– Анастасия?

Макер затормозил у отеля, где уже собрались сливки банковского общества Женевы. Было 7.25 вечера.

– Ты в порядке? – спросил Макер.

Она утерла слезу:

– Все хорошо.

– Ты плачешь?

– Нет, что‐то в глаз попало.

– Литературный ответ, – заметил он. – От этого слезы не льются.

– Льются, чтобы смыть воспоминания.

Он не понял. Парковщики открыли дверцы с двух сторон, и их подхватила толпа, валом валившая в отель. В белом мраморном вестибюле бурный поток банкиров, гордо выступавших под руку с супругами, стремился к банкетному залу на втором этаже. Гости приветствовали друг друга, громко разговаривали, взволнованные приближающимся концом года и раздачей бонусных слонов, и, преисполненные собственной значимости, твердили себе, что они и есть элита и сливки общества.

Анастасия и Макер тоже вошли в зал. Красивая пара – она в длинном черном атласном платье, он в смокинге. Засунув руку в карман, он нервно теребил пузырек с ядом.

Тут Макер увидел Тарногола, который стремительно спускался по лестнице, против общего течения. Думая, что он идет ему навстречу, Макер замер и одарил его невинной улыбкой.

– Добрый вечер, дорогой Синиор! – сказал Макер голосом идиота.

Но Тарногол прошел мимо, даже не взглянув на него, и, поспешно выйдя из отеля, сел в такси. Тут Макер заметил Левовича, неотразимо прекрасного в костюме-тройке.

– Черт, – прошипел он, – вот и Левович! Что он тут забыл?

Анастасия подняла глаза на своего любовника и не смогла сдержать счастливой улыбки. Она чувствовала, как сильно бьется у нее сердце. Она чувствовала себя еще более влюбленной, чем когда‐либо. Она восхитилась им, самым красивым, самым честным, самым могущественным из всех, кто сновал сейчас вокруг него, – он так выделялся на их фоне! Она чувствовала себя живой в его присутствии. И на мгновение увидела его таким, каким он предстал перед ней шестнадцать лет назад, когда они познакомились.

16 лет назад.

Первый Большой уикенд Анастасии в Вербье.

Субботний вечер

В “Паласе Вербье” Анастасия, ее сестра и мать поднимались в бальный зал на втором этаже. Кроме них в лифте никого не было.

– Торжественный вечер банка – это предел мечтаний! – ликовала Ольга с затуманенным от радости взглядом. – Вы вообще понимаете, как вам повезло!

– Это все ты, мамочка! – льстиво заулыбалась Ирина, трепетавшая при мысли, что снова увидится со своим поклонником.

– Это все сын Эвезнера. Какой милый юноша! Звезд с неба не хватает, но из него может выйти прекрасный муж. Не так ли, Настя?

Когда Ольга была в хорошем настроении, она звала Анастасию Настей.

– Тебе виднее, мама, – ответила Анастасия, попытавшись изобразить энтузиазм, чтобы на нее не обрушился праведный гнев матери.

Ее мысли были заняты Львом.

– Мне удалось заполучить места за столом Макера и Клауса, – гордо сообщила Ольга. – Он мне очень нравится, Клаус этот. Он из приличной семьи и все такое прочее.

– А как насчет меня, мамочка? – обеспокоенно спросила Ирина, опасаясь, что останется не у дел.

– Не волнуйся, как только все пойдут танцевать, беги к своему бравому банкиру. Все по плану, девочки, все-по‐пла-ну. Думаю, сегодня ваша участь будет решена наконец подобающим образом.

– Браво, мамочка! – воскликнула Ирина, страшно возбудившись от перспективы новой жизни с управляющим активами.

Да, он оказался старше, чем она надеялась. И не так красив, как она мечтала. Зато он владел виллой с бассейном в Везеназе.

Дверцы лифта открылись с характерным звоночком на втором этаже. Там их уже поджидал красивый как бог и потрясающе одетый молодой человек.

– Лев? – Не выдержав, Анастасия радостно улыбнулась ему.

– Ты знаешь этого мальчика? – спросила Ольга, впечатленная внешностью прекрасного принца.

Лев поклонился Ольге.

