Тут он прав, конечно, прав.

– А как ты это устроишь, ведь… – он не дал мне договорить, теперь его губы изогнулись в ироничной улыбке.

– Я всё же директор приюта.

– Воспользуешься своим положением в личных целях? – не смогла не поддеть его, потому что, несмотря на сомнения и неверие, мне хотелось вскочить и броситься Илиасу на шею. Стараясь задушить этот порыв, задала провокационный вопрос. И зря, потому что ответ буквально вогнал меня в краску:

– Ради тебя я готов переступить через свои принципы.

Я не сразу нашлась, что ответить. Буквально онемела не столько от слов, сколько от того взгляда, которым он смотрел на меня. И в этом взгляде было столько всего, что я и не бралась бы описать его чувства.

Чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, впрочем, неловкой она была только для меня, я поднялась на ноги и хриплым голосом произнесла:

– Уже поздно нужно…

Илиас вновь перебил меня. На это раз он стёр улыбку, и стал, как никогда серьёзен:

– Подожди, Софи, нам нужно с тобой серьёзно поговорить.

Вскинула на него взгляд и настороженно затаила дыхание.

– О чём? – спросила через время.

Пришлось вернуться на своё место, и вновь схватиться за чашку с чаем. И пусть чай уже был холодным, не важно, мне нужно было чем-то занять руки.

– О Винтресах, – просто произнёс он.

Вот тут я посмотрела на него с удивлением. Я ждала какой угодно темы для разговоров, но точно не такой.

– А… – начала и запнулась, впрочем, тут же продолжила, – а почему именно о них?

Илиас нахмурился, раздражённо повёл плечами, но я почему-то точно знала, что раздражение это никак ко мне не относится.

– Потому что я думаю, что в приюте происходит что-то тёмное, и во главе всего этого стоят Винтерсы.

Он сказал это так… Будто был в этом уверен. И я могла бы поспорить с ним, но в споре не было смысла. Потому что я и сама стала замечать слишком много того, что наталкивало на схожие подозрения. Осталось понять самое главное:

– Детям грозит опасность?

Илиас отрицательно покачал головой:

– Не думаю, что это так, но от них можно ожидать всего.

– Ты знаком с ними лично? – не смогла не полюбопытствовать.

Мужчина усмехнулся, но не весело, а зло и процедил:

– Можно сказать и так.

Повисло молчание. Неуютное, вязкое, так что мне стало не по себе. Хотелось, чтобы Илиас уже начал говорить, но… Он лишь смотрел на меня, будто решал, что именно нужно сказать, а о чём стоит умолчать.

Я не выдержала:

– Так что там с… – почему-то запнулась, – Винтерсами?

Честно сказать, я готова была поверить во всё, что он мне расскажет. Потому что, после всего, виденного мною в приюте во время приезда меценатов, вряд ли их можно было считать хорошими людьми. Или я слишком предвзята и сужу о них лишь по своим ощущениям?

Илиас качнул головой, словно пытался прогнать образы прошлого, и заговорил:

– Один мой знакомый считает, что приют используют в качестве перевалочного пункта, скорее всего что-то запрещённое. Доказательств нет, только косвенные. Я не могу рассказать всего, но с удовольствием послушал бы твои мысли на этот счёт. Не замечала ли ты чего-то необычного за то время, что трудишься в приюте?

Из всего сказанного, я совершенно чётко уяснила одно:

– Так ты не просто так оказался директором приюта? – не сказала бы, что удивилась, или оскорбилась этому открытию. Скорее просто приняла, как данность. У каждого из нас есть свои секреты, и тайна Илиаса была не самой страшной.

Он не ответил, лишь кивнул, всё так же пристально глядя на меня.

Да. Нужно рассказать ему.

И я поведала обо всех странностях, которые так тревожили меня. И о Лорен, которая что-то выносила из приюта рано утром, и о доставке лекарств, точнее того, что было доставлено заодно с ними, и о намёках и предупреждениях доктора Грасса, о том, как прошла встреча Винтерсов, и, наконец, о разговоре старших воспитанников, который я случайно подслушала.

Выдохшись, замолчала. Сердце натужно стучало, и ладони вспотели от волнения, но я, вроде бы, ничего не упустила.

