Решительно сжав медальон в руке, Виктор прижал его ко лбу. Изумрудные всполохи забегали по щекам Виктора, отразились в зрачках, и его глаза жутковато заблестели, будто внутри их находились вольфрамовые нити. Тамара со страхом отшатнулась от своего спутника. Виктор стал похожим на пришельца из иного мира, и если секунду назад она еще сомневалась в том, что этот парень может увезти ее с родной планеты, то сейчас никаких сомнений не осталось. В глубине души она еще надеялась, что он еще раз спросит, хочет ли она лететь, и тогда она сможет отказаться. Виктор молчал. Время, когда можно было сделать выбор, прошло, и сейчас нужно действовать и верить в правильность своих действий. Колебаться нельзя! Это Виктор усвоил твердо. Никаких сомнений после того, как выбор уже сделан. Достал оружие – убивай, бросился бежать – не оглядывайся, беги пока хватит сил, а когда подогнутся ноги и воздух начнет застревать в горле, не в силах пробиться в легкие, всё равно беги. Беги, пока не умрешь.
Свет медальона стал ярче, и, словно притянутый этим сиянием, в десяти шагах от Виктора и Тамары появился большой радужный шар. Играя насыщенными красками, он манил и звал к себе. Со стороны залива налетел порыв ветра. Он принес запах моря и растрепал людям волосы. Прощальная ласка родной планеты могла бы растрогать их до слез, но Виктору было не до сантиментов, а Тамара слишком испугалась собственной смелости. Неужели она сделает этот шаг? Неужели она способна? Для Вити этот шар – всего лишь стандартный гиперпереход на орбитальный корабль, а для нее – пугающие ворота к иным мирам. Шар перехода. Яркий, как спустившееся с небес солнце. За спиной – длинные тени, тянущиеся к самому горизонту. Несколько мучительных мгновений этим теням удавалось удерживать людей. Но выбор сделан, и вначале с серой травы исчезла тень Виктора, через мгновение – Тамары. Цветастая сфера еще несколько секунд висела в воздухе. Потом растаяла и она. Трава, на которой минуту назад стояли два землянина, неспешно выпрямилась. Непонятно откуда заморосил мелкий дождик. Небо было чистым и звездным. Влага как будто сгущалась из воздуха, слезно орошая следы их ног.
* * *
Элька стояла у окна и грустно взирала на узкую извилистую улочку. В глазах принцессы отражались заколоченные окна когда-то шумной таверны, пустая грязная мостовая и клубы серого, пахнущего жженой костью дыма. В Глогар пришла немочь. Жестокая и необъяснимая болезнь убивала разум и калечила тело. Коварная и безжалостная, она бесшумно настигала жителей столицы, где бы те ни укрылись. Знатный аристократ и нищий сапожник не могли спрятаться от нее. Толстые стены замков и глубокие погреба не могли защитить никого. Смерть носилась в воздухе. Любое дуновение ветерка, встреченный на улице прохожий или тарелка супа в харчевне несли мучительную и скорую гибель мозга и ввергали тело в бесконечную агонию.
Еще месяц назад в столице Эстеи всё было спокойно.
Далекая война не затрагивала Глогар своими испепеляющими щупальцами. Имперские орбитальные бомбардировщики старались не приближаться к надежно защищенному с воздуха городу, и здесь текла обычная неторопливая жизнь. Кажется, еще совсем недавно Элеонора вместе с Жаком весело отмечали удачное возвращение «Тумфэра» на Эстею. Сам король Тинор Первый крепко жал им руки и обещал бросить все богатства планеты к их ногам. Королевская гвардия получила новое вооружение, и имперские легионы дрогнули под ее сокрушительными ударами. Вражеские солдаты бежали. Они покинули плацдармы, бросили захваченные шахты и позорно ретировались на орбиту. Войска Его Величества торжествовали. Жизнь была прекрасна, и звездные системы вращались только для Элеоноры и Жака.
А потом началась эпидемия. Эскадроны пепельной немочи неслышно проникли в города и поселки, тихо поселились в баронских дворцах и убогих хижинах. Ничто не выдавало присутствия губительной инфекции, пока однажды люди не начали падать на улицах. Газеты много писали о том, что Империя применила бактериологическое оружие. А потом, когда имперские десанты не рискнули занять выкошенные немочью позиции королевских войск, когда враги даже в скафандрах самой высокой защиты не вошли в быстро пустеющие города, стало ясно – сама природа ополчилась на жителей Эстеи. Империя никогда бы не применила боевой вирус, если бы не располагала надежным антидотом.
