Я больше не могу. Я распадаюсь на части.

Навсегда.

Что произошло с навсегда?

После катастрофы

Понедельник, 16 октября 2017 года

Нас вызвали на допрос в полицию. Мы едем в Лунд на автобусе, и Фабиан начинает сомневаться:

— Я не уверен, что справлюсь.

— Справишься, — уверяю я.

Он смотрит на пустые поля за окном. За плугом тянутся длинные черные полосы, над ними летает стая ворон. Я его подготовила. Перед тем как позвонили из полиции, мы проговорили все несколько раз. Фабиан точно знает, как он должен себя вести.

— Я ненавижу врать, — говорит он.

— Тебе не нужно врать. Просто скажи то, о чем мы договорились. Об остальном не рассказывай.

— А если они спросят?

Я тоже сомневаюсь. Что, если все обернется не так?

— Идем, — говорю я, когда автобус останавливается.

Мы молча пересекаем привокзальную площадь. Фабиан держит руки в карманах, бейсболка надвинута на глаза. Я и сама смотрю только под ноги. Полиция находится в угловом здании, в приемной почти никого. Только бы не встретить Петера. Иду вплотную к стене к окошку для посетителей сообщить цель визита.

— Эмили, — представляется темнокожая девушка лет тридцати.

Это она будет проводить допрос.

— Отлично, что вы смогли так быстро приехать, — говорит она.

Разве у нас был выбор?

— Здравствуй. — Эмили протягивает руку Фабиану.

Он что-то бормочет в ответ, не реагируя на ее руку. Я думаю, стоит ли ей объяснять. Хотя зачем? У нее нет никаких оснований считать, что все должны здороваться одним и тем же способом.

— Хотите что-нибудь выпить?

Эмили ведет нас по лестницам.

— Нет, спасибо.

Мы приходим в небольшую комнату, где нас ждет высокий мужчина с бритой головой.

— Нам нужно поговорить с вами по отдельности, — говорит Эмили. — Давайте начнем с вас, Жаклин, а Фабиан подождет в коридоре. Если что, там есть журналы.

Фабиан садится на двухместный диван. Я спрашиваю, не возражает ли он, и он кивает — о’кей.

Эмили и бритый пропускают меня в комнату, и я начинаю говорить раньше, чем все рассаживаются:

— Честно говоря, я не понимаю, для чего это понадобилось. Я же уже рассказала, как все произошло. Зачем нужно привлекать к этому Фабиана?

Полицейские смотрят друг на друга.

— Фабиан немного не такой, как все, — объясняю я. — В подобных ситуациях он всегда очень нервничает.

Эмили уверяет, что она это понимает.

— К нему у нас всего несколько вопросов, — говорит ее коллега. — Это не займет много времени.

— Как вы чувствуете себя после случившегося? — спрашивает Эмили. У нее оленьи глаза и располагающие манеры.

— Ужасно. Я до сих пор не могу поверить, что это правда. Мы в шоке и очень расстроены. В отчаянии.

Сцепив руки, Эмили смотрит в бумаги, лежащие перед ней на столе.

Ее коллега включает запись.

— Жаклин, вам уже сообщали о том, что полиция подозревает в случившемся наличие состава преступления. Сейчас мы допрашиваем вас по подозрению в нарушении правил дорожного движения, повлекшем причинение вреда здоровью. Вы имеете право не отвечать на вопросы и требовать присутствия адвоката.

— Адвокат мне не нужен, — сразу заявляю я.

— Вы понимаете, в чем вас подозревают? — спрашивает мужчина.

— Да.

— Как вы относитесь к этим подозрениям?

Это уже было.

— Я готова ответить за то, что совершила. Я, разумеется, никому не хотела причинить вред, но если я совершила преступление, я готова понести за это наказание.

Эмили кивает. Похоже, ей меня жалко. Она понимает, что произошел несчастный случай.

— Вы не могли бы еще раз рассказать обо всем, что было в пятницу?

Воспоминания мгновенно отбрасывают меня назад. Мы с Фабианом в супермаркете «Ика», «БМВ» на парковке. Что им можно рассказать?

— Нам надо было купить продукты на ужин и кое-что из хозяйственных товаров. Чаще всего я делаю покупки в «Лидле», там дешевле, но «Ика» ближе.

