— Ланс! — Дорн-Дав опрокинул полную кружку и снова налил себе и менестрелю. — Я играю здесь каждый день. В Кранал мне надолго путь заказан…

— Опять длинный язык?

— Ага! А ещё быстрый кулак. Теперь меня обещают изрубить как того кальмара. Ничего, пересижу в Кранг-Дху, а там, может, отправлюсь путешествовать. Просто у этого козла душного слишком много родичей, иначе Диглан Дорн-Дав не сбежал бы!

— Я тебе верю! Ты — отважный воин. — Этими словами альт Грегор ничуть не погрешил против истины. Когда волынщик был помоложе, он слыл отчаянным рубакой. — Но нет никакой славы в том, чтобы сражаться в одиночку против толпы.

— Слава есть. Смысла нет, — подмигнул кринтиец.

— Именно это я и хотел сказать.

— Ты что, напился?

— Я? Нет! — Покачал головой Ланс и нарочно расплескал вино на стол. — Налей ещё.

— Охотно! Пить надо так, чтобы ты утром жалел, что вчера не умер!

— Ты что-то говорил о ценителях музыки в Кранг-Дху.

— Говорил. Для большинства из них, — Диглан величественным жестом обвёл зал «Секиры святого Эодха», — нет никакой разницы, кто будет для них играть — ты или самый неумелый подмастерье!

— Не может быть!

— Может. Главное, чтобы было громко. Хочешь проверить? Выйди и сыграй что-нибудь. Моя волынка и скрипки этих оболтусов к твоим услугам. Готов?

— Я давно не играл… — Засомневался Ланс. — Чтобы сочинить мелодию, мне нужен толчок, особое состояние духа, понимаешь?

— Сыграй старую.

— Ты что, забыл? Я не играю дважды одну и ту же мелодию.

— Тогда я сейчас, — Диглан отхлебнул из кружки, вытер губы рукавом, — прикажу им сыграть «Огненное чудо».

— Без флейты?

— Да запросто! И никто не заметит разницы.

Альт Грегор задумался. Он всегда спокойно относился к тому, что его музыку играют все кому не лень. Но обычно в его присутствии все музыканты старались изо всех сил. Конечно, ни у кого так не получалось, как у великого менестреля. Наверное, просто потому, что не родился ещё человек со столь совершенной памятью, помноженной на музыкальный слух, чтобы запомнить его мелодии. Ведь Ланс альт Грегор никогда не записывал её. Терпеть не мог нотные станы и всякие прочие закорючки. Отбили охоту учителя ещё в Трагерской музыкальной академии. Иной раз ему удавалось услышать обрывки своих сочинений на улицах, в исполнении бродячих музыкантов, чьей магии едва-едва хватало на управление окариной или кривым рожком. Но на них, право слово, не стоило обращать внимание. Другое дело — маги, играющие для людей и берущие за это плату. Они-то должны отрабатывать падающие к ним в миски или шляпы монеты?

— Охотно бы заключил с тобой пари, но я на мели, — задумчиво произнёс менестрель.

— Я не ради пари. Я ради истины.

— Тогда скажи им, пусть сыграют.

— Нуад! Ойсин! — Парни, наворачивавшие за обе щёки трепангов, вскочили. — «Огненное чудо» помните? — Один кивнул довольно уверенно, второй, скорее, повторил движение следом за товарищем. — Тогда играйте!

Музыканты неохотно, дожёвывая на ходу, поднялись на помост. Сели напротив скрипок, установленных на подставки. Заиграли. Первые несколько тактов Ланс пытался сообразить — что же он слышит? Вроде бы, что-то знакомое, но что именно? Потом понял. «Огненное чудо». Но разве это — «Огненное чудо»? Когда Ланс играл эту мелодию в Кевинале, звуки рвались к небу, словно необъезженные кони, разлетались, будто вспугнутый косяк диких гусей, скакали, как сотня сорок, обсевших ветви старинного дуба. А сейчас плелись, как старый одр, кружили вразнобой, будто отара, потерявшая вожака, порхали вразнобой, словно напуганные пичуги из перестоявшей пшеницы. И кто бы узнал в этом нестройном пиликаньи неудержимое и стремительное «Огненное чудо»?

