«Пролетит мимо и отправится дальше», – безрадостно проскулил внутренний голос, и Элька была вынуждена с ним согласиться. Бот, на котором она летела, взорван, а на израненном теле Эстеи слишком много шрамов, чтобы обращать внимание на ничем не примечательную воронку. Жаку следует действовать иначе. Лучше всего связаться с имперцами. Король Эстеи всё равно собирался заключать с ними мир. Имперцы – отличные вояки. Наверняка они отслеживают перемещение всех воздушных целей в атмосфере планеты. Они укажут ему точное место падения бота, и очень скоро король будет здесь. Только бы он догадался обыскать подземелья. Ведь он может просто спросить графа Вонримса или Какуна, не навещала ли королева этот замок, и они соврут ему всё, что угодно, а Жак им поверит. Ведь у него нет причины не доверять этим мерзавцам.
«Меня может спасти только чудо», – сделала Элеонора неутешительный вывод. Только слабая надежда на капитана Дифора грела ее душу. Капитан очень красиво спрыгнул с балкона. Но выжить при падении с высоты башни он просто не мог, и даже если ему повезло, Какун немедленно отправил в погоню десяток стражников. Элька горестно вздохнула и посмотрела на сухой угол своей темницы. От безнадежных мыслей лучше всего помогает крепкий сон, но спать совсем не хотелось. Интересно, зачем всё это понадобилось графу Вонримсу? Лишить свободы королеву – серьезное преступление, чреватое потерей головы. Вряд ли это его личная инициатива. Граф – всего лишь незначительная фигура большого заговора. Возможно, нападение на королевский дворец – один из пунктов чьего-то зловещего плана. Кто же посмел встать на пути короля?
Тихий свист заставил Эльку задрать голову. Под самым потолком, рядом с лампочкой, появилась крошечная оранжевая точка. Она вращалась с бешеной скоростью и издавала неприятный писк, едва ощутимый на самой грани слышимости. Точка медленно раздулась до размеров большого мыльного пузыря и, словно наливаясь тяжестью, неторопливо опустилась вниз. «Похоже на сквозной гиперпереход, – с надеждой подумала Элька. – Давненько я не видела подобных фокусов. Неужели спасение всё-таки пришло? Сейчас шар раздуется, и можно будет войти в него и перенестись… Куда перенестись? Какая разница! Хоть в лапы скитмуров. Там однозначно будет лучше, чем здесь».
Между тем шар телепорта вел себя не совсем обычно. Он достиг полуметра в диаметре и начал вытягиваться вверх, неустойчиво дрожа пупырчатыми апельсиновыми боками. Элеонора отступила в угол и слегка согнула руки в локтях, будто собиралась отразить внезапное нападение. Свечение непонятной субстанции становился всё ярче. Оранжевый свет заполнил всё вокруг, окрасив древние камни в неожиданно легкомысленные тона. Оказывается, стены камеры были не асфальтово-серыми, а лимонно-желтыми с приятными малахитовыми прожилками. А может, это излучение шара искажало цвета? Неожиданно гигантский огурец с надутыми лоснящимися боками сдулся, пахнув в лицо Элеоноре резким запахом озона. На месте несостоявшегося телепорта появилось странное существо. Элькин рот сам собой открылся, а глаза округлились. Перед королевой стоял стеклянный скелет. Она уже встречала нечто подобное на одной погибшей планете. Элеонора хорошо помнила прекрасный храм на вершине пирамиды. Точно такое же существо сидело там на троне с большой книгой на хрустальных коленях. Но той планеты давно не существует, и скелет не мог уцелеть в той страшной катастрофе, уничтожившей целый мир. Слишком страшным был взрыв. Жак, помнится, утверждал, будто именно это загадочное создание помогло им спастись. Может…
– Опять забыла меня? – весело спросил скелет. Элька зажмурилась. Ей померещилось, что стеклянный гость хитровато прищурился. Как может прищуриться прозрачный череп с двумя огромными ограненными рубинами в глазницах, было совершенно непонятно, но Элеонора готова была поклясться, что он именно прищурился. А сейчас очень мило улыбнулся. Хотя, может быть, это и не глюк. Все скелеты всегда очень широко и радостно улыбаются. Такая уж у них жизнерадостная натура. Да и в самом деле, чего грустить? Всё самое плохое уже позади.
