— Ты не должен видеть платье, — Мила отстранилась. — И меня… И меня ты не должен видеть. Это плохая примета, — прошептала она.

— Глупости какие. Прекрати. Это же старые суеверия. Мне можно и нужно тебя видеть. Иди ко мне…

Он протянул руку, но Мила отстранилась еще дальше.

— Ты передумала? — взволнованно спросил он.

— Нет… Конечно, нет. Но…

Его лицо стало мрачным, и Мила усилием воли подавила порыв подойти и обнять, погрузиться в его объятья, чтобы он никогда ее больше не отпускал.

— А как?.. Как мы попали сюда?

— Приехали, глупенькая. Ты не помнишь.

— А как… Как мы победили? Я ничего не помню.

— Врата закрыты. Больше тебе не о чем беспокоиться.

Но она уже его не слушала. Подбежала к окну, но палящее солнце ослепило глаза. Несколько секунд Мила моргала, привыкая к яркому свету, затем увидела зеленую лужайку перед домом и радостных гостей.

«Подгрузилось… — подумала она. — Изображение подгрузилось».

Комната, в которой они с Яном только что были, начала расслаиваться. У нее словно сменили прозрачность, и Мила поняла. Все поняла. Стена, некогда бывшая светло-бежевой, проявилась темным оттенком спальни поместья Густафа Маркони, тут же вернулась назад, но Милу было уже не остановить.

Проснуться получилось с трудом, но теперь удалось прогнать наваждение. Она сидела над спящим Яном и что-то выводила на его груди. Но вернее было сказать, что выводила богиня. Мила уже потеряла контроль над телом и могла лишь наблюдать, как черный острый коготь указательного пальца ходит по светлой коже, рисуя черные узоры.

— Сгинь! — крикнула она, пытаясь освободиться.

Ей уже удавалось сбросить усыпляющие счастливые чары, убаюкивающие ее сознание, но вернуть контроль так просто не вышло. Богиня даже бровью не повела.

— Сгинь, тварь!

Но и это не сработало. Мила почувствовала щекочущее ощущение от усмешки.

— Поздно, милочка. Слишком поздно. Вы с мальчиком-огоньком так разгорячились, что ледяные руны маленькой предательницы растаяли и теперь не помогут взять меня под контроль. Почему бы тебе снова не насладиться сладкими грезами и не мешать мне?

— Заглохни! И пошла вон! — прокричала Мила что было мочи.

Ее тут же отбросило. Она осознала, что больше не видит своими собственными глазами, а словно смотрит фильм на большом экране в огромном пустом зале, который поглотила тьма.

— Оставь его в покое! — не сдавалась она.

Но богиня не собиралась ее слушаться. Никогда. Поэтому из окружающей черноты полезли блестящие зловещие прутья, оплетая пространство вокруг Милы и образуя небольшую, но прочную клетку.

Пальцы коснулись ледяного металла, Мила затрясла их с такой силой, с какой только могла. И рука богини, рисующая свои зловещие узоры на теле Яна, едва заметно дрогнула.

«Отлично, — подумала Мила. — Еще чуть-чуть…»

Но тут же в черноте из ниоткуда появилась Сарасвати, надменная, холодная, решительная и злобная. Прошла сквозь решетки и вцепилась Миле в горло, поднимая ее лишь на одной вытянутой руке.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и наконец богиня произнесла:

— Еще раз помещаешь мне — и я его выпью. Досуха. Поняла меня, дрянь? Поняла?

Мила захрипела, не в силах ничего произнести. Рука все еще сжимала ей горло.

— Скажи мне, ты хочешь, чтобы я его выпила⁈ Если нет, то сиди и не дергайся. Иначе…

Милу отбросило еще дальше, и теперь на «экране» она видела тело еще живой Анжелики. Затем что-то произошло за спиной, и Мила-на-экране обернулась. В кабинете стоял Дерек Штаут.

— Анжелика… — прошептал он испуганно. — Что произо…

Но не стал договаривать, попытался начертить телепортирующую руну, чтобы убраться куда-нибудь подальше, но не успел. Теневые тиски сковали его тело, а богиня в теле Милы рассмеялась. Притянула его к себе, склонилась над ним и коснулась лица тонкими пальцами. Погладила по щеке, заглянула в глаза по самую душу.

— О, так ты тоже недоволен Искрой Огня? — спросила она. — Ищешь ее, чтобы отомстить? Н-да… Нехорошо… Нехорошо, что я про нее забыла. Но… Теперь у меня есть ты, и ты мне поможешь, да?

