— Но я же не выдал… — пролепетал раненый.

— Кто это будет знать, Ант? Я всё равно выясню то, что мне нужно.

— А если…

— Что «если»?

— Если я всё расскажу, ты меня отпустишь?

— Слышу речь не мальчика, но мужа. Ты, кстати, женат?

— Женат.

— И дети есть.

— Есть. Двое. Мальчик… Мальчики оба.

— Жаль твоих сыновей. Непутёвый им папаша достался.

— Я всё скажу. В обмен на жизнь.

— Ну, говори.

— Пообещай вначале.

— В твоём положении не торгуются. — Остриё стилета по-прежнему находилось между ног Анта. — Я же могу не только мошонку проткнуть. Кстати, если ткну в бедро. Вот сюда! — От лёгкого касания раненый передёрнулся, будто ему раскалённый шкворень приложили. — И ты вдобавок будешь истекать кровью. Будешь зажимать дырку свободной рукой, но без жгута всё равно ничего не выйдет. Только продлишь агонию.

— Нет, не надо, я всё скажу… — Зачастил раненый, прижавшись к земле. — Ты должен был убить монаха!

— Да.

— Если бы ты его убил, мы должны были тебя задержать и сдать городской страже.

— А получилось бы?

— Не знаю… Мы думали, что получится.

— Блажен тот, кто много верит. Но вы увидели, что я его не убил. Почему вы не сдали меня страже?

— Чёрный Джа сказал, что тобой всё равно будет заниматься тайный сыск. А им нужно, чтобы убийцу брали на горячем.

— Да, у Гвена альт Раста есть свои принципы.

— Поэтому нам приказали выследить тебя и убить.

— Даже так?

— Чёрный Джа так сказал.

— Разочарую тебя. Чёрный Джа вас подставил. Умышленно или по глупости, не знаю. Но он вас подставил. Вы со мной не справились бы.

— Векел… Это он Векел…

— Что за дурацкое имя?

— Не знаю. Он не аркайлец.

— А лицом похож.

— Откуда-то с юга.

— Ладно, дальше.

— Векел сказал, что знает, как тебя завалить. Есть способ…

— Да? — Коло на миг задумался. — Я, кажется, понял, что за способ. Извини, Антол. Я обещал тебя не убивать…

— Эй, погоди, ты же обещал! Я знаю — ты всегда держишь слово!

— Увы, не всегда. Трудно сдержать слово, когда нарушил его раньше, чем дал, — произнёс Коло почти извиняющимся тоном. Указал на нож, пробивший запястье сыщика. — Ставлю тельца против яйца — клинок отравлен.

— Не может быть! — побледнел Ант.

— Может. Я хорошо знаю способы и ухватки Чёрного Джа. Он — мастер подлого убийства. Извини. Я не хотел.

— Я умру?

— Ты умеешь задавать неоднозначные вопросы. Скорее всего, да. Не могу с уверенностью утверждать, будешь ты мучиться или нет. Джа часто использует яд разноцветных жаб из Голлоана. Знаешь, такие мерзкие, пупырчатые твари, которые потеют ядом. Вот такие. — Коло сложил вместе два кулака. — Но много зависит от цвета… Пот красных жаб, например…

— Прекрати! — Заорал Ант. — Будьте вы все прокляты! И Чёрный Джа! И ты! И этот траханный монах!

Наёмный убийца посмотрел на него с сожалением.

— Вряд ли тебе достался яд красных жаб. Он слишком дорог, а Джа всегда славился скаредностью. А от яда зелёных тварей, ты будешь умирать очень долго. Две стражи, самое меньшее. Именно этого Джа желал бы мне. Если бы ты не оскорбил монаха, я бы облегчил твои муки. Но ты показал себя мелочно, трусливой душонкой. Поэтому прощай. Найдёшь в себе силы, поможешь сам себе.

Коло швырнул стилет на землю таким образом, чтобы раненый мог дотянуться до него кончиками пальцев, и ушёл.

Он снова растворился в толпе на улицах Аркайла, которые становились всё многолюднее и многолюднее. Попетлял, забираясь в небогатый квартал ближе к южным воротам, вошёл в неприметную дверь — три ступеньки вниз от уровня земли. Через некоторое время оттуда вышел средней руки мещанин, испытывающий определённую нужду в деньгах, но далёкий от того, чтобы опуститься на дно. Старенькая, но чистая и бережно заштопанная одежда, растоптанные, но шитые по мерке сапоги, чисто выбритые щёки и расчёсанные на пробор волосы. Через плечо у него висела холщовая сумка, тоже не новая, но стиранная. В руках — тяжёлая трость. Простолюдинам в Аркайле носить оружие не возбранялось, но они редко могли найти достойного учителя фехтования. Поэтому палки, трости и посохи были весьма в чести.

