— Черт, я сделал все, чтобы тебя спасти! — закричал он.

Наконец он увидел, как во мраке ее глаз блеснули слезы. Долгожданное избавление. Теперь нужно было заставить ее выговориться. Чтобы все это вышло наружу. Чтобы слова наложились на боль.

— Ты помешалась или как?! Почему ты хочешь умереть, Марианна?

— Он убил себя! Из-за меня! Из-за меня!

— Нет! Ты не виновата, Марианна… Ты не должна себя в этом винить. Ты должна жить с этим.

— Я не смогу жить без него! Лучше подохнуть!

Она сдалась, перестала вырываться. Фрэнк заключил ее в объятия, позволил излить все, что накопилось. Поток горя, тоски. На языке тела: плач, содрогания. Много гнойников еще предстояло вскрыть.

— Клянусь, мне жаль, что он погиб, Марианна. Но против смерти мы ничего не можем. Он тебя любил, он хотел, чтобы ты стала свободной. Чтобы получила второй шанс… И я хочу того же.

— Мне так страшно! — наконец призналась она. — Я не хочу лететь на край света! Я там пропаду!

— Это естественно, что ты боишься, Марианна. Но у тебя будет другая жизнь. Свобода, о которой ты так мечтала. Ты встретишь людей, встретишь другого мужчину…

— Нет! Только Даниэль! Один Даниэль…

— Нет, Марианна. Там прошлое перестанет преследовать тебя.

— Оно всегда будет меня преследовать! Я никогда не смогу забыть…

— Верно, ты не забудешь. Но никто не узнает об этом, никто не станет судить тебя за то, что ты совершила… Это — свобода. Новая жизнь, Марианна… Вот чего я хотел для тебя. На что надеялся до самого конца.

Она немного успокоилась. Уже не кричала, только плакала.

— У тебя будет все, чтобы построить себе жизнь. Настоящую жизнь… Не за решеткой, не в бегах. Если эта страна тебе не нравится, выберем другую.

— Я даже не знаю, на что все они похожи…

— Мы об этом еще поговорим, обещаю… Еще ничего не решено… Я не хочу, чтобы ты умерла, Марианна! Хочу, чтобы ты жила, чтобы была счастлива.

— Я не заслуживаю ничего, кроме смерти. Я сотворила столько ужасов… Я иногда задумываюсь… А что, если Форестье с Обером ни в чем не виноваты и…

К счастью, она не видела его лица. Это помогло солгать.

— Они были виновны, Марианна. Я видел улики собственными глазами…

— И что? Они были больные люди, но… Я все эти годы ненавидела их, так часто мечтала их поубивать! Теперь, когда они мертвы, понимаю, что они этого не заслужили… Даже худшие злодеи не заслуживают такого… Я сама — тому доказательство, ведь меня-то они оставили в живых…

— Ты права. Никто такого не заслуживает. Даже они… Но порой в игру вступают силы, с которыми нам не совладать.

— Я стараюсь себя утешить тем, что они больше никому не причинят зла… Может быть, я спасла детишек… Искупила вину, понимаешь…

— Да, Марианна. Ты теперь имеешь право так думать. Их смерть тебе предоставит второй шанс… она не будет напрасной.

Фрэнк помог ей лечь.

— Теперь я хочу, чтобы ты отдохнула…

— Мне ни за что не заснуть… Я так боюсь… завтрашнего дня и других дней… когда я отсюда выйду… Мне с этим не справиться, я не смогу…

— Не бери в голову, Марианна. У тебя все получится, я уверен.

— Мне так не хватает Даниэля… Не могу без него дышать… Они… Они похоронили его?

— Нет… Развеяли прах, как он хотел.

Новый прилив слез. Она представила себе тело Даниэля, объятое пламенем. Тело, которое она так любила. Сгорающее, обугленное, превращенное в прах. И не остается ничего, больше ничего.

— Я больше никогда его не увижу! Никогда!

— Я останусь с тобой… Хочешь?

Она кивнула, Фрэнк улегся рядом, прижал платок к ране.

Радуясь, что она наконец излила душу. Хотя горло болело и наверняка останется шрам.

— Фрэнк? Прости, что порезала тебя.

— Ничего. Ты же не нарочно.

Капитан обнаружил шефа на кухне, тот как раз готовил кофе.

— Привет, Лоран. Хорошо спал?

— Как убитый! А ты?

