Я шла, упрямо переставляя ноги, хотя единственным желанием было опуститься прямо на мостовую. Жаль, я не могла позволить себе такой роскоши. Когда до дома осталось чуть больше двух кварталов, я почувствовала… взгляд. Он не был случайным, брошенным вскользь, кто-то смотрел на меня пристально, и от этого сердце вдруг запнулось, сжалось от страха. По телу прокатилась волна холода. Хотелось обернуться, посмотреть, увериться, что это всего лишь моё воображение, но внутренний голос шепнул мне, чтобы я ни в коем случае этого не делала.

Ускорив шаг, прошла мимо двух домов, возле третьего ощущение взгляда пропало. Просто взяло и испарилось, будто я, в самом деле, выдумала себе это.

Остановившись, перевела дыхание и всё же оглянулась. Улица была пуста. Абсолютно. Постояв так несколько минут, я всё же пошла вперёд.

Не могло же мне это показаться? Ощущения были слишком реальными, почти осязаемыми. Так что это было? Кому я вдруг понадобилась?

Я плохо помнила, как дошла до двери квартиры, а отворив её, сразу же почувствовала, что что-то не так. Зайдя же на кухню, поняла, что именно.

Альберт.

Он выглядел так, словно пил не просыхая с того самого вечера, когда мы с ним «мило» пообщались. А если и так то, мне было всё равно. Наверное, это неправильно, но сейчас, глядя на этого мужчину с двухдневной щетиной на лице, я ничего не чувствовала. Совсем. Ни жалости, ни сожаления, ни злости. Ни-че-го. А может, наоборот, только такие эмоции и правильные?

Бывший муж, посмотрев на меня, упал на колени и принялся лепетать что-то о том, что он, конечно же, сожалеет, что готов искупить свою вину, что я для него всё, и не важно, что я не могу…

Тут я прервала его единственным способом из возможных – шагнула вперёд и, нагнувшись, влепила пощёчину. Руку обожгло, но боли я тоже не почувствовала. Мне лишь хотелось, чтобы он замолчал, и у меня получилось заткнуть его.

Илиас тут же оказался рядом, и перехватил руки бывшего мужа, которыми он уже тянулся ко мне.

– Ты не возражаешь? – спросил господин директор, пристально глядя на меня. О чём он меня спрашивал, я почему-то поняла без слов и коротко, отрывисто кивнула.

Бывший боевой маг не улыбнулся, но будто бы засветился изнутри от моего согласия. В следующее мгновение, он поднял почти не сопротивляющегося Альберта за ворот пальто и поволок к двери. А после они скрылись за ней и я, прислонившись к стене, слышала удаляющиеся шаги.

Ноги больше не держали меня. Я опустилась прямо так, прижимаясь к стене, и закрыла лицо руками. Мысли вихрем крутились в моей голове, то подсовывая образ мистера Форино, то заплаканное лицо Саманты, то упрямый взгляд Риана, то расстроенный Реми. Всё смешалось, перепуталось, и я уже не знала, кого из всех мне жалко больше.

– Софи, – тихий мужской голос раздался над моей головой, и я поспешно вскинула взгляд.

Илиас был… Красив. Очень красив, и, главное, спокоен. Он смотрел на меня так, будто понимал, будто точно знал, что я чувствую, но ведь это не возможно. Он не мог знать…

– Сейчас, – попыталась встать, но он помог мне. Подал руку, помогая подняться.

То ли дело в прикосновении, которое было таким нежным и осторожным, будто он боялся даже этим причинить мне боль, то ли в том, что чаша эмоций оказалась переполнена, только я застыла, глядя на него. Против воли на глаза навернулись слёзы.

Помня, как отец терпеть не мог моих слёз, попыталась смахнуть их, но Илиас не позволил – прижал к себе и крепко обнял.

И тут… Меня прорвало. Сначала я тихо всхлипнула, а после едва не захлебнулась рыданиями. Он не отталкивал меня и не пытался успокоить, давая выплакать всё, что накопилось. Он просто был рядом, был тем якорем, за который я хваталась сведёнными пальцами.

Но рано или поздно даже слёзы заканчиваются. Я всё ещё прижималась к нему, слыша мерный стук мужского сердца. И не желала отпускать его.

