– Спасибо, доктор.

Изри пытается уснуть, но ему страшно.

Завтра или послезавтра его опять изобьют.

Это лишь вопрос времени.

Вопрос нескольких дней.

Изри знает, что они его достанут. И его вынесут из тюрьмы на носилках, так же как и Маню.

Изри знает, что сдохнет в этом мрачном месте. И никогда больше не увидит Таму.

Я иду по коридору, прохожу мимо охранника. Это молчаливый мужчина, ни рыба ни мясо.

Почти слился со стенкой, потому что проводит тут целые дни.

Как можно вообще согласиться на такую работу? Как люди решают, что будут всю свою жизнь следить за такими, как я? Но, наверное, на самом деле они об этом не думают.

Меня обыскивают, и еще один охранник сопровождает меня в переговорную. Меня хочет видеть Тармони. Какую еще дурную весть он мне принес?

Как только я вхожу в эту маленькую комнату, он улыбается, и во мне зарождается слабая надежда. Может быть, он нашел Таму?

Когда Тармони видит мое лицо, его улыбка исчезает. Я сажусь напротив, охранник закрывает дверь.

– Что случилось?

– На прошлой неделе меня избили три или четыре парня… Если бы не вмешались охранники, я бы тут с тобой не сидел.

– Черт…

– Ну, что нового? – спрашиваю я, закуривая.

Тармони снова улыбается:

– Ты свободен, Изри.

Я с трудом осознаю смысл этих слов.

– Что ты сказал?

– Ты свободен, – повторяет он.

– Но… Как это?

– Вот так! У тебя хороший адвокат!

Мне не удается улыбнуться в ответ, не удается даже поверить в то, что он сказал.

– Мы выиграли апелляцию, ты свободен. Они тогда не вынесли вовремя решения, поэтому оно недействительно.

Я смотрю на Тармони, открыв рот, не могу и слова вымолвить.

– Это называется процессуальным нарушением!

– И когда я выхожу?

– Завтра около полудня.

Я собрал сумку и сижу на постели, жду освобождения из-под стражи. Еще несколько часов.

Я должен быть счастлив, что выхожу из тюрьмы.

Но счастливым я себя не чувствую. Потому что Маню уже никогда из нее не выйдет.

Я не смог с ним попрощаться. Хуже того, мы поссорились, и эти подонки прикончили его в душевой.

Маню, друг мой, клянусь, я за тебя отмщу. Если потребуется, положу на это жизнь, но найду того, кто тебя заказал.

Маню умер, Тама меня предала.

Я все потерял.

Меня освобождают во второй половине дня, отпускают под подписку о невыезде. Но выполнять предписания полицейских я не собираюсь. Иначе они быстро найдут, за что снова бросить меня за решетку.

Тармони подыскал мне укрытие, я еще не знаю, где именно. Уехать из Монпелье, пуститься в бега, постоянно быть начеку, забыть, что такое сон.

Вот что меня ждет.

Кроме того, я рискую потерять последнее, что у меня есть. Во время моего отсутствия у меня могут отобрать мой бизнес. Ничего. Если нужно, начну с нуля, как только со всеми рассчитаюсь.

Со всеми без исключения.

Я встаю, закуриваю и бросаю взгляд в окно. Сегодня небо затянуто облаками. Даже солнце не спешит встречать меня.

Тама, как бы я хотел, чтобы ты ждала меня у ворот этой проклятой тюрьмы. Чтобы я мог обнять тебя, поцеловать, заняться с тобой любовью.

Почему ты так со мной поступила?

Как ты осмелилась так со мной поступить?

Но, клянусь, мы еще встретимся.

Они сели за стол около часа дня. Девушка казалась взволнованной, словно боялась, что Габриэль может ее убить, если ему не понравится еда.

Когда мужчина это заметил, то улыбнулся.

– Очень вкусно, – сказал он.

– Спасибо!

Они ели молча, не зная, что друг другу сказать. Обычно Габриэль ценил тишину, но сегодня она его беспокоила, смущала. Поэтому он поднялся и поставил пластинку.

– Любишь музыку?

– Наверное…

При первых звуках она застыла.

– Это Бах, – уточнил Габриэль. – Сюиты для виолончели…

Девушка сидела, не шелохнувшись, и смотрела в пустоту.

