Мы с Дереком знали об этом эпизоде, еще когда расследовали убийства. Но для Анны эта информация стала откровением.

– Это было до кафе “Афина”, – объяснил Дерек. – Как раз пожар и позволил изменить назначение здания и превратить его в ресторан.

– Поджог устроил сам Тед Тенненбаум? – спросила она.

– Точно мы так и не выяснили, – ответил Дерек. – Но про эту историю знали все. Должна быть какая-то другая причина, почему официант “Афины” хотел, чтобы мы присмотрелись ко всему этому поближе.

Вдруг он нахмурился и стал сравнивать статью о пожаре с одной из статей про Черную ночь:

– Твою ж налево, Джесси!

– Что ты такое нашел? – спросил я.

– Послушай-ка. Это из статьи про надписи с “Черной ночью”:

– Значит, “Черная ночь” как-то связана с Тедом Тенненбаумом?

– А если вся эта история про “Черную ночь” – правда? – задумалась Анна. – А если городу действительно суждено было на целую ночь погрузиться в хаос из-за какой-то пьесы? А если 26 июля, в день открытия фестиваля, снова произойдет убийство или бойня, подобная той, что случилась в девяносто четвертом? А если убийство Стефани было всего лишь прелюдией к чему-то гораздо более серьезному и этого надо ждать в ближайшее время?

В тот вечер, в середине августа 1994 года, мы с Джесси, пережив унижение от адвоката Теда Тенненбаума, покатили в Куинс. Нас туда позвали Дарла с Наташей, решившие во что бы то ни стало нас отвлечь. Они дали нам адрес в Риго-парке. Приехав, мы увидели какой-то домишко в строительных лесах. Вывеска на нем была завешена тканью, а перед ним поджидали сияющие Дарла с Наташей.

– Это мы где? – поинтересовался я.

– У нашего будущего ресторана, – улыбнулась Дарла.

Мы с Джесси пришли в восторг и тут же забыли и про Орфеа, и про убийства, и про Теда Тенненбаума. Их ресторанные планы вот-вот осуществятся! Наконец-то часы изнурительной работы принесут плоды, они смогут уйти из “Голубой лагуны” и воплотить свою мечту в жизнь.

– Когда думаете открыться? – спросил Джесси.

– До конца года, – ответила Наташа. – Еще внутренняя отделка осталась.

Мы знали, что их заведение будет иметь бешеный успех. Очередь за свободным столиком растянется на весь квартал!

– И как будет называться ваш ресторан? – спросил Джесси.

– Вот потому-то мы вас и позвали, – сказала Дарла. – Только что вывеску повесили. Название мы давно придумали и решили, что, если откроем ее загодя, вся округа будет о ней судачить.

– А это не дурная примета – открыть вывеску ресторана раньше его самого? – поддразнил я их.

– Не болтай глупости, Дерек, – со смехом ответила Наташа.

Она достала из заначки бутылку водки и четыре стопки, налила их до краев и раздала нам. Дарла ухватилась за веревочку, приделанную к закрывающему вывеску полотну, и на счет “три!” они дружно рванули ее. Ткань спланировала в воздухе, как парашют, и нам предстало сияющее в ночи название ресторана:

Мы подняли стопки за “Маленькую Россию”, потом выпили еще, потом пошли все осматривать. Дарла с Наташей показали нам планы, чтобы мы могли представить себе, как все будет выглядеть внутри. Внизу было тесное помещение, там они собирались устроить офис. По лестнице можно было подняться на крышу; там мы и провели большую часть жаркой летней ночи – пили водку при свечах, ужинали приготовленной девушками снедью и любовались на очертания Манхэттена вдали.

Я смотрел на сидевших в обнимку Джесси с Наташей. Такая красивая пара, такой счастливый у них вид… Не приходилось сомневаться, что их не разлучит ничто и никогда. Глядя на них, мне страшно захотелось пережить нечто подобное. Дарла сидела рядом. Я пристально посмотрел ей в глаза, она слегка погладила меня по руке, и я ее поцеловал.

Наутро мы вернулись к делам. Вели наружное наблюдение за кафе “Афина” и маялись с похмелья.

