— Около шести утра на моей стороне улицы стояла синяя машина. Ждала минут двадцать как минимум. Я знаю, я ведь с самого утра на ногах и люблю смотреть, что творится снаружи. В машине кто-то был, это точно. Но в темноте этого человека было почти не видно. Только фигура за рулем. Я бы, конечно, вышла и посмотрела поближе, но дождь лил как из ведра. В конце концов я пошла налить себе чаю и решила, что если вернусь, а машина будет стоять, позвоню в полицию.

— Позвонили? — спросил я.

— Нет, потому что, когда я вернулась, машины уже не было.

— Вы говорите, в то утро за окном ничего не было видно, — заметил Гэхаловуд, — но утверждаете, что машина была синяя…

— Потому что ее частично освещал фонарь. Я потому и различила фигуру в кабине. Это была синяя машина, руку даю на отсечение.

Со слов соседки выходило, что загадочная машина отъехала около шести утра. То есть ровно в тот час, когда Казински вышел из дома на пробежку. Машина следовала за ним на расстоянии, ожидая удобного момента. Когда же наконец Казински сошел с тротуара из-за мусорных баков, рванула вперед, сбила его и исчезла, не соблюдая правил. Синяя машина с массачусетскими номерами.

— Синяя машина, как и та, про которую говорила мать Элинор Лоуэлл, — сказал я Гэхаловуду.

Кивнув, он подхватил:

— В ночь, когда была убита Аляска, свидетель видел синюю машину с массачусетскими номерами, которая на большой скорости двигалась по главной улице Маунт-Плезант. Машина могла быть та, что была у Аляски, все это время все считали, что она заезжала домой, прежде чем найти свою смерть на Грей Бич… Но на самом деле она была уже мертва. Это машина убийцы возвращалась с пляжа!

Того же самого убийцы, который позднее решил избавиться от Николаса Казински, потому что тот был песчинкой в идеальном убийстве Аляски Сандерс и мог оправдать Уолтера Кэрри и Эрика Донована.

Значит, убийца Аляски хотел убить Казински, и этот факт окончательно снимал вину с Эрика Донована, поскольку тот в момент аварии сидел в тюрьме.

Что же это за неуловимая тень на синей машине, сеющая смерть?

И есть ли здесь связь с Элинор Лоуэлл?

Раз дело о водителе, скрывшемся с места происшествия с Казински, было почти пустым, а факты в деле Аляски Сандерс заставляли нас ходить по кругу, надо было двигаться по следу Элинор Лоуэлл.

Что случилось с этой девушкой вечером 30 августа 1998 года? Было ли это самоубийством? Или идеально организованным убийством, вроде ловушки, расставленной Эрику Доновану?

А если все это взаимосвязано?

Что связывало Элинор Лоуэлл с делом Аляски Сандерс? Ответ на этот вопрос точно находился в Салеме, и в то утро мы все, Лорен, Гэхаловуд и я, отправились туда, чтобы расспросить родителей Элинор.

Салем, штат Массачусетс

Суббота, 24 июля 2010 года

Перед выездом мы с Гэхаловудом завтракали на террасе отеля, поджидая Лорен, как вдруг перед нами выросла Патрисия Уайдсмит. Подойдя к нашему столику с каким-то чуть ли не робким видом, которого я за ней никогда не замечал, она с улыбкой сказала:

— Спасибо. Спасибо вам обоим. Вы вернули свободу человеку, от которого все отвернулись. Вчера на пресс-конференции я говорила немного жестко. Надо было вас публично поблагодарить, а я этого не сделала, простите.

— Ничего страшного, — успокоил ее Гэхаловуд. — Сержанта Вэнса давно надо было убрать из полиции. Вот что бывает, когда никто не хочет брать на себя ответственность.

— Вы свою на себя берете, — отозвалась Патрисия.

— Будете кофе?

— С удовольствием.

Она пододвинула стул и уселась с нами.

— Что вас привело в Маунт-Плезант в такую рань? — поинтересовался Гэхаловуд.

— Приехала повидать Эрика.

— И как он?

— Как человек, который провел одиннадцать лет за решеткой и теперь должен заново учиться жить. Он уже не тот, что прежде, ему придется это принять, и его семье тоже. Снова войти в общество — наверное, еще более тяжелое испытание, чем сидеть в тюрьме. Эрик хочет опять работать в магазине у родителей… покупатели станут на него глазеть, и я не знаю, хорошо ли это для него.