— Ох…

Тут капитан заметил порез. Хотя комиссар нарочно надел рубашку. Но чтобы скрыть его, нужно было еще повязать шарф.

— Что это у тебя на шее?

— Ничего…

Лоран оттянул воротничок рубашки. Вошел Филипп в самый неподходящий момент.

— Хорошо спалось, лейтенант?

— Эй! Только не пытайся сменить тему! Что это у тебя за полоса? И не говори, что порезался, когда брился!

Филипп в свою очередь заинтересовался шеей комиссара:

— Это… Это Марианна?

— Она пыталась тебя зарезать? — обалдел Лоран.

— Ну… Она хотела, чтобы я ушел, я отказался… Забыл, что на подносе оставался нож.

— Вот дерьмо! — ругнулся Лоран, падая на стул. — Да она бешеная, эта девица! Ее нужно привязать к койке, так дальше нельзя…

— Нет, теперь все хорошо. Мы поговорили, дело пошло на лад…

— Поговорили? С ножом у горла? Нет, погоди! Чего тебе еще нужно? Чтобы она нас всех троих разобрала на запчасти? Если ты забыл, напоминаю: она уже трижды пыталась тебя убить… Нос мне сломала… Привязать ее надо, говорю тебе!

— Я не только не собираюсь ее привязывать, но даже разрешу выходить из комнаты! Она должна привыкать к свободе. Завтра в полдень мы поедем в ресторан, все четверо…

— Ты шутишь?! — задохнулся капитан.

— Ни в коей мере! Сегодня она еще слишком слаба… Но завтра, надеюсь, все получится.

— Ты ненормальный! А если ее узнают?

— Меня бы это удивило. Я дам ей солнечные очки… И шляпу.

— Солнечные очки? Шляпу? Черт, я, наверное, еще сплю! Разбудите меня!

— Я присмотрел симпатичный ресторанчик в Т. Там широкая терраса, столики стоят далеко друг от друга… Уверен, ей там понравится. Вообще-то… Она вся в тревоге, поэтому агрессивна. Боится свободы, боится оказаться в большом мире совсем одна… В тюрьме она утратила ориентиры. Нужно, чтобы она вышла при свете дня, побыла среди людей…

— Но… Вдруг она попытается бежать?

— Или перережет нам горло? — добавил Лоран.

— Ничего такого она не сделает, — заверил комиссар.

— Ну и ну! Значит, она будет умницей только потому, что вы поговорили, лежа на одной подушке! Прекратит бесноваться, станет расточать милые улыбочки направо и налево! Эй, парни! — кинул он клич. — Надевайте бронежилеты и пуленепробиваемые шлемы: в воскресенье в полдень мы ведем Марианну в ресторан!

— Перестань! — попросил Фрэнк с улыбкой. — Говорю тебе: она больше не будет агрессивной…

Капитан покачал головой: устал, дескать, бороться с упрямством командира.

— Раз так, смени работу, старина. Открой кабинет психоанализа.

Комиссар только рассмеялся и принялся готовить поднос для Марианны. Как только он покинул кухню, Лоран проворчал:

— Он спятил…

— Да нет! — отозвался Филипп. — Доверься ему…

Он сказал, что надо выглядеть красивой. Марианна, сидя перед зеркалом, сочла задачу невыполнимой. Лицо осунулось, под глазами круги, под одним чернеет кровоподтек. Прощальный подарок прокурора. Фрэнк правда хотел, чтобы они все вместе пообедали. Потом прогулялись по саду. Она согласилась. Хотя ее пугала сама мысль о том, что ей предстоит выйти из комнаты. Но со страхом она совладает. Хочется почувствовать солнце на коже. Ветер в волосах. Марианна приняла душ, сменила повязки. Раны все еще болели. Не зарубцевались. Она задавалась вопросом, откуда у троих копов такая сноровка. Как они умудрились наложить швы. Невозможно! Наверняка здесь побывал врач. Не могли они сами так заштопать раны.

Она оделась: джинсы, белая рубашка, кроссовки. Правую руку положила на перевязь. Потом курила у окна, дожидаясь Фрэнка.

Тот явился в половине двенадцатого. Элегантный. Будто собирался на воскресную мессу. Окинул ее взглядом с ног до головы.

— Ты готова? Могла бы что-то другое надеть вместо джинсов для разнообразия!

— Мы не на бал идем!

Он не настаивал, проводил ее на первый этаж. Марианна удивилась, увидев, что два других копа тоже вырядились как на парад.