– Добрый вечер, мадам! – Он с царственным изяществом склонился к ее руке, отчего старая интриганка аж задрожала.

– Позвольте представиться, Лев Руссипов, граф Романов, – с важным видом соврал красавец.

Ольга чуть сознание не потеряла от восторга. Настоящий Романов! Хвала господу, настоящий Романов! Российский императорский дом! Чтобы зря не обольщаться, она спросила его по‐русски:

– Из тех самых Романовых?

Лев ответил ей изысканном слогом, снова поклонившись и приложив руку к сердцу:

– Императоры и Самодержцы Всероссийские, Цари Казанские, Астраханские, Сибирские, Киевские, Владимирские и Новгородские, Цари Польские и Великие князья Финляндские и прочая, и прочая к вашим услугам, сударыня.

Ольга улыбнулась, сдавшись на милость победителя. Анастасия изо всех сил старалась не расхохотаться.

– Моя дочь Анастасия – прошу любить и жаловать – как раз названа в честь великой княжны! – заметила Ольга по‐прежнему по‐русски.

– Честь вам и хвала, что увековечиваете славу нашего рода!

Они перешли на французский.

– Я не знала, что в Эвезнер-банке работает Романов, – поразилась Ольга, которая провела целое расследование на этот счет.

– Работает? – игриво спросил Лев. – Вы думаете, мне надо работать? Пришло время оскорблений, как я погляжу.

Ольга тоже рассмеялась, совершенно покоренная язвительным юным аристократом.

– Я вообще‐то приехал проветриться в Вербье, – объяснил Лев. – Эвезнер-отец пригласил меня на ужин. Может, из чисто дружеских побуждений, а может потому, что я один из крупнейших клиентов его банка.

Ольга была ошеломлена.

– Лев… – протянула она как зачарованная.

В нескольких метрах от них Синиор Тарногол, чужак в этой толпе банкиров, с удивлением и интересом наблюдал сольный номер молодого человека, который, как ему было известно, являлся всего лишь мелким служащим отеля.

В холле “Отеля де Берг”, вечером, перед ужином Ассоциации женевских банкиров, Макер и Анастасия нагнали Льва на большой каменной лестнице.

– Привет, Лев, – буркнул Макер с досадой. – Что ты тут делаешь?

Лев вежливо поклонился Анастасии, которая подошла к нему вслед за мужем.

– Тарногол, похоже, совсем расклеился. – Тут у Макера мелькнула мысль, что в P-30 решили проявить инициативу и сами его отравили. – Сказал, что слишком плохо себя чувствует, чтобы остаться на ужин, и предложил мне представлять интересы банка вместо него.

– Да ну, – сказал Макер, расстроенный присутствием Левовича, – при чем тут ты? Он мог бы и меня попросить.

– Ну, наверное, он счел, что так будет практичнее, поскольку я живу в отеле. По его просьбе мне позвонили в номер, и я сразу спустился. Я и не знал, что вы придете. Приятный сюрприз.

Анастасия едва сдержалась, чтобы снова ему не улыбнуться.

– Вообще‐то мы тут вместо Жан-Бена и Шарлотты. Они не смогли прийти, – объяснил Макер.

У него вконец испортилось настроение: практично не практично, но тот факт, что Тарногол попросил Левовича заменить его на ужине, не предвещал ничего хорошего.

Они вместе поднялись на второй этаж. У входа в банкетный зал, извинившись перед Анастасией, Левович сказал, что им надо поговорить по делу, и отвел Макера в сторону.

– Макер, – начал Лев, когда убедился, что их никто не слышит, – я должен сообщить тебе очень важную вещь.

Макер принял самый озабоченный вид, на какой был способен, и сказал, что внимательно его слушает, но в этот момент их прервал служащий отеля, подбежавший с тростью Тарногола в руке.

– Простите за беспокойство, месье Левович, – извинился он, – но ваш спутник забыл трость в гардеробе.

– Спасибо. – Лев взял трость с впечатляющим набалдашником, усыпанным крупными бриллиантами. – Я ему отдам.

– Если позволите, я отнесу трость в ваши апартаменты?

– Нет, спасибо, я лучше подержу ее при себе, так надежнее.

Служащий ушел, и Левович повертел трость в руке.