— Вон оно что, — пробормотал Илья, а в голове всплыл образ Ника, показывающего ему фотографию местной Лизы.
«Мелкая» — буркнул он тогда, не сумев скрыть разочарования.
«Вырастет» — попробовал подбодрить его Николас.
«Я умру быстрее, чем она вырастет» — не подумав, ляпнул Илья и понял, что сказал правду.
Его за это на неделю в особняке Тернеров держали, якобы помочь с малышом Диланом, а на деле чтобы в вероятности опять не полез, как будто слепое пятно на него действовало.
Векш тем временем обернулся в сторону Шанкьяхти и протянул к ней руку:
— Ну что, правнучка, быть тебе теперь хранительницей души отца своего.
— Мне? — девушка отшатнулась от него как от заразы. — А напрямую Давыдову ее нельзя передать?
— Сожжет. Столько огня сквозь себя пропускает, что защитные чары долго не продержатся. Надо выгадать момент перед ритуалом выбора Хранителя, чтобы и Искра огонь вернула, и до него дошло церемонию пройти. А ты, дитя Агни и Иллеа-хи, умеешь обращаться с душами и сущностями магическими — Мьялиг учила, я знаю.
— И как я, по-вашему, должна это сделать⁈ — упиралась Шанкьяхти. — Припрусь к нему в открытую, что ли? Типа, привет! Давно не виделись! Вот тебе душа твоего будущего ребенка, только ни с кем больше не трахайся пока, кроме Ланы. И смотри, чтобы она опять аборт не сделала из-за того, что ты мудила. Вы так себе это представляете?
Илья вздохнул, потому что они в каком-то роде именно так и собирались поступить, и звучало это дичайше тупо.
— Там «Белладонна» твоя постаралась ко всему прочему… Но я посмотрю, — нехотя пообещал он, ведь теперь в вероятности придется не по одному, а по двум вопросам лезть, и не факт, что на все хватит сомы, а там еще Врата!..
— Ты уж посмотри, — важно согласился Яма и вновь повернулся к Шане: — Руку, дитя. Сделаешь это, и я открою тебе, как можно освободить Иллеа-хи из вечного заточения. Но освобождать ее должно Райджигану, ибо это он помутился рассудком после потери брата, отчего погубил своих сыновей. На это, кстати, надавишь, когда придет время выслушать ему твои претензии. Пока же будь так добра.
Шанкьяхти нахмурилась, но ладонь протянула и стояла, закусив губу, пока Яма рисовал на ней замысловатую руну. Плетения творцов Илья и без способностей мог разглядеть, но тут не получалось, и он почти решился прикрыть правый глаз, когда сзади его окликнули первым земным именем. Даже не оборачиваясь, можно было догадаться, что это Ями, но он обернулся и долгое мгновение, растянувшееся в вечность, всматривался в черты ее лица, чтобы пронести их сквозь следующие реинкарнации. И колени подкосились сами собой, пасть к ногам этой женщины, сделавшей для него все возможное, а потом и невозможное тоже. Не он так далеко зашел — она и ее молитвы довели сюда.
— Не надо, — Ями качнула головой и в один шаг очутилась с ним рядом, обняла, прижимая его вспотевшую вдруг голову к своему плечу, как в минувшем тысячелетия тому назад детстве, погладила по влажным волосам. — Живи, мой мальчик. Нет лучше наград, чем твоя жизнь.
Илья хотел что-то ей ответить, а в мыслях в ритме сердца билось «нанди»[3] на том самом языке, который он, через сколько бы нужных вероятностей его не протаскивали, никак не мог запомнить. Боялся, должно быть.
— Пора, — вырывая их обратно в реальность, сообщил Яма. — Я верну вас в тот сырой город, из которого вы телепортировались в Шамбалу.
— Да, — кивнул Илья. — Спасибо. В том числе за разговор.
— Со сопереживающим разумом всегда приятно пообщаться, — улыбнулся векш и кинул в них с Шаной сгусток синевы, разросшегося до крупного кокона, окутавшего тела приятной прохладой.
Пустыня Лабиринта Смерти начала исчезать, а питерская квартира Сени, наоборот, проявляться, когда Яма крикнул в закрывающийся разлом:
— Напугай ее до смерти!
