Вначале молодая прана Нателла альт Раст ничем не отличалась от своих сверстниц. Лет в шесть-семь играла в куклы, в прятки и догонялки с детьми домочадцев. С десяти-двенадцати — начала выбирать себе наряды. С двенадцати-четырнадцати — мечтать о женихах и читать рыцарские романы, которых десятка два привезла их матушка из Аркайла. То есть, росла прана Нателла, как самая обычная дочь небогатого дворянина. Веселушка и хохотушка, в меру глупенькая, в меру расчетливая, как все женщины, подыскивающие себе мужа получше.
Но лет в шестнадцать, когда, по обыкновению, принятому в Домах Аркайла, девушек готовят в выезду на Осенний Бал в столицу, с нравом сетсры прана Гвена произошли странные перемены. Она начала грубить, злиться и впадать попеременно то в беспричинную радость, то в бесконечную грусть. Плакала, сутками не выходила из своей комнаты. Ссорилась с родителями. Колола булавками служанок. Изводила младшего брата так, что он попросился уехать куда-нибудь на учёбу, хоть в школу при монастыре или в Эр-Трагер постигать музыку. Но магического дара у мальчика не обнаружили, а в священники отец, покойный ныне пран Элвер, отдавать наследника не захотел. Зато пригласил лекаря, который долго потчевал прану Нателлу горькими настойками и порошками. За ним были другие, и каждый предлагал своё лечение, доказывая, что он и только он способен вернуть девице спокойное расположение духа.
Никто так никогда не узнал причины, по которой случилось расстройство разума у юной дворянки. Болезнь ли, случайное ли падение со ступенек, не замеченное никем? Может быть сглаз или наговор? На это не ответил ни первый лекарь, ни последний. Высказывали своё мнение деревенский знахарь-травник и духовник. Даже приглашённый из ближайшего монастыря чернец, известный тем, что исцелял гнойные язвы простым наложением рук. Но докопаться до истины не смог никто. Но совместными усилиями болезнь остановили. Нателла снова вела себя как обычная девушка, но жила в этом мире лишь частично. Большей частью она находилась в мире рыцарских романов.
Это не мешало ей скрупулёзно присматривать за хозяйством, принимать десятину у жителей деревни, которая стояла на землях Дома Ониксовой Змеи, отправлять на рынок сено, которым славились здешние края, закладывать запасы на зиму, выигрывать тяжбы у жадных соседей, не прекращавшиеся до тех пор, пока пран Гвен не занял такое положение при дворе герцога Лазаля, что одно упоминание его имени отбивало охоту искать ссоры.
Но, живя одной ногой в вымышленном мире, прана Нателла и тратила немало. Она привечала всяких странных личностей, которые назывались странствующими рыцарями. Кормила, лечила, оплачивала снаряжение, которое кузнецы из соседних городков научились очень быстро делать.
Уже больше двух веков дворяне Аркайла не носили шлемов с забралами, пластинчатых доспехов с наколенниками и оплечьями, не пользовались щитами и тяжёлыми мечами. Ну, разве что кто-то из полководцев мог перед боем надеть кирасу. И тяжёлая конница — рейтары — носила стальные нагрудники в обязательном порядке. Искусство изготовления старинного оружия и доспехов было почти утрачено. Но как только кузнецы поняли, что за работу им будут платить полновесными «башенками», а то и «лошадками», то очень быстро нашли стариков, которые ещё не до конца забыли прадедовские ухватки, раскопали на чердаках и в чуланах инструменты, позволяющие делать шарнирные сочленения доспехов и гравировку на латах. Вспомнили и как делать доспехи для лошади из дублёной кожи ли войлока, ведь рыцарям нужно защищать коня, обидно будет, если благородное животное погибнет от клыков или когтей чудовища, которыми, по мнению праны Нателлы, кишели окрестные леса.
Реналла столько раз выслушивала рассказы хозяйки замка о том, сколько драконов, великанов, демонов, ламий, брухов, прыганцов, червезубов, выверн, клацинов и грайверов извели странствующие рыцари за последние сорок лет, что легко могла представить орды чудовищ, выползающие из лесной чащи и штурмующие изрядно обветшавшую в последнее время стену. Кстати, о некоторых из них она и не знала — на севере детей пугают другими и герои сказок побеждают других страшилищ. Например, ламии и брухи. По описанию — ночные существа. Только первые похищали младенцев у нерадивых матерей и пожирали их, а потому имели уродливую клыкастую пасть и пальцы с длинными когтями, а вторые представали в образе красавиц и преследовали юношей, да и вообще мужчин, склоняя к разврату, а потом выпивали кровь, перекусывая горло. Многих, известных ей, не знали здесь. Ну, по крайней мере, не упоминала прана Нателла.
