– Ведь это вы порекомендовали доктора Казана Макеру Эвезнеру, – сказал Сагамор.

– Разумеется, – подтвердил Лев, – он отличный психотерапевт.

– А где вы сами с ним познакомились?

– На вечеринке в “Паласе Вербье”. Много лет назад. Поразительный человек. Он согласился принять меня, несмотря на то что уже не брал новых пациентов.

– Назовите имена других пациентов, – потребовал Сагамор.

– Откуда мне знать? Доктор Казан хранит врачебную тайну.

– Хватит заливать, месье Левович, доктора Казана никогда не существовало!

– Не понимаю, на что вы намекаете. Его кабинет находится по адресу площадь Клапареда, дом два.

Сагамор положил на стол папку и открыл ее. Вынув оттуда три листа бумаги, лейтенант показал их Льву и Анастасии. Это были фотокопии.

– Вот страницы из альбома вашего отца, Сола Левовича. Мы нашли его на мебельном складе, арендованном на ваше имя.

На каждом листе был портрет персонажа с описанием.

На первом – Синиор Тарногол.

На втором – доктор Казан.

На третьем – Вагнер.

Увидев эти рисунки, Анастасия вздрогнула, что не ускользнуло от Сагамора. Лев никак на них не отреагировал.

– Да, это действительно эскизы моего отца. Он был искусным рисовальщиком и любил наблюдать за людьми.

– Объясните‐ка мне, – сказал Сагамор, – кто такой Синиор Тарногол?

– Член совета Эвезнер-банка, – непринужденно ответил Лев. – И давний клиент “Паласа”, как вам наверняка известно.

– Не морочьте мне голову! – разозлился лейтенант. – Тарногол – персонаж, придуманный вашим отцом, актером Солом Левовичем! Это же относится к Казану и Вагнеру!

– С месье Вагнером я не знаком, – сказал Лев. – Тут написано, что он сотрудник спецслужб. Ничего удивительного. В свое время в “Паласе” останавливались богатые предприниматели из разных стран, и отель поэтому буквально кишел шпионами. Все эти люди были, судя по всему, клиентами отеля. Почему бы вам не спросить их напрямую?

– Потому что они все загадочным образом испарились, – отрезал Сагамор. – Одновременно с вами.

– Лейтенант, – с завидной безучастностью заметил Лев, – боюсь, вы на ложном пути.

Анастасия, обомлев, смотрела в одну точку. Она все поняла. Но не произнесла ни слова, чтобы не навредить ему. Впрочем, ее смертельная бледность говорила сама за себя.

– Мадам Эвезнер, – переключился на нее Сагамор, – мы нашли на месте преступления принадлежащее вам оружие.

Анастасия промолчала. Она очень испугалась.

– Я знаю, что вы были в “Паласе Вербье” в тот вечер, когда произошло убийство. Вам придется дать объяснения.

Она чувствовала, что вот-вот сломается. Ее нервы были на пределе. Она заплакала. Сагамор встал, сделал знак полицейским, и они поднялись на террасу.

– Анастасия Эвезнер и Лев Левович, вы арестованы по подозрению в убийстве Жан-Бенедикта Хансена, – произнес Сагамор.

Полицейские обступили Льва и Анастасию, надели на них наручники и увели.

Лев тоже был в ужасе, но не подавал виду. По лицу Анастасии текли слезы.

Все было кончено.

Врата греческого рая захлопнулись за ними.

В Женеве наступила осень.

В супермаркете в центре города Анастасия раскладывала на прилавках фрукты. К ней вскоре присоединилась ее сестра Ирина. Они обе работали в одном магазине. Ирина ее сюда устроила.

– Помоги мне, – дружелюбно сказала Ирина, – в кассах не хватает людей.

Анастасия пошла за сестрой. Ирина была очень добра к ней. После тех ужасных событий Анастасия некоторое время жила у нее, пока не сняла себе небольшую квартирку в квартале Сервет. Мало-помалу она начала привыкать к новой жизни.

Конец Корфу три года назад стал концом всему. Тогда она ушла от Льва. И развелась с Макером. Это оказалось на удивление просто: она от всего отказалась и вообще не претендовала на содержание. Ей хотелось только поскорее расторгнуть брак и подвести черту под последними пятнадцатью годами своей жизни.

