С этими словами Жан-Бенедикт направился к выходу.

– Куда ты? – сухо спросил Макер.

– В Альпийский салон. Тарногол и отец, должно быть, недоумевают, куда я делся. И потом, мне совсем не хочется, чтобы все вспомнили, когда случится беда, что видели нас вместе. Ты пойдешь ко дну в гордом одиночестве. Все эти годы ты сам был своим злейшим врагом. И президентом не стал исключительно по собственной вине.

Жан-Бенедикт ушел. Макер подумал, что он абсолютно прав – ему некого винить, кроме себя. Через двадцать минут Левовича объявят президентом. А он станет всеобщим посмешищем не только в банке, но и во всей Женеве. Кроме того, его сочтут изменником, намеревавшимся сдать своих клиентов иностранным налоговым органам. P-30 его не спасет. Более того, P-30 сотрет его в порошок. Он погиб…

Макер, признав поражение, поднялся к себе. Вечернюю уборку уже сделали: горничная навела порядок в ванной комнате, стерев послание Анастасии на зеркале. Интересно, куда она делась. Да что там, все конечно. Но он знал, как надо поступить. Он думал об этом с прошлой ночи.

Макер вынул из гардероба костюм, сшитый на заказ для торжественной церемонии. Облачился в него. Прицепил золотые запонки. Надел свои самые дорогие часы, специально захваченные по такому случаю. Старательно завязал галстук и застегнул элегантный жилет. На внутренней стороне пиджака он попросил вышить “М. Э., президент”. Он печально поглядел на вышивку. Посмотрелся в зеркало. Он никогда еще так себе не нравился. Он снова полюбовался собой. Вот таким красавцем он собирался вступить в должность президента. Вот таким красавцем он сейчас уйдет из жизни. Таким красавцем его и найдут. Завтра горничная обнаружит на ковре его бездыханное тело в луже свернувшейся крови.

Он подошел к сейфу и вынул пистолет. Зарядил его и засунул дулом в рот. Этот жест почему‐то успокоил его. Через несколько мгновений все завершится. Наконец‐то. С него хватит. Макер зажмурился, втиснул ствол пистолета чуть глубже и положил палец на курок. Последняя его мысль была об Анастасии.

Вдруг раздался стук. И из коридора послышался ее голос:

– Макер? Макер, ты тут?

Он открыл глаза, опомнившись, вытащил изо рта пистолет, положил его на комод и кинулся к двери.

– Анастасия! – воскликнул он. – Как же я рад тебя видеть! Спасибо, что ты здесь! Спасибо, что пришла!

Он долго обнимал ее, любуясь идеальными чертами ее лица. Она выглядела взволнованной, да и он тоже.

– Макер, – сказала она, – мы должны поговорить о том, что я прочла в твоей тетради.

Жестом приказав ей замолчать, он повел ее в комнату, чтобы их никто не услышал.

– Как такое вообще возможно? – всхлипнула Анастасия, когда Макер закрыл за ними дверь. – Как Тарногол посмел так поступить?

– Он сущий дьявол!

– То, что ты написал, это правда? Вы заключили пакт? Ты получил мою руку и сердце в обмен на свои акции?

– Прости! Прости меня! Но я был в отчаянии. Мне так хотелось жениться на тебе, а ты призналась, что любишь Льва…

– Да что ж такое… – простонала она, ничего не понимая.

Она пыталась вспомнить, что тогда произошло.

– Пятнадцать лет назад я подарил тебе обручальное кольцо с сапфиром, – сказал Макер. – Мне его дал Тарногол. Он обещал, что благодаря этому кольцу ты согласишься выйти за меня.

Что за бред! Анастасия растерялась. Может, ее муж просто спятил?

– Ты всегда говорил, что отказался от акций, чтобы мы с тобой были счастливы.

– Это правда.

– Я думала, ты хотел уйти из банка, зажить другой жизнью, потому что знал, что не о жизни с банкиром я мечтаю.

– Нет, – поправил ее Макер, – свои акции я отдал Тарноголу, чтобы заполучить тебя.

Анастасия совсем запуталась. Она чувствовала, что теряет почву под ногами.

– Объявление результатов через пять минут, – сказала она. – Ты должен пойти туда. Это твой триумф.

– Меня не изберут.

– Что?

– Президентом будет Левович.

– О чем ты, Макер? Какая ерунда.

– Я проиграл, – вздохнул он.

С печальным видом, понурив голову, он решил пойти навстречу судьбе. Спасибо Анастасии, она придала ему мужества, и теперь он готов встретить поражение достойно, а не умирать трусом.

