Ак-Нарт побледнел, подался вперёд.

— Не слишком ли ты говорливым стал?

— Да я всегда таким был. Хотя и предпочитаю с врагами разбираться при помощи шпаги, а не языка. Это, видно, на Браккаре принято болтать вместо доброй драки?

— В Браккаре! — взвизгнул худощавый юноша, чью грудь украшала бирюзовая рыбина, изогнувшая хвост.

— Да какая мне разница! — стремительно отозвался менестрель.

— Ты думаешь, снова вмешается Нор-Лисс и остановит нашу дуэль? — поинтересовался бывший посланник.

— А у нас будет дуэль? Я-то думал, вы привели сюда эту толпу из страха не справиться со мной в одиночку!

— Нет, я привёл свидетелей, чтобы убедиться в твоей трусости!

— И это говорит человек, который посоветовал сыну надеть кольчугу на дуэль до первой крови?

— Не трожь память о моём сыне? — побелел Ак-Нарт.

— И напомните, пожалуйста, когда мы успели с вами пасти гусей вместе?

— Что?

— Разговаривать со мной на «ты» даёт право только искренняя и давняя дружба.

— Да плевать я хотел на твои убеждения! — браккарец потянул перчатку из-за пояса.

— Вообще-то, я на ваши тоже плюю, но до поры до времени старался не произносить этого вслух.

— Не тяни время — ни король, ни Нор-Лисс тебе не помогут. Они срочно ушли в Тер-Порт на гоночной каракке. А это дней на пять. Тебя ничего не спасёт!

— Я привык спасать себя сам, при помощи шпаги, — пожал плечами Ланс.

— Ах, так? Ну, получай!

Перчатка летела менестрелю прямиком в лоб, но он успел наклонить голову и поднять раскрытую ладонь.

— Поймал! — Улыбаясь, показал он добычу Ак-Нарту. — Осталось оговорить условия дуэли. К несчастью, вряд ли я найду в Бракке дворянина, пожелавшего бы стать моим секундантом…

— Есть такой дворянин! — послышался негромкий голос с отчётливым южным выговором.

Из толпы мягко вывернулся среднего роста пран в алом камзоле с вышитым на груди смарагдовой пылью яблоком. Чёрные усы и борода, всего лишь с несколькими седыми волосками, смуглая кожа и чёрные глаза слегка на выкате. Даже не глядя на серьгу в ухе — толстое кольцо с каплевидным рубином, — можно с уверенностью опознать уроженца Айа-Багаана. «И снова островитянин, — тоскливо подумал Ланс. — Хотя, чего ещё следует ожидать в Бракке?»

— Махтун алла Авгыз из Дома Изумрудного Яблока, — поклонился айа-багаанец. — Капитан корабля, на котором посланник, высокородный и высокоучёный Абдан алла Гоззар из Дома Алого Аргавана, прибыл для исполнения своих обязанностей при дворе его величества Ак-Орра тер Шейла. Скучаю в ожидании приказов на суше.

— Ланс альт Грегор из Дома Багряной Розы, если вы ещё не догадались, — ответил учтивым поклоном менестрель. — Как обстоят дела на Айа-Багаане? Всё так ли княгиня Зохра, да прольётся её имя под ноги всем подданным благословенным дождём, затмевает красотой всех женщин княжества?

— Дела на Айа-Багаане обстоят неплохо. Ожидается замечательный урожай фиников, а уж персиками и инжиром мы завалим все рынка северного материка. Её светлость, да святится её имя на земле и на Небесах и да пребудет с нею благословение Вседержителя отныне и навеки, по-прежнему затмевает красой всех, не имея при этом равных мудростью, как среди женщин княжества, так и среди мужчин.

— Счастлив видеть уроженца островов. Немало памятных мгновений моей жизни связаны с Айа-Багааном.

— Поверьте, пран Ланс, и вас там помнят.

— Почему-то не сомневался, — усмехнулся Ланс, припоминая перекошенное от ярости лицо Зохры, горящий взгляд, сверливший его спину, когда он убегал, в спешке натянув лишь штаны. Наверняка, на островах его ждёт острый крюк, вбитый в стену. Согласно айа-багаанской традиции так казнили преступников, оскорбивших княжеский Дом или злоумышлявших против него. Скорее всего, и указ соответствующий подготовлен. Бессрочный, ибо, насколько он успел узнать «кроткий» нрав Зохры, прощать княгиня не умела. — У вашей правительницы долгая память.

— Вынужден вас разочаровать… — начал было айа-багаанец, но хриплый голос бывшего посланника прервал его.

