Угли костра прогорели, подернулись седым пеплом. Только поднеся ладонь совсем близко, можно было ощутить ровный жар. Динни ши укрылись в зарослях, натянув плащи, словно полог, и, должно быть, спали. Вратко улыбнулся пришедшему на ум сравнению с совами. Олаф с Гуннаром тоже пристроились — под корнями старого вяза. Закутались с головами — вчера прошел дождь, и, хотя ночью тучи развеялись и звезды сияли с чистого неба, с холмов ощутимо дышало прохладой.

Вульфер и Вратко укладываться спать не спешили. Сакс, казалось, вообще мог не спать сутками, а парню хотелось посидеть, поговорить. Чем ближе к цели путешествия, тем меньше оставалось уверенности в своих силах. Получится ли спуститься в подземелья? А разобраться в хитросплетении друидских схоронов? А вдруг древние волшебники оставили охранять сокровища — а что есть бесценные магические артефакты, как не сокровища? — не только заклинания, но и чудовищ? Мало ли каких демонов можно зачаровать и удерживать силой в темнице? А если туда сунется посторонний, ему не поздоровится.

Старик поковырял остывшие угли палкой. Взметнулись хлопья пепла. И опали. Безветрие.

— Святой Кеннет, — негромко проговорил Вульфер, — крестил пиктов.

— Да? — искренне удивился Вратко. Он-то думал, что пиктов никто и никогда не крестил — варвары, дикари, язычники.

— А ты что думал? — улыбнулся оборотень. — Пикты тоже разные бывают. Ты же знаешь…

— Знаю. Народ Зверя и народ Чаши.

— Вот-вот…

— Люди Чаши, насколько я помню, воспринимали крещение спокойно. Без особого рвения, но и не сопротивлялись чересчур уж.

— За что и поплатились.

— Возможно. Только поверь мне, вырезали людей Чаши не только саксы и скотты. Племя Зверя тоже постаралось. Они оказались между двух огней. Так бывает…

— А свои-то за что взъелись?

— Не знаю. Мне не докладывали.

— Слушай, почтенный Вульфер, — Вратко подался вперед, — ты, правда, все это помнишь? Сколько же тебе лет?

— Не так много. — Старик сверкнул зубами. — Я хорошо помню лишь высадку Рагнара Кожаные Штаны, его вражду с королем Эллой.[176] Когда я был молод, то несколько раз сражался с викингами. Потом понял, что это не поможет. Если Англии суждено быть завоеванной, то она будет завоевана. А Элла этого не понял. За это ему и вырезали «кровавого орла».

— Что вырезали?

— Это казнь такая, — Вульфер почесал бровь. — Ты у своих друзей-урманов спроси. Спину разрезают и ребра выворачивают, как крылья.

Вратко содрогнулся:

— Что за зверство?!

— Ну… — Сакс пожал плечами. — От «кровавого орла» умирают быстрее, чем на кресте. А римляне звали все прочие народы варварами.

— Они и сейчас… — пробормотал парень, вспомнив отца Бернара. А в уме быстренько прикинул возраст Вульфера — чего-чего, а в устном счете сын купца всегда показывал немалые успехи. Получилось: больше двухсот лет. А так и не скажешь…

— Я думаю, — рассуждал между тем старик. — Я думаю, народ Зверя хотел добиться каких-то знаний от своих соплеменников. А те уперлись. Отказались, и ни в какую. Ты бы свою подружку спросил.

Вратко невольно покраснел:

— Она мне не подружка.

— Да?

— Просто путешествуем вместе.

— Я думал, ты путешествуешь с друзьями.

— Ну да… — Парень смутился. Конечно, ему интересно было поговорить с Рианной. Учиться у нее пиктской и гэльской речи. Узнавать обычаи ее народа. Самому рассказывать о далекой родине, о князьях: Славном Рюрике и Вещем Олеге, Святом Владимире и Мудром Ярославе.

— Да что ты раскраснелся, как на солнышке? — усмехнулся старик. — Я же тебя не сватаю. Дружи. Она — девчонка хорошая, хоть я пиктов не сильно люблю. Знаешь, как бежала твоих друзей искать, когда вас с дочерью конунга в плен захватили?

— Ты про Святого Кеннета рассказывал, — новгородец решил переменить разговор.

— Про Кеннета? Ну, да… Он ирландцем был. Говорят, стихи слагал не хуже любого барда. А вот, поди ты, проповедником стал. У себя на родине принял сан, говорят, даже в Рим съездил, но я в это не верю.

