Я прощаюсь и возвращаюсь домой.

У меня спокойная, размеренная жизнь. Я к ней еще не совсем привыкла. В глубине души остается страх. Не знаю, удастся ли мне от него когда-нибудь полностью избавиться или придется мириться с ним всю жизнь, до самой смерти.

Я спрашиваю себя, страшно ли другим людям. В конечном счете, возможно, да. Потому что для страха имеются тысячи причин. Бояться можно чего угодно, у страха множество вариантов.

Дома я раскладываю продукты и начинаю читать газеты. Чего-то я, конечно, не понимаю, потому что мне не хватает знаний. Но я учусь с каждым днем. Узнаю, как устроен этот сложный мир. Вернее, стараюсь понять, почему он так неустроен.

В середине чтения я прерываюсь, сердце замирает в груди.

«Нападение на инкассаторов в окрестностях Лиона».

Я читаю статью и узнаю, что вчера на фургон напали вооруженные люди. Сопровождающего ранили, но его жизнь вне опасности. Похищено в общей сложности более пятисот тысяч евро.

Я вырезаю статью и убираю в маленький блокнот. Каждый раз, когда Изри исчезает, я читаю колонку происшествий. Об ограблениях банков, заправочных станций, ювелирных магазинов, а еще было два нападения на инкассаторские машины. Быть может, Изри ни в чем из этого не замешан. Я молюсь, чтобы он не имел отношения ко всем этим ужасам. Но в результате моего расследования я, вероятно, пойму, где он пропадает.

Я выбрасываю газеты в мусорное ведро и решаю испечь себе на день рождения пирог. Такой, как год назад для меня приготовила Маргарита…

Под вечер появляется Изри. Я бросаюсь ему на шею, и мы долго обнимаемся. Потом он вынимает из кармана небольшую коробочку.

– С днем рождения, крошка…

Я так удивлена, что не могу подобрать слов.

– Ты не забыл?

– Естественно.

Я открываю коробочку, в ней лежит пара сережек.

– Изри, они такие чудесные…

– Это ты чудесная, принцесса моя!

Он прижимает меня к себе, и я закрываю глаза:

– Мне страшно, когда тебя нет…

– Почему?

– Я боюсь, что ты не вернешься.

Тама сидит на бортике ванны.

У нее в руках – рубашка Изри. Рубашка, которую он надевал накануне и которую оставил на полу в ванной, когда рано утром вернулся домой.

На белом воротнике – следы красной губной помады.

Тама тихонько плачет. Изри еще спит в соседней комнате.

Тама бросает рубашку и закрывает лицо руками. Она раскачивается, как сломанный метроном. Она хотела бы подавить это страдание, этот гнев. Хотела бы простить его. Но пока что над ней властвуют страх и ярость. Изри «трахает» другую женщину, и представлять это Таме слишком больно.

Тогда наконец открывается дверь и в одних трусах появляется заспанный Изри.

– Что случилось?

Она не отвечает, просто смотрит на валяющуюся под ногами рубашку.

– Ты что ревешь?

Он умывается и поднимает голову. В зеркале встречается со взглядом Тамы. Полным грусти и злобы. Этот взгляд ему незнаком.

– Подай полотенце.

Она не двигается, продолжая смотреть на него со злостью.

– Выкладывай, Тама, давай…

– Хорошо ночью развлекся? – спрашивает она дрожащим голосом.

– Я с друзьями был. А что?

Она подбирает рубашку и сует ему под нос.

– Твои «друзья» губной помадой пользуются?

Изри напрягается. Он бросает на Таму раздраженный взгляд и выходит из ванной. Тама идет за ним с уликой в руках. В кухне Изри начинает варить себе кофе.

– Так что, твои друзья помадой пользуются?

Изри вздыхает. У него в черепной коробке бренчит целый оркестр – этой ночью он слишком разошелся. Алкоголь, кокаин, секс.

– Что молчишь?

– Тама, отстань…

– Ты с ней переспал?

Изри пьет кофе и разглядывает Таму. Он не опускает глаза. Тама знает, что вступила на запретную территорию. Она чувствует, что ей лучше замолчать. Но она хочет, чтобы он признался, извинился.

– Ты с ней переспал?