Ей было ужасно одиноко. Ирина часто говорила ей: “Ты скоро кого‐нибудь найдешь, не волнуйся”. Но искать кого‐нибудь она не собиралась. Ей нужен был только он, он один. Тот прежний Лев, мечтательный юный портье из “Паласа Вербье”. Ей не нужен был ни Левович-банкир, ни доктор Казан, ни Вагнер, ни Синиор Тарногол.

Три года назад.

Середина июня

Сразу после ареста Льва и Анастасию увезли с Корфу в Женеву. Но предъявить им обвинение не удалось. Лев, способный дать фору самым блестящим адвокатам, методично разбил его по всем пунктам.

Никаких конкретных доказательств, чтобы инкриминировать им убийство Жан-Бенедикта, не нашлось. Да, они находились в “Паласе Вербье” той ночью, как, впрочем, и многие другие. Пистолет Анастасии нашли на месте преступления? Она утверждала, что потеряла его, да и в любом случае он так проржавел, что криминалисты не могли с уверенностью утверждать, что это и было орудие убийства.

– Я, как и вы, очень хотел бы понять, что произошло тогда в номере 622 “Паласа Вербье”, – заявил Лев лейтенанту.

– Прекратите издеваться надо мной, Левович! Жан-Бенедикт Хансен узнал, что Тарногол – это вы, не так ли?

– Что я – Тарногол? – оскорбился Лев. – Вы с завидным постоянством несете этот вздор с тех пор, как вторглись к нам на остров. Что значит “Тарногол – это вы”? Вы – это вы, а я – это я.

– Хватит паясничать! Нам все известно!

– У вас нет никаких доказательств.

– Мы нашли ваше кольцо.

– Да, вы нашли принадлежащее мне кольцо, оно досталось мне от матери и лежало в ящике моего стола в банке. Не вижу в этом ничего из ряда вон выходящего.

– Свидетель утверждает, что видел это кольцо у Тарногола.

– Ваш свидетель ошибается. Одного свидетеля, кстати, маловато. Кто знает, возможно, это заведомо ложные показания.

– В арендуемом вами складском помещении обнаружена мебель, принадлежащая Синиору Тарноголу. Грузчики транспортной компании опознали эти предметы.

– Я сдал свое хранилище Тарноголу.

– Тарногол – это вы! – упорствовал Сагамор. – Это персонаж, придуманный Солом Левовичем. Равно как и Вагнер, и доктор Казан. Их описания фигурируют в альбоме вашего отца.

– Я вам в сотый раз повторяю. Все они клиенты “Паласа”. Потрудитесь проверить файлы бронирования, и вы убедитесь, что я говорю правду. Мой отец часто набрасывал портреты постояльцев отеля. Надо сказать, я потрясен, что у Казанане было даже врачебного диплома. Надеюсь, вы поймаете этого шарлатана.

– Вы усугубляете свое положение, Левович!

– Напротив, я весьма сожалею о нашем незаконном аресте, который будет иметь ужасные последствия лично для вас, лейтенант.

Анастасия отвечала на вопросы Сагамора так же самоуверенно.

– Зачем я появилась в “Паласе” в ночь убийства? Мы со Львом решили сбежать. Мне казалось, что будет подло с моей стороны бросить мужа, отделавшись жалкой запиской, которую я оставила на кровати в нашей спальне. Я приехала к нему в Вербье, чтобы лично сообщить ему об этом.

Сагамору пришлось признать, что утверждения Анастасии соответствовали заявлениям, сделанным ранее Макером Эвезнером.

– Согласитесь, странно все же сбегать посреди ночи? – заметил Сагамор.

– После разговора с Макером мне не хотелось больше ни на минуту задерживаться в “Паласе”. Ради чего? Чтобы он устроил скандал и умолял меня остаться? Шантажировал самоубийством? Я мечтала уехать как можно скорее.

– Почему Левович не уехал с вами в ту ночь?

– Он счел, что ему лучше дождаться завершения корпоративного уикенда. Ведь результат выборов так и не был объявлен из‐за массового отравления. Кроме всего прочего, он хотел уйти из банка красиво, а не убегать, как преступник. Допросы быстро зашли в тупик, и Сагамору ничего не оставалось, как отпустить их обоих. Анастасия и Лев вместе вышли из Управления уголовной полиции Женевы на бульваре Карла Фохта. Сделали несколько шагов по улице. Оказавшись на безопасном расстоянии, Анастасия зло взглянула на Льва: