– Пусть останется!

С трудом поднялся на кушетке, опираясь рукой на скрипучую тумбу.

Медсестра явно не желала выполнять мой приказ, но я посмотрел на неё тяжёлым взглядом, и девушка сдалась, бросив на ходу:

– У вас десять минут.

Этого вполне хватит, чтобы сбежать отсюда.

Софи нерешительно топталась у порога. Смотрела на меня так, что у меня внутри всё сжалось не то от удовольствия, не то от раздражения. С одной стороны мне было приятно, что она пришла, значит беспокоится, а с другой… Это что в её глазах? Жалость?

– Закрой дверь, – выдавил грубовато, и попытался встать.

Волна боли пришлась совершенно некстати, но я выдержал её, не проронив ни звука.

Софи закрыла дверь, бросила сумку на стул и подошла ко мне:

– Чем я могу помочь? – в её голосе было грёбаное сочувствие, которое, вопреки всему, нравилось мне. Я уже сошёл с ума, или только на пути в эту чудесную страну? С какой стати мне не хочется на неё злиться, хотя всех целителей, что цокали тут языками и разводили руками, едва не прихлопнул?

– Помоги подняться, – прохрипел, поднимая на неё взгляд.

Красивая… Только уставшая. Тёмные круги под глазами и неестественная бледность, словно она не спала всю ночь.

– Не нужно вам подниматься, – растерянно пролепетала, тем не менее, придерживая меня, когда я оттолкнулся от кушетки, пытаясь устоять на ногах. – Давайте я схожу за целителем, кто вас наблюдает?

Запах её кожи опьянил и на мгновение заглушил выматывающую боль.

– Они тут все болваны, – выдохнул, без зазрения совести обнимая её за плечи и получая дозу чего-то запредельного от этого прикосновения. – Лучше уж ты полечишь меня.

Мне было не до церемоний. Не хотелось всех этих официальных обращений, хотелось максимально сократить между нами дистанцию, но Софи не была бы собой, не скажи мне в ответ:

– Вы в своём уме? Я не позволю вам уйти отсюда, это, по меньшей мере, глупо!

Вот, опять она за своё. И как ей объяснить, что все эти целители за долгие два месяца, пока пытались лечить меня, не смогли достигнуть того результата, какой получился у Софи? Да, эффект был кратковременным, но в эти несколько дней я вообще не чувствовал боли. Никакой. Так к чему мне криворукие целители, если у меня есть она?

– Я твой начальник, Софи, и я приказываю тебе увести меня отсюда.

Девчонка вспыхнула. Подняла на меня своё лицо, гневно сдвинула брови:

– Здесь ваша власть на меня не распространяется, – прошипела с недовольством.

Глаза заблестели, на скулах обозначился лёгкий румянец и даже будто бы чернота под глазами поблёкла. Злость преобразила её, настолько, что у меня перехватило дыхание.

– Распространяется, – ухмыльнулся, склоняясь ниже, желая почувствовать её дыхание. Но видя, что мои действия скорее отталкивают её, чем привлекают, я со вздохом признался: – Софи, я готов на стенку лезть от боли. За то время, пока я здесь, ни один целитель не смог унять эту боль. Но ты сможешь, я верю в это.

Если в начале моей речи она готова была спорить, то под конец я заметил в её глазах сомнение. Нужно было дожимать:

– Софи, у меня больше нет сил, терпеть эту муку.

Она тяжело вздохнула и пролепетала:

– Я могу здесь…

Но я прервал её:

– Ни за что! Я ни минуты больше здесь не останусь.

Софи Вейсс

Слова Илиаса можно было бы воспринять, как капризы пациента. Да что там! Я и должна была их так воспринимать, но… Глаза его сияли лихорадочным огнём, и в них не было и капли лжи.

– Это не профессионально, – возразила слабо.

Должен же он понимать, что побег ничего не решит? Я предупреждала его, что моя помощь, без ознакомления с его историей болезни, может обернуться против него. Так и вышло – боль вернулась с удвоенной силой. А здесь ему смогут помочь. Наверное…

– Не профессионально мучить меня, – проворчал Илиас, а потом смягчился и с мукой в голосе выдавил: – Софи, я прошу тебя, помоги мне уйти отсюда.

Вот и как ему отказать? Когда он вот так смотрит…

Я, наверняка, пожалею об это. Уже жалею.