— Чего вы опасаетесь? — спросил я.

— Для жителей Маунт-Плезант он останется преступником до тех пор, пока не будет найден убийца Аляски. Это вечная проблема, когда после приговора людей оправдывают на основании нарушений в деле. Доказательства опровергнуты, и дела, по существу, не остается: преступление совершено слишком давно, его уже не раскрыть. Представляете, какая это травма для родных жертвы — остаться без ответов. А для человека, которого оправдали, начинается новая голгофа: ему предстоит снова найти свое место в мире, который глядит на него с подозрением. Люди в большинстве своем доверяют судебной системе, особенно те, кто с ней никогда не сталкивался. Они все равно думают, что если кому-то действительно не в чем себя упрекнуть, его не посадят в тюрьму так надолго. К несчастью, то же самое будет и с Эриком — до тех пор, пока не будет пойман убийца Аляски.

— У меня по этому поводу хорошая новость, — сообщил Гэхаловуд.

— Хорошая новость? — раздался у нас за спиной радостный голос.

К нам подошла Лорен. Волосы у нее были еще влажные после душа. Час назад она ушла из моего номера — зайти домой переодеться. Накануне вечером ужинала с братом у родителей, а потом, почти в полночь, проезжала мимо гостиницы. Увидела, что окно моего номера светится, и послала мне сообщение: “Если не спишь, выгляни в окно”. Я не спал, читал. Подошел к окну, Лорен мне улыбнулась и спросила: “Можно зайти?” — “Конечно”. Она зашла, ночь мы провели вместе. В какой-то момент она шепнула: “Благодаря тебе я снова обрела брата. Снова обрела право на жизнь. Если бы я знала три недели назад, когда остановила тебя за превышение скорости, что ты скоро изменишь всю мою жизнь…” От ее признаний мне, как всегда, стало неловко. Мне очень нравилась Лорен, но я прекрасно понимал, как различаются наши чувства друг к другу.

Лорен села между Патрисией и мной. Нашла под столом мою руку и крепко сжала ее.

— Что за хорошая новость? — спросила она, взяв кусок хлеба.

— Мы вчера выяснили нечто крайне важное, — ответил Гэхаловуд. — Думаю, это решающий поворот в расследовании. Вам что-нибудь говорит имя Николаса Казински?

— Это не тот ли коп, что в свое время вел расследование вместе с вами? — спросила Патрисия.

— Он самый, — подтвердил Гэхаловуд. — С месяц назад он умер. Покончил с собой. Последние восемь лет своей жизни провел в инвалидной коляске, его сбила машина.

— И какое отношение это имеет к нашему делу? — поинтересовалась Патрисия.

— Николас Казински присутствовал в зале для допросов в тот вечер, когда погиб Уолтер Кэрри. Только он знал, что признания Уолтера Кэрри были получены под давлением и что причиной его смерти стала преступная оплошность. Знал он и то, что если Уолтер сознался в преступлении, которого не совершал, значит, Эрик невиновен. И вот в конце января 2002 года, то есть вскоре после вынесения Эрику приговора, Казински попадает под машину. Он не погибает, но становится инвалидом. Судя по всему, Николас Казински был жертвой не несчастного случая, а покушения на убийство.

— Кто мог хотеть его убить? — спросила Лорен.

— Один-единственный человек, который тоже знал, что и Уолтер, и Эрик невиновны, — Патрисия поняла сразу. — Настоящий убийца Аляски Сандерс.

— Совершенно верно, — кивнул Гэхаловуд. — Заставив замолчать Казински, убийца мог быть уверен, что его никогда не изобличат.

— Каким образом, по-вашему, связаны покушение на Казински и убийство Аляски Сандерс? — Лорен, казалось, слегка сомневалась.

— Через синюю машину с массачусетскими номерами, — пояснил Гэхаловуд. — Эта синяя машина, пытавшаяся убить Казински, может быть той же самой, что мчалась пулей по Маунт-Плезант после убийства Аляски. И та же самая синяя машина, возможно, всплывает в одном стихотворении Элинор Лоуэлл.