Даже лицо Коло преобразилось. Разговаривая с отцом Сабаном, он не играл разорившегося купца, а был им. Допрашивая поверженного преследователя, он не казался суровым и безжалостным, он превратился с беспощадного палача. Сейчас он растерянно поглядывал по сторонам, поспешно уступая дорогу всем встречным, виновато улыбался и ёжился от посторонних взглядов. Но, тем не менее, шагал, не сворачивая, в направлении, известном ему лишь одному. Он миновал окрестности Замкового холма, прошёлся, держась ближе к стенам, по улице Единорога, вышел на Ровную, с неё свернул на Гранатовую, где селились огранщики драгоценных камней, не уступавшие в достатке некоторым дворянам. Пересёк Старый парк, маленький и заброшенный, изобилующий статуями военачальников древности на постаментах из розового песчаника, но бедный на зелень, и оказался на Стременной. Названиям она была обязана расположенным поблизости платных стойлам, где приезжие праны за горсть медяков могли оставить верных скакунов на попечение заботливых конюхов.

Здесь пахло конским навозом и сеном. Коло с детства любил запах навоза, стражами пропадал у соседа, который держал двух низкорослых лоддских лошадок, которых запрягал в тележку, отвозя рыбу на столичный рынок. Помогал чистить, кормить, даже лечил от потёртостей, втирая барсучий жир и делая примочки из настоя хвоща. Поэтому и здесь он дышал полной грудью. Аж уходить не хотелось. Он поравнялся со второй конюшней. Под широкой доской, на которой гнались друг за другом три красных коня, грелся на солнышке кругленький, как горшина, старичок. Венчик седых волос окружал блестящую лысину, как нимб на изображениях святых.

Коло присел рядом с ним на бревно.

— Жарко в Аркайле…

— Лето настало.

— Верно заметил.

— Долго живу.

— Что-то в последнее время жара перестала мне нравиться.

— А я зиму не люблю. Кости мёрзнут.

— Уеду я… — вздохнул Коло. — Куда-нибудь, где прохладнее.

— Дело твоё. Подседлать гнедого?

— Да. Как он?

— Лучше всех. Вмиг домчит до Эр-Трагера.

— Это хорошо, — кивнул Коло. — Но я туда не поеду.

— Не сомневался, — усмехнулся старик. — Даже спрашивать не хочу куда.

— А я и не скажу.

— А я и не спрошу.

— Я уеду, а ты береги себя. Чёрный Джа занялся мною.

— Всерьёз?

— Куда уж серьёзнее.

— Понятно, почему тебе жарко. — Старик пожевал губами. — Ты гляди, Чёрный Джа… Давно ли ужом вился, чтобы председателем выбрали?

— Он не может простить, что почти половина голосовала за меня.

— Думаешь?

— Уверен.

— Значит, так тому и быть.

— Письма передашь?

— Само собой.

Коло вытащил из сумки два желтоватых конверта, запечатанных зелёным воском без оттиска. Задумчиво взвесил их на ладони.

— Вот этот — Офре.

Конюх покачал головой.

— Ты как маленький.

— По сравнению с тобой, да.

— Всё зло от женщин.

— Спорить не буду.

— Второй кому?

— Прану Гвену аль Расту.

Старик охнул и выронил ржавый ухналь, который крутил в пальцах во время разговора.

— Не бойся. Лично в руки отдавать не надо. Уронишь у крыльца. Ты же умеешь.

— Скажи честно, Коло, ты теперь работаешь на Гвена? Тебя поэтому Чёрный Джа хочет убить?

— Нет, не работаю. Но я люблю Аркайл. Гвен альт Раст тоже любит Аркайл. Мы с ним враги, но у нас есть одно желание — не допустить войну в нашу державу. Я никого не выдаю в этом письме. Просто даю ему повод задуматься.

— Ну, слава Вседержителю. А то я уже подумал…

— Что я сдам Гвену Чёрного Джа?

— Вроде того.

— Зря. Кстати, должен тебе сказать, у парна Гвена есть свои принципы. Он берёт преступников на горячем.

— Тебя же взял.

— Доказательств у него не хватило. Потому-то он меня и отпустил. И я теперь догадываюсь, кто на меня настучал. Ничего, Чёрный Джа, мы ещё встретимся. Северный материк гораздо теснее, чем кажется на первый взгляд.