Элька с ужасом вспоминала тот день, когда Жак утром не смог подняться с постели. Он лежал, придавленный к подушкам невидимой тяжестью, и смотрел на неё огромными испуганными глазами. Разбитое параличом тело отказалось подчиняться ему. Могучие мускулы за одну ночь одрябли и превратились в студень. Волосы принца, как и у всех больных немочью, стали седыми. Недаром народ прозвал болезнь – пепельной. Принц быстро угасал. Он не мог глотать, и Элька несколько раз в день заливала ему в горло теплый куриный бульон, со слезами вспоминая, как Жак точно так же ухаживал за ней, когда она была больна. Но тогда это было обычным истощением и простудой, а сейчас…
По улице тяжело протопал карантинный отряд. Закованные в тяжелые скафандры солдаты с большими баллонами за спинами и огнеметами в руках всегда проходили мимо, направляясь к окраинам, где немочь свирепствовала сильнее всего. Однако на этот раз они остановились напротив таверны «Благородная отрыжка». Хозяин таверны сегодня впервые не перевесил тряпку. Дело в том, что по указу короля Тинора, жители не имели права покидать свои дома и два раза в день должны были менять флаги на входных дверях. Ночью полагалось вывешивать белый флаг, а днем черный. Если цвет полотнища не соответствовал времени суток, значит, все обитатели дома заболели, и тогда приходил карантинный отряд.
Солдаты даже не пробовали постучаться. Они сразу выломали дверь ударами тяжелых сапог и вошли внутрь. Элька видела, что они поднялись на второй этаж по винтовым лестницам. Струи жидкого огня хищными змеями запрыгали по комнатам. Вспыхнули занавески и рамы на окнах. Эти парни в тяжелых скафандрах от усталости давно превратились в бездумных роботов. Они уже ничего не чувствовали и легко могли сжечь заживо даже вполне здорового младенца. У них просто не было сил для сочувствия. Круглые сутки они бродили по городу и дезинфицировали жилища, уничтожали трупы и выжигали инфекцию.
Заполыхали половицы, и языки пламени начали пожирать столы в обеденном зале таверны. В багровых отблесках медленно двигались черные тени карантинщиков. Неуязвимые для огня, они вновь и вновь нажимали на курки своих огнеметов, и пламя разгоралось всё жарче. Элька представила, как в огне обугливается беспомощное тело хозяина таверны веселого толстяка Авера и его не менее толстой и озорной жены. Еще вчера они грелись на солнышке рядом со своим пустующим заведением, а сегодня не смогли встать с кроватей.
Элеонора отошла от окна. По стенам метались красные всполохи, резко пахло гарью. Комната, которая еще совсем недавно была для нее чудесным райским уголком, превратилась в филиал адской канцелярии. А ее любимый Жак, волшебник, сумевший сделать из холодных покоев каменного дома теплое и уютное жилище, стал недвижимым чудовищем. Сначала болезнь лишила его возможности двигаться, а потом начала пожирать его плоть. Всё тело Жака покрылось глубокими зловонным язвами. Гниющая ткань студенистой слизью стекала с костей. Обнажившиеся зубы и ребра торчали наружу, и казалось, что на кровати лежит мертвец, но это только казалось. Жак был еще жив, и смерть не грозила его телу. Пепельная немочь одаривала кое-чем похуже простой физической смерти. Она убивала только душу.
Элеонора взяла со стола чистую тряпочку. Она методично несколько раз в день дезинфицировала язвы больного. Эта процедура не могла облегчить страдания Жака, но равномерные движения успокаивали ее саму. Элька давно выплакала все слезы, и ее глаза были сухи, как песок в пустыне. От этого она чувствовала себя еще хуже. Когда плачешь, становится немного легче.
Кто-то тихо постучался. Элеонора подошла к двери и откинула задвижку. Охрану давно сняли, но бояться всё равно нечего. Всё самое страшное, что могло случиться в ее жизни, уже случилось. Поэтому она без опаски открывала дверь кому угодно. Снаружи стоял доктор, облаченный в легкий прорезиненный комбинезон. В его руке покачивался пузатенький саквояж с медицинской эмблемой на кожаном боку: острый меч, охваченный хищными языками пламени. За спиной врача маячили фигуры карантинщиков с огнеметами наперевес. На их рукавах красовались точно такие же эмблемы.