Долгое время все шло слишком хорошо. Макс Нилан согласился ввести сына в сообщество, а его дочь вернула свой огонь. Майки долго упирался, но раздобыл для Ильи досье на Дерека Штаута, благодаря которому разыграть перед Штаутом мутного пророка получилось на раз-два. Шане не без труда, но удалось подсадить Денису душу Виджая, забранную у Ямы, устроив такое шоу, что сразу после этого Дэн повел Лану проходить ритуал. И разное другое по мелочам.
Но везение не могло длиться вечно, а в видениях череды вероятностей уже мелькали события, когда каждый из созвездия так или иначе оставлял его, причем не только те, что не подозревали даже о его планах на них. Илья не винил их и не держал зла, потому что переменные и постоянные все еще вели мир к верному ответу задачки на логистику.
«Все живы и это главное! Все живы, а значит, все хорошо» — как мантру твердил он себе, а самому отчаянно хотелось проверять это всякий раз, когда кто-нибудь уходил, в череде вероятностей.
Первой ушла Шанкьяхти — сразу после истории с Лестницей Забвения. В видениях ничего не было о том, что ее там сильно искусают, и выживет она только благодаря своему заклятому врагу Дэну Давыдову. Илья пытался объясниться, но как тут оправдаешься, когда он и впрямь не проверил варианты развития событий именно для Шаны? Посмотрел процент выживаемости, закрепил то, что Искра Огня вернула себе тень Ямы, сильно отличающуюся от обычных теней благословения, и пошел проверять других «звездочек». В общем, по лицу ему прилетело заслуженно, и он не стал просить прощения — за такое не прощают. Признал свою вину и попросил девушку быть осторожней в своих желаниях и амбициях, ведь они часто плодят неприятности, в том числе для нее самой, за что еще раз словил по лицу, а Шана хлопнула руной разлома и вернулась в Авекшу. Временно. И Илья чувствовал себя последним мудаком, потому что утаил от нее это знание, ведь иначе она могла упереться и не согласиться на предложения Райджигана взять на себя контроль богини Воды.
В тот же день Майки с Арсением, наконец-то, столкнулись в квартире Ильи и устроили такое ледово-огненное побоище, что Илья с Декстером выбрали самый дальний угол в соседней комнате и просидели там, пока битва не утихла. Майки ушел, не прощаясь. Сеня зашел через пару дней после открытия Врат, попытался извиниться, а Илья заставил его записать подставное видео для Яна Смирнова, и они опять поругались, вернее, Илья выслушивал, а Сеня крыл его на чем свет стоит с его чередой вероятностей, демоном Максвелла и гениальными идеями — одна другой офигительнее. Ну а чего спорить, когда каждое слово друга было правдивым и потому било точно в цель. Он ушел, как полагается, хлопнув дверью, пообещав, что больше ни одной дурацкой просьбы не исполнит. Илья промолчал, тогда он уже знал — просьб больше и не случится.
Эти две потери были настолько ощутимы, что другие на их фоне почти полностью меркли, но Илья заставлял себя фиксировать все. Рори Илья сам порекомендовал запереть в поместье и не выпускать хотя бы до появления заградительных костров на Внешнем Рубеже. Ник сказал, что верит, будто Илья не желал целителям Шамбалы смерти, но предупредить стоило не только Ольгу, даже если он видел только ее гибель. Мигель пообещал припомнить ему в следующий раз роль предателя, но хотя бы дверью не хлопал — ограничился сообщением в мессенджере. А вот Макс после того, как вынужденно отправил сына на Рубеж, пришел и пообещал прибить, если Илья еще раз влезет со своим кукловодством. Ну, сразу не прибил — уже хорошо. Наташа, через неделю после игры в салочки, пришла узнавать какого Петра Первого Сеня еще не вернулся домой. Илья к тому времени был настолько вымотан предыдущими разборками, что не придумал ничего лучше, как ответить: «Потому что и не должен был». Вот так слово за слово получил он по морде во второй раз вместе с обещанием, что ему даже не палочки, а кий в жопу засунут, если Сеня умрет.
На этом месте не хватало ремарки от демона Максвелла: «И никого не стало», но демон развлекался с новой полезной и оттого не менее забавной игрушкой, и Илье не отвечал, сколько перед зеркалом ни сиди.
