Их в толпе было куда меньше, чем мужчин. Вполне объяснимо — приличным женщинам нечего делать около причала, а шлюхи из припортовых борделей в это время только-только начинают просыпаться. Но полдюжины купчих, сопровождавших грузы на телегах, одевались в тяжёлые сермяжные юбки, вышитые сорочки и всё те же безрукавки мехом наружу. Не дешёвый, кстати, мех. Черно-бурая лиса, северная рысь, морская выдра и даже у одной переливались лёгкой голубизной вставки из шкурок снежной куницы — зверя, которого в Аркайле многие считали таким же выдуманным, как и драконов с единорогами.
Отличались не только люди. Быки, запряжённые в телеги, были мельче, чем те к которым Ланс привык на материке, но зато мохнатые и длиннорогие. Передние колёса в повозках здесь делали гораздо меньше задних. И, чем ближе к городу, тем сильнее ощущалась чужеродность. Даже на Кринте менестрель не находил столько различий.
Сильно бросалось в глаза отсутствие защитных стен. Город без крепости выглядел голым и незащищённым. Ну, скорее всего, смысл в этом был — браккарцев трудно обвинить в легкомыслии. Горная долина или, вернее, котловина, окружённая скалами, сама по себе защищена. Достаточно на дорогах и тропах, связывающих её с остальной частью острова, разместить сторожевые башни или небольшие форты с надёжными гарнизонами. Прорыв вражеской армии с моря исключён — не нашлось ещё в мире силы, способной одолеть браккарцев в морском сражении, особенно если оно у родных берегов. Одновременно в гавани Бракки находилось не меньше дюжины судов. И боевые, и купеческие, оснащённые пушками, и пиратские каракки, скромно делавшие вид, будто они промышляют торговлей, а не разбоем. Ни одна держава не смогла бы скрытно подвести к берегам Браккары эскадру, превосходящую их по силе. Высадка десанта где-нибудь на побережье? Дар-Вилла объяснила, что любая сколь угодно значительная группа кораблей будет немедленно обнаружена, а с учётом того, что северный остров весь изрезан ущельями и испещрён почти неприступными горными грядами, а все дороги, как естественные, так и рукотворные, прорубленные в камне, находятся под бдительным оком солдат его величества. Может, шпионка и врала, чтобы заморочить Лансу голову, но врала складно. Любой толковый военачальник именно так и наладил бы оборону, а браккарцев бестолковыми не назовёшь.
Дома. Альт Грегор привык, что в Аркайле в городских строениях каменные только первые этажи, а дальше либо стены из досок, либо саман с фахверком. Здесь же здания строились из сероватого песчаника, скреплённого известковым раствором, на всю высоту. Наверное, виной тому зимние холода, снежные заносы и сильные ветра. Дом должен быть крепкими надёжным. Но Лансу почему-то казалось, что он идёт вдоль длинного ряда крепостных башен. Ну, коль вокруг города нет стены, то хотя бы так…
Река, впадающая в узкий залив, оказалась заключённой в каменные берега. Гранит на этот раз, а не песчаник. Плотно погнанные друг к другу плиты уходили в быстрый поток. А отделялось русло от городских набережных высоким парапетом. В ответ на удивлённый взгляд менестреля, браккарка объяснила, словно маленькому ребёнку:
— Весной в горах тает снег. Вода поднимается. Размывает берега, выплёскивается на улицы. Раньше часто гибли люди и обрушивались дома. После того, как русло вымостили гранитом. Теперь берега не размываются, а высокий парапет не даёт реке выходить из берегов.
— А разве не бывает, — не придумал вопроса лучше Ланс, — что снега сходит больше и уровень воды поднимется выше парапета?
— Всё в руках Вседержителя, — пожала плечами Дар-Вилла. — Но за последние сто лет, хвала святому Йону, покровителю Бракки, таких случаев не было. Наши учёные умеют считать и предложили каменщикам сделать ограждение с хорошим запасом.