— Вы встретили там кого-нибудь? — спрашивает Эмили. — Кого-то из знакомых?

Я стараюсь сохранять голову холодной, а дыхание спокойным.

— В Чёпинге почти все друг с другом знакомы. Всё известно о каждом. Я живу здесь уже десять лет.

— Это да, — произносит Эмили, — но, может быть, вы вспомните кого-то конкретного, с кем встретились в магазине в пятницу? С кем остановились и поговорили?

Я начинаю покусывать нижнюю губу.

Что известно полиции? Кто-то мог видеть нас в супермаркете или на парковке. Если они обнаружат, что я вру или скрываю что-то, это будет конец.

— Там был Рон, учитель музыки из школы Чёпинге, — говорю я. — Мы с ним поздоровались.

— А еще? — спрашивает бритый.

Он отнюдь не так дружелюбен, как Эмили.

— Еще мы поздоровались с поляками из киоска со сладостями, — отвечаю я. — А на парковке столкнулись с Улой Нильсоном, нашим соседом.

Эмили выглядит довольной, как будто мои слова совпадают с их сведениями.

— Вы помните еще что-нибудь? Что-нибудь, что произошло перед тем, как вы сели в машину?

— Да нет, ничего особенного.

— Скажите, а вот насчет вашего автомобиля, — произносит полицейский, почесывая бритую голову, — «БМВ-323»… вы же купили его всего неделю назад, да?

— Ну да.

Что говорить о машине?

— Вы совершили эту покупку по какой-либо особой причине?

Я борюсь с волнением, изо всех сил стараюсь, чтобы оно было незаметно.

— Мне нужна была новая машина.

— А куда делась старая? У вас же наверняка и до этого была какая-то машина?

— «Рено». И я ее сменила.

— То есть с ней все было в порядке?

Я пытаюсь улыбнуться:

— Она была старой. И заводилась, только когда сама хотела.

Эмили вроде бы реагирует как надо.

— На какие средства вы купили «БМВ»? — спрашивает бритый.

— Я взяла обычный кредит на машину.

Эмили ловит мой взгляд.

— Мы спрашиваем потому, что это приобретение выходит за рамки вашего обычного бюджета. Если учитывать ваше финансовое положение, то покупка такой дорогой машины кажется несколько странной.

Я сдуваю с лица прядь волос.

— Я сделала это ради Фабиана. Ему очень нравится «БМВ».

Эмили улыбается. Даже бритый немного смягчается, как будто понимая.

— Сколько вы еще будете держать машину? — спрашиваю я.

— Вы можете забрать ее сегодня, — сообщает Эмили.

Лысый кашляет в согнутый локоть.

— Давайте вернемся к пятнице. Вы с Фабианом сели в машину на парковке возле супермаркета. Что произошло потом?

Больше всего мне хочется избавиться от этих воспоминаний. Если долго о чем-то не думать, картинка в мозгу как бы меняется. И я могу подменить реальность, рассказав то, что как бы случилось на самом деле.

— Мы поехали домой.

— Прямо домой?

— Да, там всего три-четыре минуты. И почти никого на дороге.

— Вы с Фабианом о чем-нибудь разговаривали по дороге? Что вы говорили друг другу?

Я задумываюсь.

— Мы в основном молчали.

Воспоминания проносятся как серия вспышек.

Первая: впереди «большая» дорога, асфальт, осенняя листва, кусты бирючины, ни души.

Потом: живая изгородь из туи на повороте, машина едет слишком быстро, страх на лице Фабиана.

Потом: удар! Машина резко тормозит, туман перед глазами, меня отбрасывает вперед, и ремень безопасности натягивается на груди. Пара секунд, и я уже вышла из машины. Первое, что я вижу, — велосипед, одно колесо крутится. На асфальте Бьянка, я кричу. Кричу из бездны.

— Теперь о другом, — говорит Эмили. Она распрямляет плечи, выражение лица становится строже. — По нашим сведениям, вы проходили лечение от алкогольной зависимости. Вы можете это подтвердить?

Это не тайна, но мне интересно, кто им эти сведения сообщил. Гун-Бритт или Петер?

— Я прошла курс лечения и уже почти восемь недель ничего не пила.

— Отлично, — одобряет Эмили.