— Дэн… — неуверенно начал Чешир, голосом под стать возрасту, в котором спустился к ним в гостиную — натуральный такой младший брат, даже совестно стало, что так злился на него перед этим.

Ян собрался было спросить, можно ли из него выжать немного огня, помочь остальным, но его опередила Шанкьяхти.

— Давыдов, засунь уже свой эгоизм куда-нибудь поглубже в задницу! Смирись с тем, что не все тебе под силу! Ну, пропустим мы с десяток гигантских гончих! Нихрена не случиться!

— Случится, — Дэн вздохнул и спокойно, словно объяснял маленьким капризным детям, сказал: — Там люди. Миллиарды ничего не подозревающих ни в чем не повинных людей, а если и повинных, то явно не в устроенном творцами и векшами тысячелетия тому назад. Тени уже и так растворялись в Истоке, когда мы были уверены, что Рубежи на замке, и отравление коснулось только Шамбалы. Этой дряни наверняка успело натечь столько, что река очищать устанет. И мне страшно представить, во что оно все выльется вскоре. Если мы и этих выпустим… Они ж богиню Воды ждали, чтобы тело ей дать. Много их здесь. Очень много…

Сеня вздрогнул, как от пощечины, и перевел взгляд на Шану, словно собрался и для себя ее крови попросить. Кровопийцы доморощенные!.. Но Ян и сам бы спросил, если б имелась хоть крошечная надежда разбудить свой огонь. Шана, почувствовав их взгляды, выругалась, сдернула фляжку с пояса и приказала:

— Чешир, сделай мне три-пять метров форы.

— Уверена?

— Еще как уверена, потому что ты потом отправишь нас с Мигелем к лестнице, и я открою разлом с вашей многострадальной!

— Буду скучать по вам обоим. Передай ему тогда, — и Священный Огонь стремительно ринулся вперед.

Мигель, услышавший свое имя, повернулся к остальным, но явно не понял, о чем речь. Он был совсем бледный и мерцал, как будто собирался исчезнуть безо всяких порталов. Шана, не обращая на него внимания, приложилась к фляжке, и с правого уголка ее губ заструилась тоненький ручеек крови. Крови Чешира, про которую все, кроме векши, благополучно успели забыть.

Завеса из Священного Огня тем временем истощилась, и отброшенные ею гончие смерти ринулись обратно, готовые растерзать всех и каждого.

Фляжка бряцнула о каменный пол, и рядом с ней расцвело ярко-красное пламя. Ян зажмурился, а когда открыл глаза, сумел разглядеть в огненном вихре Шанкьяхти-хи. По ее рукам, шее и лицу струился алый узор, волосы густой магмой спадали по плечам, и мечи из раскаленного металла танцевали в воздухе, разрубая в мелкое белое крошево не собирающихся сдаваться тварей. Танец ее был так естественен, так чарующ, что никто из них не посмел отвести взгляда, даже Мигель немного пришел в себя.

— Не отставайте от нее, — приказал пророк, и оцепенение спало.

Сеня прошел к Мигелю, подставил тому плечо, кивнул Яну, чтобы помог. Дэн уже умчался вслед за Шаной, на ходу сплетая заготовки рун, как будто там потом останется с кем еще драться. Впрочем, могло и остаться — законы подлости аки гравитация работают и сердечностью не отличаются.

Они немало успели пройти, когда Шана, наконец, остановилась, и мечи в ее руках истаяли дымкой пара, а впереди все еще оставалось с десяток огромных гончих. Дэн успел набрать в ладонь огня для будущей завесы, а Сеня передал Яну их общую ношу, как картинка резко сменилась на лестницу, над которой светило самое настоящее солнце.

— Шана, сейчас! — заорал Чешир. — Врата в процессе!

Векшскую принцессу уговаривать не пришлось. Она в мгновение ока оказалась рядом с Яном, схватила Мигеля за шкирку и прыгнула с ним в разлом, который сразу же закрылся. И тут же высоко в небе громыхнуло так, что заложило уши. Ян и Сеня инстинктивно пригнулись, и только Дэн остался стоять прямо, запрокинув голову вверх, и по его лицу стало отчетливо ясно — с Вратами покончено, а значит… Ян зажмурился и крепко сжал кулаки, запрещая себе додумывать. Сам увидит. Сейчас соберется с силами, поднимется по лестнице до Храма Огня и уже там увидит все сам. Но когда открыл глаза, обнаружил у подножия рычащую стаю черных маслянистых тварей, а позади них прибывали новые.

«Живучие паскуды! Хозяйки уже нет, а им хоть бы хны!»

