Он обнял меня, и я прижалась к его груди. Наши сердца отчаянно бились, но совсем не в такт.

«Вот до чего мы дошли», – подумала я тогда.

Но сейчас мне кажется, что еще есть возможность все изменить. Еще есть шанс спасти нашу семью, стать той матерью, которой я всегда мечтала стать, – такой, которая готова на все, чтобы спасти своего ребенка.

В то воскресенье, когда полиция обследовала наш дом, Адама забрали на первый допрос. Я просила его держать себя в руках, взвешивать каждое слово. Тем временем я размышляла, о чем могу рассказать ему. Не было сомнений, что ради Стеллы Адам готов пройти через все круги ада, но я подозревала, что в данном случае в силу его безупречной морали это ляжет тяжелым крестом на его душу.

Ночью прокурор приняла решение об аресте Стеллы, и единственным лучиком света среди всей этой тьмы было то, что защищать ее назначен Микаэль Блумберг.

Я попросила полицейского позвонить, как только будет закончен обыск в нашем доме. Потом на подгибающихся ногах обошла все комнаты, пытаясь выяснить, что же обнаружили полицейские. Подозреваю, что не много.

В субботу вечером, прежде чем мы с Адамом сели в такси, чтобы ехать в полицейский участок, я отошла к мусорным контейнерам за углом. Громко изображая, что меня рвет, я растоптала ногами телефон Стеллы и выкинула остатки в контейнер для металлических отходов. Сим-карта уже лежала в надежном месте – у меня в сумочке. Еще не представляя, что же произошло, я понимала, что сообщения Стеллы могут ее скомпрометировать. Страх сдавил грудь, но все прошло даже легче, чем я себе представляла. Тебе кажется, что ты никогда в жизни так не поступишь, – и вдруг это становится совершенно естественным, когда речь идет о спасении собственного ребенка.

Поздно ночью я обшарила в доме каждый угол и обнаружила окровавленную блузку, небрежно засунутую под кучу белья в постирочной. Она была все еще влажная. Кто ее туда спрятал – Стелла? Или машину опорожнял Адам? Некоторое время я колебалась, как лучше поступить, но когда позвонил Микаэль и сообщил, что полиция едет к нам, я решила выбрать самый надежный вариант и бросила блузку в камин. Стоя рядом, я видела, как искры скакали по съеживающейся в огне ткани.

В душе у меня бушевали противоречивые чувства. Как юрист я только что совершила самое неприемлемое, что только можно себе представить. Как мама – сделала единственно правильное. Мне по-прежнему ничего не было известно о событиях вечера пятницы, однако я точно знала, что мой долг – защитить дочь.

Утром в воскресенье Адам позвонил мне, как только закончился допрос. Когда я поняла, что он солгал полиции и дал Стелле алиби, в груди у меня потеплело. Это было продиктовано любовью – высшее доказательство того, как сильно он привязан к Стелле и ко мне. С этого момента я поняла, что готова на все ради своей семьи.

Адаму я сказала, что полицейские все еще работают в доме. И пока ему нельзя возвращаться. Мне нужно было все обдумать.

Через несколько минут раздался стук в дверь. Неслышно проскользнув в постирочную комнату, я выглянула в окошко.

Мне была видна лишь черная кепка, натянутая так низко, что почти скрывала лицо, и ноги в темных сникерсах, беспокойно переминавшиеся на каменной лестнице.

Я приоткрыла дверь – ровно настолько, чтобы схватить ее за рукав и втащить внутрь.

– Я решила не звонить, – сказала она.

Я посмотрела наружу через стекло во входной двери и убедилась, что улица пустынна. Мою посетительницу никто не видел.

– Проходи, – сказала я.

Не снимая обуви, она направилась прямо в кухню. Я поспешно обогнала ее и рывком задернула шторы.

– Что произошло?

Голос у меня дрожал.

Амина посмотрела на меня своими прекрасными карими глазами с покрасневшими белками.

– Я ничего не понимаю… Стелла… Я…

Она тряслась всем телом, когда я взяла ее за руку. Мы крепко обнялись, – казалось, она хватается за меня как за соломинку. Через некоторое время мне пришлось высвободиться из ее объятий.