Проглотив такую отповедь, Ланс замолчал и не проронил ни звука до самого дворца. А что тут скажешь? Учёные то, учёные сё… И это они могут определять, и то рассчитать, и предскажут уровень воды, и подскажут, куда за рыбой в какое время года лучше выбираться. В Аркайле обычно этим занимались просто сааме опытные и старые из людей, нашедших себя в том или ином ремесле. Возможно, на Браккаре дела обстоят точно так же, но зато есть повод поговорить об учёных. Дар-Вилла ещё на «Лунном гонщике» все уши прожужжала о том, как здорово жить в островном королевстве благодаря учёным. Сам же менестрель из всех учёных близко знал только «безумного алхимика» Прозеро, с которым посидел в застенках герцогского замка, и вынес из общения лишь одно — все учёные не от мира сего. Они живут своими изобретениями, исследованиями, опытами, а до реальной жизни им и дела нет. Потому и попадают вечно в какие-нибудь неприятности. Вряд ли ПРозеро бегал бы, замерял уровень воды в реке в разную пору года, чтобы определить необходимую высоту парапета. Он, скорее увлёкся бы какой-то бесполезной задачей — например, почему снег в горах зимой не тает даже на солнце? И, в конце концов, предложил бы сделать так, чтобы в горах за Браккой была вечная зима, даже если во всём мире царит жаркое лето. Ничего бы, конечно, не получилось, учёный опять угодил бы в подземелье, а река как размывала берега, так и продолжала бы размывать. Может, браккарские мудрецы не такие. Возможно, они с утра до ночи только и думают, как сделать жизнь в королевстве легче, как сберечь казну, как побеждать в войнах… Но верилось в это с трудом. Вероятнее всего, кто-то в окружении короля Ак-Орра тер Шейла научился управлять полётом мысли учёных мужей и держит их в «жёстких шенкелях», не давая отклониться от раз и навсегда заданного направления. Любопытно было бы с этим «кем-то» познакомиться.
Королевский дворец опоясывала невысокая стена. Скорее, декоративного предназначения, чем для защиты от возможного нападения. Городские особняки пранов в Аркайле окружались гораздо более серьёзными оградами, поверху утыканными в добавок, заострёнными кованными штырями. Такой обычай возник не на пустом месте а во время Войны Домов, где каждый резал каждого и никто не мог ощущать себя достаточно защищённым даже в собственном доме. Ну, может, в Бракке никогда не было резни между представителями местных Домов, может гвардию короля боялись так, что не смели даже и помыслить о злом умысле против трона… Мало ли что? Но на взгляд человека, немало попутешествовашего по северному материку, король Браккары проявлял преступную беспечность.
На воротах стояли полдюжины гвардейцев в мундирах цвета горечавки с вышитой на груди белой акулой. Золочёные перевязи, шпаги и кинжалы. Рукав лейтенанта украшал серебристый бант. Праны непринуждённо беседовали, один даже зевал. Всё как везде. Такую картину можно было наблюдать и у дворца великого князя Трагеры, и в Аркайле, и в Тер-Веризе. Менялась бы только одежда, цвет волос и темы для разговоров.
Увидев Дар-Виллу, лейтенант изобразил поклон, гвардейцы расступились, с любопытством поглядывая на Ланса. Менестрель прекрасно понимал, что его здесь никто не знает в лицо. Даже если кто-то из благородных браккарцев и бывал на материке, а там по стечению обстоятельств угодил на его выступление, то узнать в бородаче, одетом в штопанный камзол, без шпаги и кинжала, великого альт Грегора не сможет даже сыщик. Но почему-то ему стало стыдно. Даже будучи наёмником в продолжительных кампаниях, он следил за собой и при общей небрежности сохранял изысканный и слегка романтический вид. А тут…
На крыльце охрану несли уже стражники. Тёмно-синие сюркотты всё с той же белой акулой. Начищенные шлемы и протазаны в руках, наклонённые под одинаковым, идеально выверенным углом.
Им шпионка показала какую-то бляху, ловко извлечённую из рукава. Слаженным движением стража расступилась, успев на ходу отсалютовать протазанами.
— Не удивлюсь, если у вас есть право входить к королю без доклада, — усмехнулся Ланс.
— Надеюсь, что теперь мне его даруют, — совершенно серьёзно ответила Дар-Вилла.
— За то, что меня привезли? Или за тот мешочек с письмами? — прищурился менестрель.
— А вы как думаете?