– Лекарства, значит, – пробормотал Илиас себе под нос, но я потребовала объяснений.

– Что с этой доставкой было не так?

Мужчина посмотрел на меня, улыбнулся:

– Думаю, дело в том, что у контор, доставляющих лекарства, есть особое разрешение, выданное самим королём. Их не могут досматривать без официального предписания, а получить такое можно только у его высочества. Этим и пользуются.

– Хитро, – всё, что смогла ответить на это.

– Очень, – согласился со мной господин директор.

Мы вновь замолчали. Каждый из нас думал о своём. Ситуация складывалась, мягко говоря, преотвратительная. И как бы там ни было, нужно сделать так, чтобы никто из детей не пострадал.

– Тебе нужно отдохнуть, – из мыслей меня вырвал тихий, хрипловатый голос Илиаса. И я вздрогнула. Но не от страха, а от странного жара, что волной прокатился от головы до самых кончиков пальцев.

А ведь он не предложил ничего необычного. Не так давно и я намекала на то, что нам бы стоило отправиться спать, но… В его исполнении простое предложение, почему-то, приобрело особый оттенок.

– Эм-м-м, – выдохнула смущённо, но попыталась взять себя в руки и продолжила уже куда спокойнее, – Да, я лягу на диване, а ты иди в кровать.

Я поднялась, суетливо принялась убирать со стола, но рука дрогнула и чашка, моя любимая, между прочим, едва не упала на пол. Ситуацию спас Илиас. Он ловко подхватил её и, замерев напротив меня, так же хрипло, как и до этого, выдохнул:

– Диван не удобный, не думаю, что ты сможешь отдохнуть там.

Мне нужно было как-то вернуть себе самообладание, поэтому я заломила бровь и спросила:

– Думаешь, мне нужно туда отправить тебя?

Он усмехнулся, искушающе так, отчего непокорное сердце буквально остановилось на несколько мгновений, чтобы потом понестись вперёд с неистовой силой.

– Думаю, – произнёс он и замолчал, потом продолжил, – у тебя довольно большая кровать. Мы с лёгкостью вдвоём уместимся на ней.

От произнесённых слов, я, буквально, потеряла дар речи. То есть… Как он вообще мог подумать, что я… что мне… что мы… Да ни за что!

Наверное, все мысли были написаны у меня на лице, потому что Илиас улыбнулся и, склонившись ниже, прошептал:

– Приставать не буду, даю честное слово. А если не веришь, могу даже поклясться.

Издевается? Да, судя по лукавым искрам, что горели в его глазах, он издевался надо мной.

– Ничего, – нервно поправила волосы и отступила назад, – я и на диване смогу отдохнуть. Не нужно беспокоиться.

– Софи-и-и, – протянул он, склонив голову к плечу и рассматривая меня так, будто я была неразумным ребёнком. Я и чувствовала себя рядом с ним такой. Не ребёнком, конечно, а вот неразумной – вполне. Потому что стоило бы твёрдо обозначить свою позицию, а не краснеть и теряться. Но… не получалось.

Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы ответить с лёгкой улыбкой:

– Ты всё же у меня в гостях, позволь мне самой решать, кто, где будет спать.

Он хотел сказать что-то ещё, я видела это по его глазам, но удержался. Впрочем, когда я уже развернулась, чтобы пойти в спальню и взять бельё, чтобы постелить себе, он всё же бросил:

– Только спать на диване буду я. И это не обсуждается, ты, как гостеприимная хозяйка, обязана прислушаться к моему желанию.

Хотелось поспорить, но я видела, что это бесполезно. Поэтому попросту махнула на всё рукой. Усталость брала своё, да и стрелки часов уже подбирались к двум часам ночи. Несмотря на то, что Илиасу стало легче, отдых ему был необходим. Да и мне не мешал.

Вскоре мы улеглись. Господин директор с горем пополам разместился на диване. Я пыталась вразумить его, но он настоял на своём, пришлось подчиниться.

Я легла в кровать и вопреки ожиданиям, долго не могла уснуть. Слишком много мыслей бродило в моей голове. Прошло не меньше часа, прежде чем сон сморил меня, и уже сквозь дрёму я услышала тихие шаги. Потом кровать прогнулась под чужим весом и Илиас ворчливым голосом произнёс: