— Конечно. Вы просто надеялись обсуждать эти подробности друг с другом, а не выносить их на суд всего высшего света. Ваша Милость, мне всё это неинтересно, — отрезала я, вырывая руку. — Я верю, что брак возможен только при взаимном уважении и заботе, а ваше участие в споре, как и участие других, о которых я, к сожалению, не знаю, говорит об отсутствии и того, и другого. Поэтому я говорю вам «нет».

Мой голос звучал твёрдо, не оставляя места сомнениям.

— Моё мнение не изменится ни через год, ни через пять. Я никогда не буду с человеком, который спорил на меня, как и с тем, кто переменил отношение ко мне лишь после того, как я обрела зверя и вернула себе репутацию. Не тратьте время на разговоры с моим братом. Даже если он прикажет — я не соглашусь.

Я поднялась, показывая, что время формальных ухаживаний подошло к концу.

— На самом деле, я надеялась поговорить с вами о другом, но пойму, если ваше предложение помощи имело цену и вы передумали.

Сердце билось быстро, но я не позволяла себе показать ни капли сомнения.

— Не так я представлял этот разговор, — барон Эсклар впервые отвёл взгляд, явно раздосадованный тем, как всё вышло. — Но нет. Когда я предлагал помощь, я делал это бескорыстно. У этой помощи нет цены.

Я молчала, надеясь, что он продолжит, не желая просить.

— Профессор Роувиль, хорошо вам знакомый, уже четыре года пытается получить финансирование для одного из своих исследовательских проектов. Академия южного Домариэля стала второй стороной, согласившейся на сотрудничество. Именно они решили профинансировать исследования нового ритуала, а меня отправили переговорщиком на завершающую стадию.

С каждым его словом во мне вспыхивала надежда. Я почувствовала, как вспотели ладони, и неловко вытерла их о юбку. Это движение вызвало у него лёгкую, печальную улыбку.

— Видели бы вы себя сейчас… словно умирающий от жажды человек, добравшийся до воды. Я рад, что смогу хоть так искупить свою вину, если вы не позволяете мне заботиться о вас, любить вас...

Вины за отказ я не чувствовала, но подумала, что если всё получится, как говорил Рено Эсклар, я непременно отблагодарю его — хотя бы деньгами.

— Я предложил вашу кандидатуру, но предупредил, что у вас нет полной квалификации, — наконец решительно произнёс он. — В Левардии подобное было бы невозможно, но в Домариэле нередко привлекают талантливых учеников к исследованиям, даже без полного звания. И хотя обычно они не принимают учеников из других королевств, для этого исследования может быть сделано исключение.

— Спасибо, — тихо произнесла я, почти прохрипела.

— Вы должны понимать, что место в исследовании всё ещё не ваше. Вы не работали с профессором Роувилем уже много лет, и вас проверят, чтобы убедиться, насколько вы подходите для этой роли, — барон Эсклар выпрямился, глядя на меня серьёзно и почти сурово. В этот момент я впервые подумала, что он был удивительно привлекателен как мужчина.

— Я понимаю.

— Зная вас, я не сомневаюсь, что вы приложите все усилия, чтобы добиться этой роли. Женщины редки в исследованиях подобного рода, поэтому профессор Роувиль встретится с вами в неформальной обстановке — в кафе или таверне — чтобы откровенно объяснить, что вас ожидает. Ожидайте от него письма, леди Валаре. Он упомянул, что это исследование будет зачтено в пользу полной квалификации. Кроме того, работа будет оплачиваемой, хотя, конечно, не так щедро, как ваша нынешняя должность личного ритуалиста.

Я кивнула не менее серьёзно, чувствуя, что у меня подступил комок к горлу. Ладони неловко сжимали платье, а грудь разрывало от благодарности.

— Благодарю вас, Ваша Милость. Вы первый и единственный, кто сумел увидеть то, чего я действительно хочу больше всего на свете. Вы не можете даже представить, сколько сделали для меня…

Казалось, мои слова причинили ему только ещё большую боль.