– Ну, – спросил Джесси, – переспал с Дарлой?

Я только улыбнулся. Он расхохотался. Вообще-то нам было не до смеха: все расследование надо было начинать сначала.

Мы по-прежнему не сомневались, что незадолго до убийства Лина Беллами видела на улице фургон Теда Тенненбаума. Логотип кафе “Афина” нельзя было спутать ни с чем: Тенненбаум для того и наклеил его на заднее стекло машины, чтобы все узнавали его заведение. Но у нас было слово Лины против слова Теда. Нужно было добыть что-то еще.

Мы ходили по кругу. В мэрии нам сказали, что Гордон был в бешенстве из-за пожара в доме Теда Тенненбаума. Мэр был уверен, что тот сам совершил поджог. Но у Теда явно был дар заметать следы. Оставалась единственная надежда: опровергнуть его алиби, доказать, что в вечер убийства он на какое-то время покидал здание Большого театра. Дежурство его продолжалось с 17.00 до 23.00, то есть шесть часов. Доехать до дома мэра и обратно можно было минут за двадцать. Всего каких-то двадцать минут. Мы опросили всех волонтеров, которые были за кулисами в вечер открытия фестиваля: все утверждали, что в тот вечер видели Теда, причем не один раз. Но вопрос заключался в том, находился он в Большом театре все 6 часов или 5 часов 40 минут? Ответ на этот вопрос менял все. Но никто ничего не знал. Его видели то возле гримерок, то у декораций, то в буфете, куда он заскочил за сэндвичем. Его видели повсюду и нигде.

Расследование буксовало, и мы уже было совсем потеряли надежду. Но однажды утром нам позвонила какая-то банковская служащая из Хиксвилла. Ее звонок переломил ход расследования.

Пятница, 4 июля – суббота, 6 июля 2014 года

22 дня до открытия фестиваля

Дерек с Дарлой каждый год на Четвертое июля устраивали в саду большой праздник с барбекю. Они пригласили нас с Анной. Я отклонил приглашение, сослался на то, что меня якобы звали в другое место. Национальный праздник я провел в одиночестве, на кухне, безуспешно пытаясь изобразить соус для гамбургеров, секретом которого когда-то владела Наташа. Все мои попытки закончились неудачей. Все время чего-то не хватало, и я не мог понять, чего именно. Когда-то Наташа придумала этот соус для сэндвичей с ростбифом, а я предложил класть его и в гамбургеры тоже. Получилось невероятно вкусно. Но ни один из доброго десятка гамбургеров, изготовленных мною в тот день, не был похож на те, что делала Наташа.

Анна, со своей стороны, отправилась на традиционное семейное празднество к родителям, в Вустер, шикарный пригород неподалеку от Нью-Йорка. Она уже подъезжала, когда раздался панический звонок сестры:

– Анна, ты где?

– Почти приехала. Что случилось?

– Барбекю устраивает новый сосед папы с мамой.

– А, кто-то наконец купил дом по соседству?

– Ага, – ответила сестра. – Анна, ты в жизни не угадаешь, кто именно! Марк! Марк, твой бывший муж.

Анна в смятении резко нажала на тормоз. Из телефона доносился голос сестры: “Анна? Анна, ты тут?” По воле случая она остановилась ровно у того самого дома. Она всегда считала его симпатичным, но теперь он ей казался ужасно безвкусным. Она вгляделась в развешанные над окнами смехотворные национальные флаги. Ну чисто Белый дом. Марк всегда из кожи вон лез, чтобы понравиться ее родителям. Анна никак не могла решить, то ли ей остаться, то ли сбежать, и решила немного посидеть в машине. На соседнем газоне резвились дети, сидели счастливые родители. Больше всего на свете ей хотелось создать семью. Она завидовала подругам, удачно вышедшим замуж. Завидовала счастливым матерям.

В стекло машины кто-то постучал, Анна вздрогнула. Это была мать.

– Анна, умоляю, не позорь нас, и пойдем, пожалуйста. Все знают, что ты здесь.

– Почему ты меня не предупредила? – резко спросила Анна. – Я бы не неслась бог знает куда.