Кроме уничтожения чудовищ, благородные рыцари и блуждающие маги (ведь в стародавние времена магия творила не только музыку, но и многие другие вещи, иногда весьма страшные) охотились на некромантов, симпатиков[1], наузников[2], ясновидящих и яснослышащих. Два последних вида магов отличались между собой лишь тем, что строили пафосные утверждения не на событиях и логике, а на увиденных картинках или слышанных голосах. Находили, брали в плен и сдавали властям. По мнению Бардока, прана Нателла излишне привечала шарлатанов. Все, кто её окружал, это видели и старались по мере сил смягчить влияние охочих до бесплатной еды и выпивки шарлатанов на хозяйку. Говорить с ней даже не пытались, понимая, что это бесполезно — прана Нателла надёжно поселилась в вымышленном мире, где из лесу может выйти единорог и взять губами с ладони девственницы краюху густо посоленного хлеба, где среди бела дня, раскинув кожистые крылья, падает на череду коров тёмно-зелёный дракон или аспидно-серая выверна. Пран Гвен очень снисходительно относился к болезни сестры, что впрочем давалось ему без большого труда — последний раз они виделись с Нателлой четверть века назад. Глава тайного сыска Аркайла присылал деньги с Бардоком, который заодно привозил письма и новости из столицы, отдыхал несколько дней, а потом отбывал обратно. А хозяйка замка оставалась транжирить привезенное золото и серебро по собственному усмотрению.
Всё изменилось, когда в замке появился новый гофмейстер — пран Уилл альт Фрост из Дома Синей Выдры. Он особо не распространялся о своей прежней жизни. Сказал лишь, что происходит из давно обедневшего Дома с запада Аркайла, с детства привык рассчитывать только на себя и на свою шпагу. Служил в армии, участвовал в войнах с Унсалой, был ранен в грудь, с тех пор не мог долго и быстро ходить. Прибился он в замок Дома Ониксовой Змеи с труппой странствующих комедиантов, которые пытались перезимовать на бесплатных харчах, пользуясь болезнью праны Нателлы. Они разыграли целую историю о похищенной злым некромантом принцессе и её братьях, отправившихся спасать девушку. Прану Уиллу в этом представлении отвели роль начальника стражи, сурового вояки, пришедшего на помощь юношам. Какое-то время он терпел наглых, спящих до полудня, отъедающихся за троих, напивающихся хозяйским вином фигляров. Кстати, самому младшему из комедиантов, изображавших безутешных братьев, исполнилось в тот год пятьдесят лет. Но, в конце концов, сердце вояки не выдержало, но вышвырнул мошенников взашей, а пране Нателле рассказал, что свершилось чудо и некромант одумался, попросил прощения у принцессы, дал ей денег на обратную дорогу и даже выделил охрану. А сам он остался в замке, возглавив стражу, и постепенно в его руках сосредоточилось управление не только замком, но и окрестными землями.
Бардок сделал особый нажим на то, что за все эти годы — а гофмейстер жил в замке уже более двенадцати лет — пран Уилл не сделал ни одной попытки запрыгнуть к пране Нателле в постель или каким-либо иным образом закрепить своё довольно неустойчивое положение. Просто служил, как в прошлом рыцари служили прекрасным пранам. Кстати, он заказал себе у одного из кузнецов полный доспех, называемый «трагерским». С нагрудником и наспинником, подбородником с защитой шеи, наплечниками и наручами, набедренниками и наголенниками, шарнирными латными рукавицами. А к нему — «собачий» шлем, в котором вытянутое забрало напоминало звериную морду. Во всей этой амуниции он не реже, чем раз месяц взбирался на коня, тоже защищённого «бардом»[3], и уезжал, провожаемый всей дворней и взмахами платочка праны Нателлы. Каждый раз он отсутствовал около седмицы, а потом возвращался и радовал хозяйку замка новой историей о победе над чудовищем или злым колдуном. Если бы кто-то догадался нанять писаря, который успевал бы переносить его рассказы на бумагу, то собралась бы вполне приличной толщины книга. Чем занимался пран Уилл в отъезде? Скорее всего пил вино где-то в трактире или навещал старинного приятеля, живущего неподалеку, или проведывал любовницу, а то и не одну. Но Бардок не видел в этом ничего дурного. В конце концов, любой здравомыслящий человек имеет право слегка отдохнуть от общества сумасшедшей старушки.
