Он оставался все таким же худым и болезненно выглядящим, каким был в момент появления здесь Калки, но то, как радостно воскликнула Канта, становилось понятно: никто не ожидал, что мальчик очнется.

— С пробуждением, соня, — Калки вновь опустился на колени и потрепал сына по влажным от пота волосам. — Я принес тебе сувенир из мира векш.

Чужой оберег в мгновение очутился на ладони, и Калки, полагаясь на озарившее вдруг провидение, направил силу внутрь соединившихся в круг капель воды и крови, создавая из них защиту для Кирана. Тот во все глаза наблюдал за творящимся здесь и сейчас чудом и отпрянул, когда получившийся амулет протянули ему.

— Что это?

— То, что поможет тебе выздороветь, — Калки сам надел амулет на шею сыну и, улыбнувшись, вновь погладил того по голове. — Вскоре ты наберешься сил, а потом… потом я избавлю тебя от этой напасти, хорошо?

Мальчик кивнул и тоже улыбнулся. Внутри потеплело. Калки поднял сына на руки и обернулся к все еще остававшейся здесь Канте:

— Приготовь купальню и собери какой-нибудь еды, чтобы не показалась ему тяжелой.

Женщина кивнула и скрылась за шторой. Калки прижал к себе Кирана, радуясь, что Яма не обманул, и сома сработала. Теперь дело за ним, а он уж постарается. Постарается, только сначала разберется с Пунитой, не убьет — нет, выздоровевшему Кирану понадобится мать, но разобраться с ней нужно.

Выздоровление Кирана шло стремительно, хоть и не столь стремительно, как увядание. Но за пару дней мальчик уже сам держался на ногах и снова ходил, правда, быстро уставал и подолгу спал. Калки радовался и этому. Он подправил амулет, и тот теперь перехватывал попытки Кирана дотянуться до внутреннего огня, подменяя оный собой. То же самое происходило с водой. Со временем обманка должна была отбить инстинктивное стремление мальчика в любой ситуации использовать силу, и выздоровление пойдет еще быстрее.

Конечно, не стоило полагаться лишь на амулет и сому, но как подступиться к проклятию, Калки не знал. Он пробовал просто объявить свои слова недействительными, пробовал призвать для этого силу — ничего не срабатывало. Возможно, дело было не только в искренности, а еще в месте, где прозвучало проклятие. И вот спустя три дня после возвращения, когда к химерам отправился гонец, дабы призвать их обратно в город, Калки взял Кирана с собой в Храм Огня, якобы проверить запасы перед величайшим праздником — закрытием Врат, что вот-вот случится, на деле же он хотел воспроизвести тот злополучный день, только с обратным эффектом.

Увы, в храме тоже ничего не получилось. Может, причина крылась в раздражении из-за того, что вместе с химерами в Ти Нагарам наверняка прибудет Ратан. Может, дело было в Пуните и ее охраннике Гирише, приставленном вездесущим папочкой. Пунита сначала испугалась, узнав, что Калки вернулся, но потом поняла, что мужа никто, кроме Кирана, не интересует, потому скорее радовалась его возвращению. Причем не столько выздоровлению мальчика, а сколько тому, что ей больше не нужно заботиться об умирающем. Смирилась, но словно бы в противовес ему, чтобы не вместе. Конечно, он и сам не хотел быть с ней вместе, просто теперь в приоритете Киран, и Калки вернет тому мать, пусть уже и не такой чистой, какой она когда-то была.

Мальчик почувствовал на себе внимательный взгляд и, обернувшись, расплылся в счастливой улыбке. Он сидел в центре храма возле Священного Огня, зажженного ради него, и слушал рассказы риши об Агни и чудесах, им творимых. Калки шагнул к ним и, поцеловав сына в макушку, сказал:

— Мне надо ненадолго отлучиться. Обещаю обернуться прежде, чем закончится твой урок, хорошо?

— Хорошо, — Киран уверенно кивнул, но не спешил разжимать пальцы, непроизвольно вцепившиеся в руку отца.

— Мы за ним присмотрим, — пообещал Дхавал, бывший наставник самого Калки. — Не волнуйся, нетавум.