– Ага, – наконец говорит он.

Слезы снова наполняют глаза, Тама яростно их вытирает. Потом бросает рубашку Изри в лицо.

– Ты просто сволочь! – кричит она.

После того как Тама стала жить с Изри, ее словарный запас значительно обогатился. Молодой человек секунду стоит, как оглушенный, и затем кидается к ней и хватает за плечи:

– Ты как со мной разговариваешь, а?

– Ты не имеешь права! – орет Тама.

– Еще как имею! Заруби это себе на носу, ясно?

Она резко его отталкивает и отступает на шаг. Он сильнее ее, гораздо сильнее. Ей надо помнить, на что он способен.

– Сукин сын! – бросает она.

И получает удар в лицо. Тама падает назад, бьется об стену. Она вытирает текущую из носа кровь и продолжает вызывающе на него смотреть. К побоям она привыкла. Но никогда не думала, что Изри может ее ударить.

– Без меня ты никто, не забывай, – говорит он. – Никто и ничто! Так что я трахаюсь, с кем хочу, а ты не гавкай, ясно?

Он выходит из кухни и хлопает дверью.

Изри простоял под душем не меньше пятнадцати минут. Как будто хотел собраться с мыслями. Но горячая вода не смыла с него проблемы. Он был так же напряжен, у него так же тряслись руки.

Он надел футболку, брюки и пошел искать Таму. Изри нашел ее в конце террасы, она сидела напротив бассейна на ступеньках, ведущих в сад. Изри глубоко вздохнул и подошел к ней. Закурил. В глазах у Тамы стоят слезы, на левой скуле – след от удара. Тама поднимается, она готова уйти. Но Изри удерживает ее за ремень на джинсах и силой усаживает на место.

– Сядь, – говорит он.

Она слушается, может быть, из-за страха.

– Знаешь, Тама, не надо меня доводить… Не доводи меня. Потому что мне не нравится то, что произошло. Я не хочу, чтобы…

Он не заканчивает фразы и закрывает глаза, но слышит, как Тама всхлипывает. Тогда он обнимает ее за плечи и прижимает к себе:

– Пожалуйста, не плачь…

Но Тама плачет все сильнее, ее тело сотрясают рыдания.

– Не хочу… не хочу, чтобы ты меня бросил… ушел к другой! – наконец выговаривает она.

– Мне наплевать на других, – шепчет Изри. – Мне важна только ты, Тама… Только ты, понимаешь?

Изри гладит ее по распухшей щеке. Крепко сжимает в объятиях, и она постепенно успокаивается. Они долго не двигаются. Наконец Тама перестает плакать:

– Я не хотела тебя обзывать. Прости…

Тама мажет тональным кремом скулу, чтобы как-то скрыть синяк. Ей не впервой видеть свое лицо в побоях, это ее как раз не беспокоит. Но она поняла, что Изри смутило то, что он увидел следы собственной жестокости. Поэтому она наносит макияж не для себя, а для него.

В глубине души Тама знает, что он снова ее ударит. Что будет встречаться с другими женщинами. Но чтобы успокоиться, она повторяет себе его слова: «Мне важна только ты, Тама».

Да, важно только это.

Она просто надеется, что в следующий раз поведет себя более умно, более осторожно. Тама считает, что ей повезло, ведь он мог ударить ее намного сильнее. Потому что своего спасителя, своего покровителя не оскорбляют. Не оскорбляют мужчину, которого любят больше всего в мире, любят всем сердцем.

Прошло несколько дней, и Изри преподнес ей подарок. Великолепное колье с настоящими бриллиантами. Украшение так прекрасно, что Тама не представляет, куда его можно надеть. Конечно, Изри поступил так, чтобы она простила его. Но мог бы и не дарить ничего.

Потому что Тама давно ему все простила.

Габриэль грубо развязал веревку и высвободил запястья девушки.

Она по-прежнему сидела на земле, не сводя глаз с вырытой ямы, которая станет для нее последним пристанищем.

– А ты не трусиха, – сказал Габриэль, отбрасывая веревку. – Да, вынужден признать, храбрости тебе не занимать…

Он взял беглянку под мышки, оторвал от земли и подтащил поближе к могиле. Девушка оказалась на коленях на краю пустоты.