единственная девушка с татуировкой в виде идеально ровного круга. Что Дейзи тоже нацарапала на стене рядом со своей постелью схему другого созвездия. Что она, Зои и я как-то связаны, что нас троих кое-что объединяет: астрономия, склонность смотреть на звезды.

– Вы в этом уверены?

– Пойду спрошу Шона.

Она забирает у меня фотографию и, выйдя на лестницу, зовет мужа. Когда через минуту тот поднимается, Джоди показывает ему карточку.

– Понятия не имею, – говорит он. – Никогда этот снимок не видел. Может, она из их поездок?

– С ее парнем, вы имеете в виду?

Я пытаюсь сглотнуть, но в горле пересохло.

Джоди смотрит на меня:

– Нет. Он имеет в виду ее дядю. Моего брата. Она иногда с ним встречалась, после школы и вообще. Они были близки.

– А где он сейчас? Вы не думаете, что он имеет какое-то отношение к тому, что произошло? К ее бегству?

Женщина качает головой:

– Когда-то, может, и думала, но теперь нет. Во всяком случае, полицейские с ним говорили. – Она всматривается в фотографию у меня в руке. – Только его никакие телескопы никогда не интересовали. Не знаю, кто ее во все это втянул, но вряд ли это был он.

Я просыпаюсь вся в испарине и дрожу. Во рту пересохло, не могу дышать, и на мгновение кажется, что я тону, а мои легкие полны воды. А потом вспоминаю: я здесь, в Хоуп-коттедже, я Алекс, приехала снимать фильм. Все будет хорошо.

Откидываю одеяло. Оно насквозь промокло от пота, но при этом меня знобит. Дыхание серебристой дымкой стынет у лица. Я протягиваю руку и щупаю батарею – ее не назовешь даже чуть теплой.

Хочется забраться обратно, натянуть одеяло на голову и попытаться сохранить хотя бы остатки тепла. Но я уже проснулась и больше не усну. Теперь я совершенно уверена: Дейзи, Зои, Кэт. Эти три девушки связаны между собой. И я тоже, хотя и не знаю как. И каждый раз, только закрою глаза, я вижу в темноте Дейзи, стоящую на краю утеса. Есть ли кто-то у нее за спиной? Может, кто-то подтолкнул ее вполне буквально и не надо винить во всем одни только обстоятельства? Я должна восстановить в памяти события того времени, должна вспомнить.

Дэвид? Может он быть как-то замешан? Джеральдина уверена, что нет. Это был краткий миг просветления среди мрака, но ее воспоминания казались реальными. Но что это на самом деле значит? Уж мне ли не знать, какая ненадежная штука – человеческая память?

На столе оживает мой телефон – звонит Дэн. Я смотрю, как трубка, вибрируя, ползет по гладкой столешнице, но не могу заставить себя ответить. Что бы там ни было, подождет. Он буквально вынудил меня поехать в Блэквуд-Бей и заняться этой историей, однако теперь я чувствую сродство с девушками – теми, что пропали в прошлом, и теми, что еще тут. Именно поэтому я намерена снять фильм так, как считаю нужным.

Я натягиваю свитер грубой вязки, джинсы, вчерашние толстые носки и плетусь вниз. Пахнет горелыми тостами и кофе, а дешевенький ароматизатор воздуха, воткнутый в розетку в гостиной, добавляет к этому еще и химический запах яблока. Запах не противный, но он напоминает о моей жизни в хостеле.

В кухне я наливаю воды в чайник и беру из сушилки тарелку. Ее поверхность поцарапана; отметина похожа на пепел, как будто об нее затушили окурок. Я думаю о том, что Брайан сказал про Гэвина, и о мертвой овце, так кстати оказавшейся ровно в том месте, где я неминуемо наехала бы на нее и вылетела в кювет. И меня потребовалось бы вытаскивать. Пожалуй, стоит побольше разузнать о моем новом друге. Но это подождет.

Из головы не идут Элли и Кэт. Татуировка на плече Кэт, в точности такая, какую сделала себе Зои; то, что кто-то тайком заснял, как эти две курят травку. В моем сознании эти две девушки намертво сплелись с Дейзи и мной, хотя я не совсем понимаю, кто есть кто. Иногда Дейзи – это Кэт, а я – Элли, иногда наоборот. Но их участь представляется мне отражением нашей. Они кончат так же, как и мы: одна погибнет, другая исчезнет. И хотя я осознаю, что уже никак не исправить прошлое, не могу не верить: если выясню, что происходит с ними, то узнаю и что случилось с нами.

Снег стаял. За ночь ощутимо потеплело, но небо смурное, как бывает под вечер, хотя время еще только подбирается к обеду. Подходя к концу Хоуп-лейн, я замечаю высокую долговязую фигуру, маячащую в сером сумраке на другой стороне улицы. Судя по всему, это Гэвин, однако я не уверена. Что ему от меня нужно? Может, стоит его остерегаться? Он уже раз соврал мне, и если сейчас решил устроить засаду… Я перехожу улицу, но, когда оглядываюсь, его уже нет – видимо, скрылся в одном из переулков. Я поднимаюсь к кафе Лиз.

Внутри горит яркий свет – беспощадные к недостаткам внешности люминесцентные лампы, и я чувствую себя голой. Но интуиция меня не подвела: девушки здесь. Большой компанией сидят за столом в углу, а над ними помаргивает огоньками искусственная елка. Я устраиваюсь за столиком неподалеку и достаю телефон, чтобы притвориться, будто полностью им поглощена, но тут понимаю, что Кэт с Элли здесь нет, и падаю духом. Потом все равно решаю подождать. Я заказываю у Лиз чай – сегодня она настроена дружелюбнее, хотя и ненамного. Впрочем, когда несут мой заказ, дверь распахивается, и на этот раз мне улыбается удача. В зал входят Кэт с Элли в сопровождении парня постарше. Я наблюдаю, как они направляются к соседнему с компанией столику, и Кэт на ходу обменивается приветствиями, тогда как Элли и парень словно воды в рот набрали.