Оставалось лишь благодарно поклониться и, выйдя за стены Храма Огня, телепортироваться на берег реки, где Канта, по слухам, ежедневно молилась, чтобы река вернула ей сына. Молитвы были тщетны, ведь богиня никогда не лезла в политику, в отличие от Агни. Но бог Огня плевать хотел на судьбу Нараяна, а вот Калки он еще пригодится, только с ним потом — сначала Киран. И его мать…

Слухи не обманули. Женщина сидела у кромки воды, опустив в нее ладонь, и что-то быстро шептала — не разобрать, кроме того, что так не молятся. Щелчок взорвавшейся руны телепорта испугал ее, и Канта резко отпрянула, едва не упав в реку, однако сумела сохранить равновесие. Поднялась, тут же отступив на пару шагов назад, пряча за спину руку, с которой падали на землю зеленые капли. Взгляд Калки зацепился за них, отозвавшись в груди тревогой, но холодный разум, четко знающий свою цель, заставил взять себя в руки и следовать намеченному плану.

— Не бойся, — Калки поднял руки с открытыми ладонями, но женщина лишь снова отступила, тогда он пообещал: — Если поможешь мне с одним делом, я закрою глаза на то, что сейчас увидел.

На мгновение на ее лицо перекосило от ужаса, а потом рот расплылся в дрожащей улыбке, что с блестящими глазами грозили близящейся истерикой. А потом Канта сжала руки в кулаки, и когда новая капля оказалась алой, женщина твердо посмотрела на Калки.

— Что именно от меня требуется, господин?

— Секрет Пуниты. Она ведь не молится реке. Боюсь, она вообще никому не молится.

— Да, господин, — ни мгновения не промедлив ответила Канта, заставляя задуматься, не зря ли давал обещание. — Госпожа Пунита не молится, а уединяется с Гиришем, и их встречи уже дали плоды.

Если бы он этого не ожидал, ярость затопила бы сознание, сейчас же в мысли толкнулся живущий в нем монстр, голодный до разрушений и смерти. Калки оттолкнул его в глубь души дожидаться своего часа и криво усмехнулся.

— Знаешь, где они встречаются?

Канта кивнула.

— Отведи меня к ним и вернешь сына. Когда Ратан вместе с моими химерами вернется от Врат, я заставлю его вернуть Нараяна.

— Спасибо! — она кинулась к нему в ноги, и он едва удержал ее, но все равно пришлось потратить драгоценное время на выслушивание ненужных благодарностей. — Спасибо, господин! Да хранит тебя река!

Калки создал для них защиту, чтобы отвести чужие взгляды и сделать их собственные шаги беззвучными, и Канта повела его от берега обратно к городу, но окольными путями, в ту его часть, что больше других пострадала от наводнения. У Ти Нагарама не имелось тогда собственных средств для восстановления тех кварталов, и Калки отдал их Ратану, дабы его людям было где жить, когда они приезжали для переговоров или на совместные празднества. Отстроенные заново здания не слишком отличались от стоявших здесь изначально, но все равно казались чужими, особенно храм, который союзники выстроили для своих богов. Пунита и раньше ходила сюда молиться, только Канта осмелилась взять Калки за руку и потянула дальше, к дому богатого торговца Динеша. Странно, ведь Динеш сразу после возвращения Калки в город отправился с помощниками на лодках вверх по реке, чтобы привезти новых товаров к будущему празднеству закрытия Врат. Но прежде чем Калки высказал свои сомнения Канте, услышал встревоженный голос Пуниты и пошел на звук.

Жена в легком охряном сари стояла под навесом и с надеждой в заплаканных глазах смотрела на Гириша. Молодой воин не хотел идти на уступку и коротко качнул головой, не соглашаясь с ее просьбой.

— Пойми, — взмолилась Пунита, — я не могу бросить Кирана…

— Он все равно умрет! — отрезал Гириш, словно отвесил пощечину. — Ты сама сказала, что зелья, принесенного твоим мужем, надолго не хватит!

— Калки снимет проклятие… Он обещал!

— Но ведь пока не снял и что-то не торопится. Ты не думала, что он просто тянет время? Обещает, что Врата закроются, отзывает химер и Ратана с войском обратно в Ти Нагарам, но если это лишь приманка? Если он собирается сдать нас всех векшам?

— Нет, — Пунита замотала головой, не желая слушать любовника. — Нет, ты его не знаешь. Он бы никогда!..