— Дэн, — заметив тоже самое, позвал Арсений и, когда на зов не отозвались, крикнул: — Дэн! Сзади!

Давыдов не обернулся, только огонь по его ладони стек вниз и растаял в воздухе.

— Дэн! Гончие!

Арсений, собирая на ходу щит, побежал вниз к Давыдову, и самая крупная из тварей ринулась к ним, перепрыгивая зараз через несколько ступеней. Ян сглотнул и тоже побежал туда, хотя ничего сделать не мог, разве что мешаться под ногами. Так было лучше, чем спасаться одному… Какой смысл теперь в спасении? Видимо, Чешир думал похоже, раз не наколдовал им новую завесу. И правильно, лучше уж сразу со всем покончить…

Но когда тварь прыгнула, и Ян успел распрощаться с жизнью, сверху ее придавило метеоритом. По крайней мере, свалившийся с неба огненный камень поначалу вызвал такие ассоциации, а потом уже развернулся в огромного тибетского мастиффа и зарычал, растаптывая остатки тени у себя под ногами. И вслед за ним навстречу черной маслянистой волне, преграждая путь теням, посыпались новые метеориты. Вставали, встряхивались, бросались в бой, рыча и лая, заранее зная, что им все по плечу, и они победят.

— Псы Калки… Проснулись… — благоговейно пробормотал Сеня и обернулся к Дэну, продолжавшему пялиться в никуда.

Защитивший их пес тоже посмотрел в ту сторону, в один прыжок очутился рядом с Давыдовым, толкнул могучей головой в спину, забежал вперед и залаял, привлекая внимание. И когда Дэн все-таки посмотрел на него, мастифф лег на ступеньки, предлагая себя оседлать. К Яну и Арсению подбежали другие псы и сделали то же самое, что и вожак.

— Садитесь, — приказал Чешир. — Они вас довезут до Храма. А за тени можете больше не переживать.

Пришлось послушаться. К тому же сейчас, когда огня больше не было, усталость навалилась с новой силой.

Огненный пес оказался удивительно мягким и теплым. Бежал он быстро, но, чтобы удержаться на его спине, особенно стараться не пришлось. Так вверх по лестнице, затем мимо провала на месте бывшей печати Агни к частично разрушенному Храму Огня со снесенной по диагонали крышей, валяющейся поблизости. Дальше еще одна, уже знакомая лестница и главный зал, где мастифф остановился и снова лег на пол, в этот раз позволяя спуститься. Ян быстро погладил его по голове и побежал к ряду чугунных треногих чаш, рядом с которыми лежала Мила. Упал перед ней на колени, притянул к себе, но только когда девушка приоткрыла глаза, осознал, что она жива.

— Ян, — Мила несмело коснулась его щеки. — Без тени… — и вздрогнула, осознав сказанное.

— Все хорошо, — он попытался подбодрить ее улыбкой. — Теней больше нет. Нигде нет.

Она кивнула, прижалась к его плечу, но вскоре снова вздрогнула, и Ян, проследив за ее взглядом, увидел вошедшего в зал Дэна Давыдова. Руки его покрыли страшные черные разломы выгорания, и темнота поднималась выше к запрокинутой вверх голове. Ян тоже повернулся и тут же зажмурился, отказываясь верить в увиденное только что. Там из-под разрушенного купола медленно спускалось тело Ланы, чьи белые крылья обуглились и разлетались крупными хлопьями пепла, похожего на грязный снег. От крыльев почти ничего не осталось, но пепел продолжал падать, заметая следы Дэна, упрямо идущего к девушке.

«Она не может быть мертва! Просто не может!»

А руки лишь сильнее прижали к себе тело Милы, словно и ее тоже вдруг могло не стать.

— Ян! — позвал Арсений, забежавший в храм последним. — Идите-ка с Милой сюда. На всякий…

В его руках уже сверкали заготовки щита химеры, отчетливо говоря, что Сеня не шутит — он на полном серьезе уверен, будто Дэн, лишившись рассудка от потери, кинется на остальных.

«Она жива!» — поднимаясь, снова повторил себе Ян. Сейчас он отведет Милу под защиту Арсения и сходит проверит. Он с детства был таким отбитым, потому что уже тогда понимал, что если не мыслить рационально и немного отстраненно, огребешь куда больше, чем мог бы. Но сейчас сердце ныло, не давая как следует сосредоточиться на порядке верных действий. Вот он помог подняться Миле, вот дошел с ней до Сени, обернулся, чтобы пройти к Дэну, но застыл, увидев, как тот подхватывает на руки бледное тело, перепачканное сажей и пеплом. Наверное, так бы и застыл соляным столбом, если бы не услышал тихое: