Вульфер смолк. Задумался, уставившись куда-то мимо Вратко. Словен понял, что больше он из старика слова не вытянет. Да и усталость брала свое. Лучше уж выспаться. До побережья оставался один переход.

Проснулся новгородец засветло.

Гуннар с Олафом уже возились у костровища — разводили огонь, укрепляли походный котелок на рогульке. Съестным в дороге их снабжал или Вульфер, оказавшийся весьма полезным, или один из воинов динни ши — Нехта. Сакс успевал не только выслеживать добычу в волчьем обличье и загонять ее на отряд, но и ставить силки в человеческом облике, а пару раз пренебрег утренним сном ради рыбалки в быстром ручье. А немногословный, суровый подземельщик отлично бил в цель из легкого самострела, не промахнувшись ни единого раза. Ну, по крайней мере, при Вратко. На привале оставалось лишь запечь в углях форель или рябчика. Запивать еду викинги сперва хотели холодной водой — хвала Господу, ручьев и родников в округе хватало с избытком, — но Вульфер научил их заваривать ягоды шиповника в кипятке. Получалось вкусно, да и для живота, как заметил старик, куда как полезнее.

«Кстати, — подумал словен. — А сакс снова волком обернулся да по лесам рыщет. Должно быть, разведывает предстоящий путь. Оно и правильно… Неподалеку от развалин монастыря должно быть поселение. Не хотелось бы нарваться на людей. Все-таки наше дело не нуждается в огласке».

Вульфер вернулся раньше, чем подземельщики выбрались из-под плащей.

Закат уже полыхал вовсю, предсказывая на завтрашний день ветреную погоду, а возможно, и с дождем. Что ж, если придется скрываться в развалинах, то хоть от дождя они защитят надежнее, чем лесная сень.

— Впереди нас люди, — сказал сакс, отряхивая хвоинки со штанов.

— Много?

— Кто?

Гуннар и Лохлайн задали вопрос одновременно и уставились друг на друга с плохо скрываемой неприязнью. Теперь получается, кому первому ответит разведчик, тот и главнее в отряде. А викинги и динни ши, несмотря на то что на словах признавали Вратко предводителем, постоянно соперничали между собой. Хоть в мелочи, хоть бы чуточку…

— Не знаю, — просто и коротко разрешил их спор Вульфер. — Я волком следы их нашел.

— Ну и что? — склонил голову к плечу Лохлайн.

— А я волком считать не умею! У меня голова другим забита — в одних запахах разберись поди. Опять же, стая тут неподалеку проходила… — Сакс слегка смутился. — Я не хотел, чтобы они меня обнаружили.

— Почему? — удивился Вратко.

— Волки чувствуют, что я не такой, как они. Вожак попытается меня убить. Не то чтобы я его боялся, но пришлось бы потратить много сил, — пояснил старик.

— А кто это шел, ты тоже не понял? — не дал им отвлечься Лохлайн.

— Могу сказать немного. Без коней, без собак, одеты в кожаную обувку, кроенную одним куском. Ходят очень осторожно. След в след.

— Пикты? — предположил десятник.

— Я тоже так думаю, — согласился сакс. — Больше тут некому так ходить. Только я лет пятьдесят уже не видел пиктов южнее Ярроу. Или война, ослабившая Нортумбрию, заставила их пойти на риск?

— Куда могут направляться пикты? — спросил Вратко.

— Похоже, они хотят ограбить пару селений, — спокойно ответил Вульфер. — Я их почти оправдываю — там, куда вытеснили их народ, весьма голодно.

— Пусть грабят, сколько хотят, — холодно заметил Лохлайн. — Но я не хочу тратить время на стычки с размалеванными дикарями.

— Осторожность не помешает, — впервые за время пути поддержал динни ши Гуннар. — Пикты по-своему гуляют, а я — по-своему. Если наши пути не пересекутся, я не расплачусь.

— Но если пересекутся, — нахмурился Олаф, показывая огромный кулак, — то я им не завидую.

— Я бы пошел вперед… э-э-э… в волчьем облике, — неохотно проговорил Вульфер, — если кто-нибудь… э-э-э… понесет мои штаны и рубаху. Мне не хочется остаться голым у стен Стринешальха, а одетых зверей в Нортумбрии отродясь не водилось.