Но кринтийцы, собравшиеся в «Секире святого Эодха», похоже, не собирались задаваться вопросами о тонкостях исполнения и соответствии мелодии оригинальной. Главное, что она была танцевальной! Буэльринк жил в сердце каждого здешнего обитателя. Все кринтийцы, как угощавшиеся за столом Кухала, так и веселившиеся в других уголках обширного зала, мужчины и женщины, возрастом от пятнадцати до сорока лет вскочили и побежали на пустовавший как раз для такого случая середину. Сидеть остались Ланс, Кухал, Диглан и несколько посетителей — иноземцев, если судить по одежде и внешности.

Под звуки жалкой пародии на «Огненное чудо» танцоры построились друг напротив друга — мужчины справа, женщины слева. Несколько мгновений медлили, подстраиваясь под музыку, а потом одновременно подпрыгнули и заплясали.

Взмах правой ногой, подскок на левой! Носок ударяет по дощатому полу.

Прыжок! Удар пяткой!

Взмах левой ногой!

Трепетали, подбрасываемые коленями юбки. У мужчин — длиной до колена — чёрные, тёмно-зелёные и синие. У женщин — на две ладони ниже колена — бордовые, охряные и светло-зелёные. Мелькали полосатые гетры, чередование цветов которых могло много рассказать знающему человеку не только о принадлежности к тому или иному Клану, но и семейном положении, достатке и прочих житейских мелочах.

Танцоры держали руки прижатыми к бокам. Подбородки вверх, головы гордо подняты.

Двигались только ноги.

Одновременные удары подошвами об пол создавали неповторимый аккомпанемент. Ланса всегда завораживала эта музыка кринтийского танца — единственная музыка в мире, создаваемая без помощи магии.

Пятка, носок! Пятка, носок!

Никто не жалел сил, не пытался увильнуть от работы, хотя на такой мог двигаться скорости далеко не каждый. Лица многих из танцующих уже блестели от пота.

Раз, два, три! Раз, два, три!

Диглан ткнул менестреля в бок локтем. Победоносно подмигнул. Ну, что, дескать, выкусил?

Но альт Грегор, не обратил на него внимания, весь обратившись в слух. Не, это решительно невозможно терпеть! Музыканты уже не только фальшивили, но и нарушали ритм, выбиваясь из плясового буэльринка. Неужели люди, собравшиеся в зале, способны это терпеть? Самому Лансу каждая ошибка скрипачей казалась раскалённым гвоздём, вонзающимся ему под основание черепа.

— Три тысячи болотных демонов! — прошипел он сквозь зубы, упираясь локтями в стол и сжимая виски пальцами.

Из двух рядов, скачущих друг напротив друга, на середину зала вышли двое. Вернее, не вышли, а выпрыгнули, как камышовые коты, охотящиеся на уток. А если сказать ещё точнее, то как кот и кошка.

Высокий юноша, в чёрной юбке и зелёной тунике. Его щёку украшал олень, склонивший голову, увенчанную тяжёлыми рогами. Клан Дорн-Филху.

И девушка. Тоже высокая. По меркам Аркайла так излишне высокая. Ланс хорошо помнил, как называл Жермину, жену Коэла, тощей жердью, а черноволосая синеглазая девица, похоже, превосходила ростом прану альт Террил на пару пальцев. Женщины Кринта не наносили на щёки татуировки до замужества, поэтому менестрель не мог определить, к какому Клану она принадлежит. Ну, если бы он когда-то задался целью выучить сочетания цветов на гетрах и вдобавок успевал их разглядеть на стройных икрах, мелькающих из-под тёмно-красной юбки. Красавицей танцовщицу назвать было трудно — слишком тяжелый подбородок и длинноватый нос, в этом зале, пожалуй, никто не двигался так грациозно и легко, как она.

Юноша и девушка недолго постояли лицом к лицу, просто приподнимаясь на носки в такт музыке, а потом принялись танцевать. Да как танцевать! Ланс помнил, что когда-то мысленно сравнил фехтование и музыку — импровизация, отточенность движений и мастерство, взлелеянное многолетними упражнениями. Теперь он понял, что танец так же можно уподобить схватке или, если угодно, выступлению умелого менестреля. Точность, стремительность, напор.

Нет, это вам не томный и церемонный танец на балу в Аркайле или Трагере, не разухабистый хоровод в унсальской деревушке, не чувственные изгибы и колыхания всего тела у танцовщиц с Айа-Багаана. Это был поединок. Скорость против скорости, ловкость против ловкости, мастерство против мастерства.

Остальные кринтийцы, не замедляя собственных прыжков, образовали разомкнутый круг начали подбадривать «дуэлянтов» хлопками в ладоши. Ритм постепенно нарастал.