— Почему?

— Ирландские монахи с римскими не очень-то друг друга жаловали. Хотя и те и другие — христиане. Но служение богу чуть-чуть по-разному понимали.

— Это как наши, греческие, монахи и те же римляне! — догадался Вратко, донельзя довольный, что разговор ушел в сторону от его отношений с пиктой.

— Все может быть. Мне эти тонкости не ведомы. Я же охотник, а не богослов. Рыбак, а не аббат.

— Да я тоже… Наши с римлянами из-за какого-то символа веры поссорились. Нам отец Андрей пояснял, да я совсем мальчишкой еще был — о другом думал.

— Вот и я про другое думал. Да и сейчас думаю о другом. Брюхо бы набить да живым остаться — вот заботы маленького человечка. А епископские да аббатские дела — не про нас.

— Угу, — Вратко кивнул.

— Об Кеннете вот что интересное вспоминали, — вдруг оживился старик. — Поговаривают, он не то чтобы колдовал, но силой обладал.

— От Иисуса Христа силой?

— Да. Вроде как чудеса творил. Но для меня разницы нет: от Иисуса сила или от Эпоны.[177] Все равно иначе чем волшебством это не назовешь.

— Монахи это по-другому называют. Чудом. А если кто-то другой ворожит, то это черное колдовство и смертный грех.

— Ха! — Вульфер снова ткнул палкой в угли. — Грех — направлять волшебство на злое дело. Что ж не поворожить с погодой или жучков с поля прогнать, если это спасет целую деревню от голодной смерти?

— А обречь тысячи людей на смерть именем Христа?

— Вижу, ты меня понимаешь, — кивнул Вульфер. — Угли совсем прогорели. Уже и крошки жара нет. Спать пора идти.

— А про Кеннета?

— Про Кеннета? Ладно. Я коротко. Они со Святым Колумбой из Айоны приплыли в Шотландию, крестили скоттов и пиктов. В местности Инвренесс дорогу миссионерам загородил пиктский король Бруд Мак Мелхон…

— Зверь или Чаша?

— Думаешь, я помню? Да и короли пиктов часто объединяли на одних землях и тех и других. Пять веков назад многое по-другому выглядело. Не делились на своих и чужих так, как сейчас.

— А дальше?

— Что дальше? Ты меньше перебивай, скорее узнаешь, — сварливо проговорил оборотень. — Бруда Мак Мелхона не очень радовали ирландцы, обращающие его подданных в христианство. Слишком смиренным ему казался Иисус, и король боялся, что воины его станут слабыми и податливыми, а земледельцы и охотники отдадут все добытое монастырям. Поэтому он хотел силой изгнать Колумбу с товарищами. А всем известно, что явились они из Ирландии числом не более дюжины и большой силы не представляли. Так и Мак Мелхон думал: что мне стоит перебить безоружных монахов? Зато избавившись от них, я сохраню королевскую власть над своим народом еще на много лет. И он направился к монахам, которые смиренно читали молитвы, занося копье. Но Кеннет с кроткой улыбкой осенил его крестным знаменем, и ноги короля словно прилипли к камням, руки онемели. Король Бруд застыл как каменный столб. Или как там в Священном Писании христиан?

— Соляной столб.

— Значит, как соляной. Да так и стоял, пока Святой Колумба не сжалился над ним и не перекрестил его повторно. Вот тогда Мак Мелхон уверовал в силу слова Христова. Сам принял крещение и всех своих подданных обязал. Люди говорят, тех, кто отказывался, его дружина ловила, связывала, как баранов, и приносила священникам для крещения. Но мне кажется, — Вульфер хитро подмигнул, — король Бруд просто хотел иметь на своей стороне сильных колдунов. Да еще смиренных и покладистых — друидам ведь пальца в рот не клади.

— Он просчитался, — подытожил Вратко.

— Конечно! Ни его, ни его королевства крещение не спасло! А вот Колумбе и Кеннету славы добавило. Позже Святой Кеннет проповедовал на Гебридах[178] еще при первом короле, которого звали Лливарч Хен. Его хорошо помнят в Инчкеннете и Кил-Хайнехе. Вернулся в Эрин, основал монастыри Килкенни, Або и Оссори. Умер восьмидесятилетним, что для человека, согласись, очень неплохо… Не знаю, совершал ли он еще чудеса именем Иисуса Христа или нет.