– Я знаю, – проговорила я. – Я читала эсэмэски Стеллы.

– Читала?

Она замерла. Я провела ладонью по ее руке и убрала с ее щеки прядь волос.

– Стелла забыла дома телефон.

Амина охнула. Я держала ее за обе руки, изо всех сил стараясь не поддаваться панике.

– Мы справимся с этой ситуацией, дружочек. Все образуется.

Она разрыдалась, как ребенок.

Она и была ребенком. И она, и Стелла еще дети.

Из нас самой взрослой была я. Я мама. Я должна их спасти.

Внезапно рыдания прекратились. Амина шмыгала носом:

– Никто не собирался его убивать.

– Это ведь была самооборона, – сказала Амина. – Правда?

Я пыталась переварить ее рассказ. Слишком много всего – эмоций и деталей.

– Я собиралась сбежать, едва он остановит машину. Держалась за ручку, готовясь рвануть наружу. Но он запер двери на детский замок. Я не могла вырваться.

Она смотрела на меня так, словно висела над пропастью, а я была единственной, кто мог протянуть ей руку помощи.

– Должно быть, ты очень испугалась, – проговорила я.

Амина кивнула.

– Ведь это была самооборона?

– Не знаю, – честно ответила я. Я все еще не до конца осознала, что же произошло. – Откуда взялся нож?

– Он лежал в корзине, которую Крис взял с собой на пикник.

Амина поехала с Крисом на свидание где-то у моря. Это я поняла.

– Нож лежал в корзине сверху. Между сиденьями, – продолжала она. – Я заметила его и взяла. Даже не подумав.

Он напал на нее. Эта скотина изнасиловала Амину.

– А перцовый баллончик? – спросила я.

– Он у меня всегда с собой. У Стеллы точно такой же. Их можно купить в Интернете.

Об этом я прекрасно знала. Собственно, я сама и посоветовала Стелле обзавестись баллончиком. Я же его и оплатила.

– Стало быть, ты пшикнула на него из баллончика, а потом схватила нож?

Амина кивнула, и я осторожно погладила ее по бледной, распухшей от слез щеке.

– Еще до того, как я нажала на баллончик, он его заметил. Он отвернул лицо и закрыл голову руками. Что-то, должно быть, все-таки попало, потому что он завопил, как зверь. Потом я попыталась открыть дверь машины, но кнопка оказалась не там – впереди, на торпеде. Мне пришлось перегнуться через его колени, но в конце концов мне удалось открыть дверь. Тут я и увидела нож.

– И ты выбежала из машины с ножом в руке?

– Ну да.

Я попыталась представить себе эту картину.

– Он преследовал тебя?

Она снова кивнула.

– Само собой, я не собиралась использовать нож. Зачем я только схватила его?

– Перестань, – сказала я. – Зачем себя корить? Ты была до смерти напугана, ты поступила правильно. В такой ситуации любой схватился бы за нож.

Амина тихо выругалась.

– А Стелла? – спросила я. – Что в это время делала Стелла?

– Не знаю. Она… сердилась… волновалась. Она звонила и посылала мне кучу сообщений.

– Она не знала, что ты уехала с Кристофером?

– Я солгала ей. Солгала лучшей подруге.

Амина согнулась пополам и снова разрыдалась.

А я пыталась утешать ее, обнимала и гладила. Одновременно в голове что-то заработало.

– У Стеллы на блузке была кровь, Амина.

Она задрожала и подняла лицо:

– Он мертв! Понимаешь? Мертв!

Я крепче обняла ее. Прижала к себе, как держат младенца, чтобы он не упал на землю.

Постепенно мои мысли принимали новый оборот.

Мы не представляем себе, на что способны, пока не сталкиваемся с настоящей угрозой. Я все еще не до конца понимала, чем готова пожертвовать ради Амины.

– Стелле предъявлено обвинение в убийстве, – сказала я. – Полиция приходила к нам с обыском.

Амина часто задышала:

– Прости! Это я во всем виновата! Ты не могла бы отвезти меня в полицию, чтобы я все им рассказала? Они должны отпустить Стеллу.