Лохлайн скривился и отвернулся. Стало ясно, что ни он, ни его воины таскать порты за оборотнем не собираются. Вратко хотел было вызваться помочь, но тут Гуннар махнул рукой:

— Где наша не пропадала?! Просто будем идти осторожнее. Поглядывай по сторонам и под ноги. В монастырь они могут сунуться?

— Могут, — поразмыслив, ответил сакс.

— Значит, на рожон лезть не будем. Сперва оглядимся.

Кормщик покрепче перехватил копье, и они пошли.

Последний переход.

Последняя ночь.

Вратко не думал раньше, что она будет такой тревожной. Или раньше не задумывался, что в холмах можно столкнуться с врагами? Да нет… Осторожничали подземельщики всегда. Вульфер тоже внимательно смотрел по сторонам и старался примечать любой след, встретившийся по дороге. Да и викинги не расслаблялись, держали оружие под рукой.

Но только в эту ночь новгородец готов был шарахаться от шороха крыльев вылетевшего на охоту филина, от едва слышного треска в кустах — не семейку ли кабанов, нагуливающих жир по осени, они спугнули? В любой тени парню чудилась засада, и он то и дело хватался за меч, понимая, что, если начнется драка, проку от него будет немного. Но поделать с собой ничего не мог.

Чтобы отвлечься, он решил сложить вису. Желательно какую-нибудь боевую, чтобы помогла, если что. Но слова путались, мешали друг другу, кеннинги не приходили на ум, и парень сбивался, не добравшись даже до второй строчки.

Ближе к рассвету они спустились по пологому склону и скорее почувствовали, чем увидели, море.

Холодный ветер, пронизанный солоноватой свежестью и едва слышным запахом преющей на берегу травы, выброшенной волнами.

Олаф остановился на мгновение и вдохнул полной грудью. Едва не застонал от счастья.

— Были мы морскими волками, — горько проговорил Гуннар. — А кем стали?

— Хорошо Лосси, — вспомнил датского хевдинга Олаф. — Отыщет «Жрущего ветер», и поминай как звали!

К слову сказать, с данами они распрощались без взаимных обид. Казалось бы, дружина Точильного Камня — вернее, ее остатки — прониклась уважением к ворлоку, который не бросил в беде Хродгейра. Тем более по настоянию Вратко динни ши снабдили датских мореходов небольшим запасом харчей — не столько, сколько бы хотелось, но на первое время хватит. Хевдинг Точильный Камень был настроен очень решительно: во что бы то ни стало разыскать свой дреки и любой ценой завладеть им. Даже если все таны Нортумбрии и Мерсии вздумают наложить на него свои жадные лапы.

Хёрды, надо полагать, тоже скучали по своему кораблю, по красавцу «Слейпниру». Ведь дреки для викинга, как конь для кочевника-хазарина. И если вдали от побережья они скрывали чувства, то тут вместе с морским ветром, соленым и пьянящим, нахлынула тоска.

Олаф нахохлился, как умостившаяся на насест курица, повесил голову, опустил плечи. Гуннар как схватил себя пятерней за бороду, по давней привычке, так и не отпускал.

Вульфер глянул на них с сочувствием, но унижать жалостью не стал. Настоящему мужчине слова утешения ни к чему. Они с Вратко отстали от товарищей, оставляя их наедине с невеселыми мыслями. Пускай. Это тоже надо…

Рокот прибоя стал слышен в тот же миг, когда нежные лучи рассветного солнца высветили очертания разрушенных стен. Вратко показалось, что развалины засияли розовым, будто яблоневый цвет.

Заметив его удивленный взгляд, Вульфер вздохнул:

— Многие называли Стринешальх «Белыми Стенами». Я видел его лишь однажды и то мельком — молодой был, о великом и думать не хотелось. Все бы драться, гулять, за юбками гоняться…

— Правда? — Словен округлил глаза. — То есть, я хотел сказать, правда монастырь назывался «Белыми Стенами»?

— Ну, вообще-то Стринешальх — Бухта Маяка. Когда-то монахи зажигали огонь в непогоду, чтобы указать морякам путь в бухту.

— Вот за это и поплатились, — повернулся к ним Гуннар. Кормщик прекрасно слышал их разговор, несмотря на кажущуюся глубокую задумчивость. — Когда сыновья Рагнара Кожаные Штаны принялись мстить за отца, монастырям досталось покрепче прочих поселений Англии.