Было уже около семи. Бальный зал “Паласа” бурлил. Через несколько минут объявят имя нового президента. Сотрудники банка толпились перед эстрадой в глубине зала, где с минуты на минуту должны были появиться члены совета.

Вошел Макер в костюме-тройке. Он был неотразим. Официант предложил ему шампанского. Макер взял бокал, выпил его залпом и немного успокоился. Потом нырнул в радостно гудевшую толпу. И выпил второй бокал шампанского, чтобы придать себе уверенности.

Но тут все смолкло – на эстраде стояли Синиор Тарногол, Орас Хансен и Жан-Бенедикт Хансен. Орас подошел к микрофону:

– Дамы и господа, совет Эвезнер-банка принял решение. Мы избрали нового президента и имеем честь сообщить вам…

Он умолк на полуслове, потому что в этот момент какой‐то человек в зале упал в обморок, увлекая за собой скатерть и груду посуды. Гости бросились к нему, попросив сотрудников отеля вызвать врача. В зале воцарилась тревожная тишина.

– Все в порядке? – спросил Орас в микрофон, не очень понимая, что делать.

Затем еще кто‐то из гостей почувствовал недомогание и растянулся на полу. Следом за ним второй, и пошло-поехало. Они вырубались один за другим, хрипя и хватаясь за живот. Через несколько мгновений уже добрая половина зала корчилась в страшных приступах рвоты.

15 лет назад

В начале ноября первый снег уже запорошил улицы Вербье. Морозы установились надолго.

Лев подъехал к “Паласу” и с растроганной улыбкой посмотрел на его импозантный фасад. Прошло уже три месяца с тех пор, как он переехал в Женеву. Он часто возвращался на выходные в Вербье навестить отца и месье Роза.

Лев вошел в просторный холл отеля, и Роз, завидев его, закричал:

– А, блудный сын!

Каждый раз владелец отеля встречал его как героя.

– Добрый день, месье Роз, – поздоровался Лев, немного смущенный этим всплеском эмоций.

– Следуй за мной, у меня для тебя хорошие новости. – Роз затащил Льва к себе в кабинет и приготовил ему кофе. – Держу пари, ты ни за что не догадаешься, кто приходил ко мне на той неделе. Абель Эвезнер! По поводу Большого уикенда. Ну, в общем, мы поболтали о том о сем, и он так тебя хвалил, просто дифирамбы пел!

Роз, похоже, был в восторге – ничуть при этом не удивляясь – от стремительного восхождения своего протеже. Он невольно испытывал отцовскую гордость за Льва, считая, что тоже внес вклад в его успехи.

– Я там оказался не у дел, – сразу же объявил Лев. – Думаю, на меня ополчились служащие банка, так что теперь я исполняю обязанности стажера.

– Я в курсе, – кивнул Роз. – Абель мне все рассказал. Отец Эвезнер, судя по его словам, весьма старомоден. И к тому же серьезно болен. У него отказывают почки и…

– Старик Огюст вечен, – перебил его Лев. – Он уже сто лет на ладан дышит.

– Ты дашь мне договорить? – прикрикнул на него месье Роз. – Старик Огюст при смерти. Это вопрос нескольких недель. Так сам Абель говорит! Строго между нами, разумеется. Но я знаю, что на тебя можно положиться. В следующий Большой уикенд будет избран новый президент.

– Это значит, что Макер станет вице-президентом, – заметил Лев.

– Вот! – живо воскликнул Роз. – Когда его сын войдет в совет директоров, Абелю Эвезнеру уже не придется выбирать между ним и тобой. Он мне все рассказал! В январе ты станешь полноправным банкиром! У тебя будут свои клиенты! Понимаешь? Ты заработаешь больше, чем в самых смелых своих мечтах. Будешь вращаться среди самых крутых женевских финансистов! В твоем‐то возрасте!

Лев не мог сдержать улыбки. Это повышение откроет перед ним двери высшего общества столицы, ему можно будет не скрывать свои отношения с Анастасией, ему можно будет не скрывать свое происхождение, да и ей не придется сочинять о нем небылицы для матери. Он станет большим человеком. Победа за ним! Теперь он прославит свою фамилию. И разбогатеет! Сделает предложение Анастасии. Через год-два, когда Лев накопит немного денег, они сыграют свадьбу. Он возьмет кредит. И кто знает, если он оправдает надежды Абеля Эвезнера, то уже через несколько лет купит особняк на шоссе Байрона с террасой, выходящей на озеро. А пока что снимет великолепную квартиру в каком‐нибудь шикарном районе Женевы, поблизости от банка. Ему очень нравилась, например, улица Сен-Леже, в двух шагах от Старого города, прямо напротив парка Бастионов.