– Надоела мне твоя игра в смертных, – с легким раздражением произнес скелет. – Лада просила передать тебе, что она закончила работу в новом мире. Теперь ты должна населить его разумными. Только она очень просила не уничтожать ее любимых гигантских рептилий. Почему ты каждый раз методично истребляешь их?
Искорка воспоминания на мгновение затуманила сознание королевы Эстеи.
– Эти твари злые и невкусные, – пробормотала она. Искорка погасла, и Элеонора снова с интересом новорожденного младенца начала рассматривать скелет.
– И всё-таки на этот раз она просила тебя воздержаться от массовых убийств невинных животных.
Грудная клетка чудища равномерно сжималась и расширялась, как будто он дышал. Элька зажала уши руками.
– Скажи еще пару слов, – попросила она его. – Никак не могу сообразить, как ты издаешь звуки. Ведь у тебя нет горла. Неужели это телепатия? Или я сошла с ума?
– Я думал, что безграничная глупость – это отличительное свойство тех якобы разумных, которых ты создаешь. Теперь я знаю, кто наградил их этим талантом, – челюсть скелета двигалась, как будто он действительно говорил, но, похоже, его слова напрямую транслировались вмозг. Зажатые уши ничуть не ухудшили слышимость.
– Галлюцинация, – убежденно заявила Элеонора. – Ничего страшного. В тюрьме такое случается. С призраком даже веселее.
– Дура, – обиделся скелет. – Твои игры плохо кончатся.
– А я и хочу, чтобы всё закончилось, – вздохнула Элька. – Зачем ты сюда явился, Хадаг? Я же сказала, что ухожу.
Ее прозрение было мгновенным и горьким. Она опять вспомнила всё. Всё, о чем мечтала забыть. Ревущее пламя рождающейся вселенной. Скорлупка звездолета мечется в еще не очень устойчивом пространстве, выискивая привычные четырехмерные «пятна». Двигатели могут работать только при трех пространственных и одном временном измерении. Волны искажений постоянно накатывается на звездолет. Вместо одной простой и понятной линии время периодически ощетинивается ежиком осей, и тогда бортовые компьютеры, захлебываясь и вереща от напряжения, записывают информацию из будущего и из прошлого. Превращают в магнитные коды рождение и гибель звездных систем, тяжелую поступь небиологического разума, сжимающего в каменистых объятиях трепещущие жизнью миры.
Силуэты двенадцати существ, стоящих на корабельном мостике, мигают и пропадают, но Сейдн крепко держит штурвал своей трехпалой рукой. Он каждый раз находит безопасную щелку между темпоральными взрывами и пространственными вихрями. Двенадцать разумных, двенадцать бессмертных выстроились у большого экрана. Их родная вселенная погибла, и уже нельзя сказать, была ли она когда-нибудь или только будет. Слишком сильно исказилось время. И неясно, где остались их родные планеты. Может быть, они уже не в прошлом, а в далеком будущем? Может быть, эти двенадцать бессмертных еще не рождены? Миллион вариантов прошлого. Миллиард вариантов будущего. Темные холодные планеты, вращающиеся вокруг погасших светил, остались только в памяти путешественников. Их родичи сделали всё, чтобы построить этот волшебный корабль и протолкнуть его в иное измерение. Они сожгли в топках последнее топливо, расщепили последний уран только ради того, чтобы эти двенадцать смогли принести пламя жизни в новую только появляющуюся вселенную. Никто не верил, что они вернутся и спасут тех, кто остался. Найти обратную дорогу сквозь дебри измерений не под силу никому. Последние из разумных той гибнущей вселенной дали жизнь новой вселенной, а сами остались умирать на скованных оледеневшим азотом планетах, кружащихся среди разрастающихся раковыми опухолями черных дыр.
Двенадцать бессмертных не посрамили свои народы. Новая жизнь расцвела в этом пространстве, едва стихли бури Большого взрыва. Стоящий сейчас перед Элъкой Хадаг создавал новые планеты. Усилием мысли он сгущал пылевые облака, концентрировал межзвездный газ, и через пару миллиардов лет вокруг осчастливленных им звезд уже вращались новые миры. Тогда он уступал место ящероподобному вечножующему Сейдну. Смешливый монстр долго чесал толстую шкуру на своем животе и долго ползал по острым горячим камням новых планет. Когда он уходил, у планеты уже имелась плотная атмосфера, а бурлящий океан омывал угловатые первобытные скалы. Лада создавала животных и растения. После нее наступал черед Белой богини. Так ее звали до того, как богиня стала Элеонорой.