Илиас осторожно коснулся губами моих волос и тихим, хриплым голосом спросил:

– Заварить тебе чай?

Не знаю почему, но этот вопрос заставил меня улыбнуться.

– Ты у меня в гостях, – выдавила так же хрипло.

– И это запрещает мне заваривать чай? – я не видела его лица, но была уверена, что он тоже улыбается.

Всё же он невыносимый мужчина, но такой… Родной? Мой? Последняя мысль почему-то не испугала, хотя должна была.

Я нехотя отстранилась, посмотрела ему прямо в глаза и произнесла тихо, проникновенно:

– Спасибо.

– Было бы за что, – с лёгкостью отмахнулся он, но по взгляду я видела, что он понял меня. Понял, как никто и никогда не понимал.

Я всё же попыталась воспользоваться правами хозяйки, но Илиас и слушать меня не стал. Отправил в ванну, принимать душ, а сам принялся распоряжаться на моей кухне. Наверное, нужно было возмутиться, ведь я, как никак, самостоятельная женщина, но… Не захотелось.

Душ я принимала, вопреки здравому смыслу, слишком долго. Хотелось смыть с себя груз, который давил на плечи, а после ещё дольше прихорашивалась у зеркала, словно… Хотела понравиться господину директору? Пф! Что за глупость! Но вопреки здравым мыслям, я улыбнулась своему отражению, и вышла из ванной.

Илиас, на удивление, справился на отлично. На столе стояли не только чашки с дымящейся жидкостью, но и ваза с конфетами и даже булочки, которые он нашёл в холодильном шкафу.

– Прости, я покомандовал тут без твоего разрешения, – повинился он, но в его глазах при этом горели лукавые искорки. Словно ему нравилось чувствовать себя хозяином, чувствовать себя дома. И опять я не возмутилась. Больше того, даже раздражение внутри не вспыхнуло.

– Ничего, – отмахнулась, беря в руки чашку.

Чай был… вкусным. Что не удивительно, ведь это я его покупала. Но заваренный Илиасом он, будто бы, приобрёл особенные оттенки. Или это я лишь придумала? Тряхнув головой, украдкой посмотрела на мужчину и тут же попала в капкан – Илиас тоже смотрел на меня. Внимательно, цепко, словно пытался прочесть всё, что скопилось у меня на душе. Но, не преуспев в этом, спросил прямо:

– Расскажешь, что произошло?

Первым желанием было отгородиться от него стеной, потому что все те эмоции, что бродили во мне, были слишком личными. Слишком обнажающими мою душу. Но потом вспомнила, что не так давно без стеснения рыдала на его плече, и он смог понять мою боль. Так к чему придумывать секреты, если можно поговорить откровенно?

И я рассказала. Почему-то начав с того, как вообще оказалась целителем мистера Форино. Я говорила долго, то глядя на свои руки, то на Илиаса. Он внимательно слушал, что само по себе было для меня удивительным. Отец… Впрочем, почему я так упорно сравнивала его с отцом, хотя у господина директора и Луиса Вейсса не было ничего общего? Разве что профессия, но и она, как оказалось, не всех ломала под себя. Выходит, что даже боевые маги могут оставаться людьми, способными на помощь и сострадание, а не только на то, чтобы указывать и подчинять своей воле.

Наконец, слова закончились. Я шумно выдохнула и сделала большой глоток остывшего уже чая. Всё равно вкусно.

– Значит, – подал голос Илиас, – ты думаешь, что его супруга может что-то сделать с собой?

Тяжело вздохнув, я призналась:

– Не знаю. Мне сложно описать то, как она была привязана к нему. И у них, – тут мой голос дрогнул, но я отогнала от себя вспыхнувшую внутри боль и продолжила, – не было детей. Она осталась совсем одна.

– Ясно, – задумчиво проговорил мужчина и ненадолго замолчал. – А как ты думаешь, – спохватился он, – не захочет ли она пойти работать в приют? Думаю, там ей будет проще пережить потерю.

Я слышала его и не верила своим ушам.

– В… Ты серьёзно? – хотела вернуться к официальному «вы», но после всего пережитого это было несколько бессмысленно, и даже глупо.

Илиас усмехнулся и кивнул:

– Серьёзно, вряд ли таким стоит шутить.