– Хорошо, – выдохнула тихо, а после строго посмотрела на него, – только с условием, что вы предоставите мне все назначения целителя, который лечит вас.

– Да запросто, – обрадовался господин директор. Сделал шаг вперёд и шумно выдохнул сквозь зубы.

Спустя пару минут, мы вышли из палаты. Илиас опирался на меня, но делал это так, что я почти не чувствовала его веса. Если посмотреть со стороны, то будет казаться, что он просто обнимает меня.

– Куда это вы? – подошла к нам та же медсестра, которая проводила меня в палату к директору.

Илиас хотел что-то ответить, но я перебила его:

– Мы отказываемся от госпитализации.

Если он начнёт ругаться, то ни к чему хорошему это не приведёт. Да и девушка не виновата, она всего лишь выполняет свою работу. Срываться на ней уж точно не стоит.

Девушка поджала губы, недовольно посмотрела сначала на меня, потом на Илиаса и произнесла:

– Я не могу вас отпустить, вы… – она запнулась, но продолжила, – вы плохо себя чувствуете.

Состроив невозмутимое выражение лица, я легко отмахнулась:

– Не переживайте, я отведу его к целителю, который его наблюдает, – а видя, что она колеблется, добавила, – под мою ответственность.

Девушка кисло усмехнулась:

– Тогда пишите отказную.

Спустя ещё десять минут, покончив со всеми бюрократическими проволочками, мы вышли на улицу, где тут же подвернулся свободный экипаж. Илиас с трудом уселся на сиденье и, прикрыв глаза, откинул голову.

Не спрашивая его, назвала свой адрес. Лечит его всё же проще на моей территории. Да и дома у меня имелись кое-какие обезболивающие, и кристалл связи, и вообще… В своей квартире я буду чувствовать себя увереннее.

Мужчина приоткрыл один глаз и невесело усмехнулся:

– Не боитесь оставаться со мной наедине?

Нет, он тут кривиться от боли, а всё туда же – отпускает сальные шуточки.

– Не боюсь, если что, вызовем вашу девушку, – я не хотела этого говорить, слова сами сорвались с языка. Надеюсь, он не подумает, что меня наличие девушки хоть как-то волнует? Не волнует, конечно же…

Илиас открыл оба глаза и посмотрел на меня с удивлением:

– Девушку?

И чего он так искренне удивляется?

– А что? – зачем-то ухмыльнулась я. – Скажете, что у вас её нет?

Он помолчал. И в ответ не усмехнулся, напротив, сделался задумчивым и взгляд потемнел. Наконец, Илиас, склонив голову к плечу, спросил:

– И что же, вы меня лично с ней видели?

То есть, он даже отрицать этого не будет? Вот так просто? Вопреки здравому смыслу, стало обидно. Почти до слёз. Но, отдать должное, я смогла удержать на губах равнодушную улыбку, и насмешливым голосом произнесла:

– Да какая разница, – махнула рукой, но мужчина мою руку перехватил и несильно сжал, при этом глядя на меня внимательным взглядом.

– Разница большая, – на его губах обозначилась напряжённая улыбка, – скажи мне, Софи, ты лично видела меня с девушкой, или кто-то рассказал тебе?

Можно было бы и дальше кривляться, отмахиваться и делать вид, что всё это не важно, но…

– Лорен сказала, – ответила, пытаясь вернуть себе свою руку. Но Илиас не отпускал, только хватка стала куда нежнее.

– Лорен, значит, – повторил он, кивнув при этом каким-то своим мыслям. После посмотрел на меня: – Никакой девушки у меня нет, не стоит верить всему, о чём говорят люди.

Я промолчала. Не потому, что мне нечего было сказать, напротив… Смысла в словах я не видела. Всё, что я сейчас сказала бы, обернулось бы против меня. Да и не было у меня прав, чтобы устраивать ему допрос. Говорит, что девушки нет? Нет, значит, нет. Мне-то какое дело.

Наконец, Илиас вернул мне руку и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Я видела, что он хмурится, но ничего сделать не могла. Не в карете же его лечить, в самом-то деле. Да и меня грызли сомнения – зря я согласилась на эту авантюру. А если я не справлюсь? Если сделаю хуже? Чем я только думала? Да не думала я вообще! Посмотрела в эти честные глаза и пропала…