— Вы долго будете болтать? Как торговки рыбой на рынке!!!

— О, прошу простить меня, высокородный пран Ак-Нарт, украшение и гордость достойнейшего Лома Жемчужного Нарвала, — изогнулся в изысканном поклоне Махтун алла Авгыз. — Не соблаговолит ли почтенный пран назвать имя своего секунданта, дабы мы могли привести ручьи нашего красноречия к единому озеру взаимопонимания и согласия…

Ланс прикрыл губы ладонью, чтобы спрятать улыбку. Когда-то давно он получал изысканное удовольствие, слушая, как излагают самые обыденные мысли уроженцы южных островов. Но в последнее время, благодаря недостатку в общении, который был вызван той самой ссорой с её светлостью Зохрой, да святится имя её во веки веков, отвык. На браккарцев, по всей видимости, цветистой многословие действовало хуже, чем молоко с огурцами на неокрепший желудок. Ак-Нарт позеленел, открыл рот, с сипением втянул воздух, закрыл рот, зарычал… Обернувшись, поискал кого-то глазами. Кого же? Ну, конечно, Дар-Тана тер Везила. Без «серебряного дельфина» просто никуда не деться. Хотя Ланс был уверен, что после неудачной дуэли Ак-Карра, глава Дома Жемчужного Нарвала придушит капитана собственной рукой или сбросит его за борт где-нибудь в самом глубоком месте Браккарских проливов, привязав к ногам пушечное ядро. Но, коль, если Дар-Тан ещё жив, значит, он зачем-то нужен. Возможно, его как раз и приберегали, чтобы назначить секундантом на дуэли бывшего посланника с менестрелем.

Капитан вышел вперёд, приоскнился.

— Я готов обсудить условия дуэли, пран Махтун.

— С вашего позволения, должен заметить, что выбор оружия за тем, кого вызвали.

— Не смею возражать. Это соответствует дуэльному кодексу.

— Пран Ланс? — Повернулся к альт Грегору айа-багаанец. — Ваше слово.

— Шпага и кинжал.

— Шпага и кинжал! — Громко объявил Махтун.

— Шпага и кинжал? — переспросил Дар-Тан.

— Нет, алебарды, три тысячи болотных демонов! — Не выдержал Ланс, подпуская в голос волчий рык. — По-моему, ясно сказано! Или для вас это оружие недостаточно благородно, о наисиятельнейший капитан наидырявейшего корыта во всей благословенной личным распоряжением Вседержителя Браккаре?

Дар-Тан побледнел.

— Я вам пощёчину…

— Не раньше, чем я убью твоего хозяина, посеребрённая селёдка! — Нагло улыбаясь, менестрель скрестил руки на груди.

Браккарский капитан дёрнулся, но сдержал себя, хотя голос его клокотал от ярости.

— Пран Махтун, мы продолжим?

— Если вы согласны со шпагой и кинжалом…

— Тогда, возможно, начало первой дневной стражи?

— Нет! Немедленно!

— Но, пран Дар-Тан, традиции и дуэльный кодекс…

— Хватит тыкать мне в нос дуэльным кодексом! Что мы нарушаем? Вызванный выбирает оружие, вызывающий — время и место!

— Да, это так, — через силу кивнул айа-багаанец.

— Тогда слушайте меня внимательно! Время — прямо сейчас. Столько, сколько потребуется, чтобы дойти до выгона за королевскими конюшнями!

Южанин посмотрел на Ланса, который пожал плечами — мне-то какое дело.

— Какие дополнительные условия поединка? — Продолжал Махтун.

— Бой до смерти.

— До смерти?

— Что вы переспрашиваете, каракатица мне в глотку?! Сказано до смерти, значит, до смерти!

— Я просто хотел уточнить — если один из противников получит столь тяжёлое ранение, что не сможет продолжать бой, но ещё не умрёт, второй должен его добить?

— Да!

— Вы на этом настаиваете?

— Послушайте, пран Махтун, вам что, недостаточно, когда говорят один раз?

— Вполне достаточно. Просто я хочу, чтобы все услышали и убедились — ваше мнение неизменно.

— Оно неизменно, клянусь мощами святого Йона!

— Хорошо. Значит, позволю себе повторить условия. Шпага и кинжал. Поединок немедленно. На выгоне около конюшен. До смерти одного из дуэлянтов.

— Рукава закатаны, рубашки расстёгнуты, — во всеуслышание заявил Ланс.

— Это ещё за… — начал Дар-Тан.