Пальцы сжали лицо так сильно, что образовались белые пятна, которые тут же покраснели, когда она выпустила его из цепких тисков.

Дерек нервно закивал, и она похвалила.

— Хороший мальчик. А хорошие мальчики заслуживают награды.

Она поманила его пальчиком, чтобы теперь он потянулся к ней. И он подчинился, ни на мгновение не замешкавшись.

Их губы слились в поцелуе. Медленном, размеренном, с расстановкой.

«Она выпивает его, не целует!» — с ужасом осознала Мила и оказалась права.

Когда богиня отстранилась, Дерек был похож на мертвеца из фильмов ужасов. Лицо серое, кожа местами потрескалась, сине-серые вены застыли неподвижной паутинкой, пустые глаза остекленели.

— А теперь найди ее и притащи ко мне. Лучше живой, но можешь и мертвой.

— Слушаюсь… — прохрипел Дерек и через несколько секунд исчез.

И видение тоже исчезло почти сразу после этого. Мила опять оказалась в клетке.

— Будешь мешать, твоего мальчика-огонечка ждет похожая участь. Что скажешь, убить его?

Мила не поддалась, промолчала, но взгляда не отвела.

— Выбирай! — проорала богиня. — Мне его убить или использовать?

— Отпусти его. Используй меня!

— Глупышка… — тихо рассмеялась Сарасвати, и смех становился все громче и громче, и затем вовсе перешел в крик: — Я и так! И так уже ТЕБЯ ИСПОЛЬЗУЮ!

Адский хохот сотряс прутья. Все вибрировало и дрожало.

— Хватит! — прокричала Мила. — Прекрати! Оставь нас в покое! — с мольбой в голосе провыла она и забилась как птица в клетке.

И тут богиня щелкнула пальцами, отвернувшись.

Из ниоткуда, как и прутья минутами раньше, появились цепи с браслетами наручников на концах. Они поползли вверх, оплетая ноги, поднимаясь все выше и выше: по голени, по бедру, выползая на живот. Один из них, словно скалясь, уставился на нее, затем щелкнул браслетом, будто бы пастью. Стальной холодный монстр сначала попытался запугать, затем прополз к запястью и застегнулся там, на сколько мог, защемив кожу. Второй последовал его примеру.

— Не волнуйся, — рассмеялась богиня, растворившись, — я не стану «гасить» его сразу — он мне еще пригодится.

И Мила вновь увидела на «экране», как палец с когтем выводит узор, а затем роспись на коже активировалась, и Ян едва заметно нахмурился во сне.

— Просыпайся, — нежно прошептала богиня и потрепала его по плечу.

Мила прильнула к решетке, до боли в пальцах сжимая прутья.

Просыпаться Яну не хотелось, но она все-таки вытащила его из сладких объятий дремы. Он сонно осмотрел комнату, непонимающе улыбнулся той своей улыбкой, от которой у Милы защемило сердце. Но выглядел и чувствовал себя нормально, поэтому она выдохнула и ослабила хватку.

— Что-то случилось? — сонным голосом спросил он, но не прекратил улыбаться.

— Нет, — игриво ответила богиня голосом Милы и улыбнулась.

Мила почувствовала эту улыбку, хоть и не видела лица. Ее выдавали и голос и то, как Ян расплылся в ответ. А что ему еще оставалось? Любимая девушка разбудила его и кокетничает. Вот только ему совершенно не приходило на ум, что это уже не его девушка. И улыбка не улыбка.

Это оскал убийцы.

— Тогда зачем ты подняла меня? — спросил он, склонив голову набок.

Богиня прошлась пальцами от пупка по его груди до шеи. Погладила по щеке, как недавно в видении гладила по щеке Дерека.

— Просто… Мне захотелось повторить, — она подмигнула ему, и он рассмеялся, потянулся в постели и закинул руки за голову.

— Тогда… — так же игриво продолжил он, — ты могла разбудить меня немного иначе…

На его теле опять проявились черные узоры, расползаясь по коже голодной тьмой.

— Иначе? — усмехнулась она. — Я же не сказала, что именно хочу повторить.

Ян нахмурился, не понимая, к чему она клонит.

Легкий кивок головой в сторону плеча задал направление его взгляду. Он почти не дернулся, когда увидел свою почерневшую кожу. Мгновенно взял себя в руки и сориентировался. Соскочил с постели, но это не помогло.