– Что случилось?

Она уронила вилку и поднесла трясущуюся руку ко рту. Потом резко вскочила на ноги, опрокинув стул, но никуда не пошла, как будто растерялась.

– Я… Вспомнила, – прошептала она. – Вспомнила, как…

Она облокотилась о стену, а затем все ее тело словно свело судорогой, и она расплакалась. Габриэль медленно подошел, обнял девушку за плечи и отвел к дивану. Он дал ей время выплакаться. Потом протянул бумажный платок, который она стала крошить пальцами. Иногда она трясла головой, будто хотела избавиться от собственных мыслей. Наконец она перестала плакать и с бесконечной грустью взглянула на Габриэля.

– Как тебя зовут? – мягко спросил он.

Она немного помедлила и ответила:

– Тайри. Меня зовут Тайри.

Тайри лежала на кровати. Габриэль закрыл ставни, чтобы она смогла отдохнуть. Но девушке никак не удавалось уснуть, ее раздирала невыносимая боль.

Беспорядочно появлялись воспоминания. Картинки, лица, крики… Лестница, балкон, маленький деревенский домик в пустынной гористой местности… Чувства, беспокойство, страхи. Смех, улыбки. Опасность, ярость, молчание. Фотографии, запахи, улицы, тупики.

Кипящая лава воспоминаний бурлила, обжигала.

Она поднесла руку ко лбу, попыталась закрыть глаза, но сразу же их открыла. С закрытыми глазами было даже хуже. Воспоминания набегали друг на друга, казались бессмысленными.

Ее грудь разрывали рыдания; она схватила подушку и зарылась в нее лицом.

Габриэль встал с кресла и пересел на кровать. Он взял Тайри за руку, и это их первое прикосновение друг к другу, казалось, ее немного успокоило.

– Господи, я умру! – простонала она. – У меня мозг взорвется!

– Тихо, тихо, – прошептал Габриэль. – Надо просто перетерпеть… Это Бах вызвал воспоминания, да?

– Да…

Она убрала подушку и посмотрела на него заплаканными глазами:

– Меня зовут Тайри, в этом я уверена. Но фамилию не помню…

– Ничего страшного, – заверил Габриэль. – Мы никуда не спешим. Тебе надо поспать, ты сразу почувствуешь себя лучше…

– Нет! – закричала она. – Нет! Я не хочу закрывать глаза…

Он выпустил ее ладонь и вышел из комнаты. Она прижала подушку к груди, как будто защищалась. Защищалась от наступающего на нее прошлого.

Габриэль принес таблетку и стакан воды.

– Выпей, и уснешь, – сказал он. – А когда проснешься, тебе станет лучше, намного лучше, вот увидишь.

– Вы так думаете?

– Уверен.

Она держала таблетку в ладони, но медлила.

– Это лекарство просто немного снимет напряжение, – уточнил Габриэль.

Девушка сдалась и проглотила успокоительное. Он забрал у нее подушку из рук и подложил ей под голову.

– Вы же не уйдете?

– Не уйду, – заверил ее Габриэль.

Тайри уснула. Габриэль представил, как в этот момент ее ум борется сам с собой, чтобы отличить вымысел от реальности. Он на цыпочках вышел из комнаты на террасу.

Тайри – красивое имя. И очень подходило девушке.

Ему нравилось это имя.

У его дорогой незнакомки теперь есть имя. Но еще нет прошлого.

Габриэль спустился по ступенькам и закурил. Вдруг его взгляд привлекла остановившаяся на дороге большая черная машина. Внутри он различил три темных силуэта. Оттуда прекрасно было видно его дом. Габриэль подошел к границе своего участка, и машина быстро сорвалась с места, исчезнув за поворотом.

Скрипит засов, решетки открываются. Я держу в руке сумку и иду к тому, что называется свободой. Когда я прохожу через последнюю дверь, то закрываю глаза и глубоко вдыхаю воздух. Открыв глаза, я вижу Грега. Он облокотился о свою машину, стоит и улыбается.

На меня сразу накатывает ярость.

Он подходит ко мне и кладет свою тяжелую руку на мое вывихнутое плечо.

– Рад тебя видеть, брат, – говорит он.