— Если у меня получится получить роль в этом исследовании, я найду способ отблагодарить вас…

Я не успела договорить — он внезапно подошёл ближе, резко схватил меня за подбородок и поцеловал. Поцелуй был глубоким, отчаянным и злым, полным боли, словно он заранее знал, что это наш первый и последний поцелуй.

Всё длилось лишь мгновение — я схватила его за руку и, удерживая, отступила, гневно глядя ему в глаза.

— Знаете, сколько я мечтал об этом… Мне нужно от вас только одно, леди Валаре, и вы знаете, что именно! — резко произнёс он, тяжело дыша. — Если вы не можете мне этого дать, то лучше не приближайтесь ко мне и не причиняйте новой боли.

Он поклонился, попрощался и просто ушёл — под взглядами вскочивших, растерянных дворцовых женщин, оставив меня одну с подарком у беседки. Среди идиллии этого слишком прекрасного дня.

Я не жалела своего резкого отказа. Никогда не смогла бы простить того, кто наблюдал за Леонардом столько лет, зная, что моё сердце будет разбито, когда я узнаю о споре. Более того, если бы он оказался удачливее, он поступил бы со мной так же.

И главное, я не любила его. Моё сердце по-прежнему спало — для всех, кроме Каэлиса Арно.

В голове бесконечно крутились слова барона — о профессоре Роувиле, о будущем исследовании, и я уже сейчас понимала, что постараюсь найти информацию даже до неформальной встречи с бывшим наставником. Не говоря уже о том, как тщательно я буду готовиться к встрече в академии, где наверняка будут и другие профессора.

Но сначала нужно было организовать регулярные выплаты пострадавшим от деятельности Имира через центральный банк Левардии — только тем, кто оказался достаточно умён, чтобы заключить с ним письменный договор. От ответственности нам не уйти. Я буду невестой Его Высочества ещё от силы десяток дней, а может, и меньше, и после этого нас уже не защитит его статус…

— Леди Валаре, — ко мне подошла одна из служанок. Она выглядела очень неловко, словно боялась отвлечь меня от серьёзных мыслей. — Ваше свидание с Его Высочеством через два часа. Думаю, вам стоит подготовиться.

— Конечно, — я легко улыбнулась, надеясь разрядить атмосферу.

Адреналин пел в крови, подталкивая к действию, нужно было готовиться, найти где-то загулявшего Имира, отправиться в библиотеку, проверить всё самой. Но всё это — потом. Сначала я должна рассказать Его Высочеству о Барбаре и убедить его изменить закон о наследовании главенства рода, как только он взойдёт на трон.

Кто знает…

А вдруг это наш последний шанс поговорить наедине?

— Мио! — в крыле участниц меня тут же встретили несколько голосов — взбудораженных, радостных, взволнованных, любопытных.

Интересно, если Ариса действительно подсматривала за многими свиданиями или просто собирала слухи, знала ли она о поцелуе, произошедшем между мной и бароном Эскларом? Подобные поступки считались скандальными и могли серьёзно повредить репутации, если бы стали достоянием общественности. Однако во дворце царила особая атмосфера — время признаний, предложений и безрассудных свиданий, и потому многие предпочитали не замечать прикосновений, выходивших за границы приличий.

— Пожалуйста, я первая! — неожиданно попросила Мелва, и я, взглянув на неё, тут же испугалась.

Девушка была белее мела, даже её розовые губы потускнели, и я сразу отвела её в сторону.

— Ничего… Я не писала ему целый день, и ничего, он не написал, хотя ты говорила! — с отчаянием произнесла она.

Я быстро огляделась, надеясь, что нас никто не слышит.

— Тише, не шуми. Это всего один день. Он должен подумать, что ты потеряла интерес. Если ты писала ему каждый день, он непременно задумается, почему ты внезапно перестала. А вообще, сходи на свидание. У тебя что, ухажёров нет?

— Что? Как ты можешь такое предлагать, я люблю Имира! — Мелва сжала кулачки, но мне сейчас было не до её наивности.

— Либо ты так поступаешь, либо теряешь его. Начнёшь снова напоминать о себе — и можешь о нём забыть.

А я могу забыть о своём рычаге влияния на Имира.