Я не сомневалась что Гелена де Рокфельт попытается меня унизить прямо при всех. Я чувствовала, что эта женщина не хотела делить Леонарда ни с кем, а сам Лео, судя по всему, убедил себя в том, что между нами возможно нечто большее, хотя даже не умел облечь это в слова.

Зимний дом де Рокфельтов оказался настоящим поместьем — несколькими зданиями и крохотным крылом для прислуги. Увидев высокое многоэтажное освещённое строение, я сразу же сощурилась в нехорошем предчувствии и оно только усилилось тогда, когда я рассмотрела конюшни.

Там стояло лишь несколько лошадей — явно не столько, сколько понадобилось бы для приезда Бэаров и Монтрасов с сопровождением. Зато роскошная королевская карета была здесь, а это означало, что вдовствующая королева Хонора действительно прибыла.

— Добро пожаловать, — экономка де Рокфельтов, другая женщина, не та, что застала меня с Леонардом семь лет назад, открыла перед нами дверь и тут же приказала слуге снять плащ с моей матушки. — Прошу вас, пройдите в чайную комнату, графиня и Её Величество ожидают вас.

Матушка побледнела и поспешила к указанному месту, не желая даже намёком оскорбить высокопоставленную гостью. Но за поворотом нас встретил Леонард, который тут же предложил мне руку.

— Мио, ты выглядишь прекрасно… В тех же цветах, что и во время нашего первого танца. Здравствуйте, леди Валаре, я искренне рад, что вы почтили нас своим присутствием.

Глаза Леонарда светились довольством, и я вдруг поняла, что мой наряд на самом деле напоминал тот, в котором я впервые встретила его. На платье было несколько ритуалов, и уже сейчас, в это мгновение, я ощущала беспокойство, исходящее от одного из них — ритуала неспокойствия, явно означающего что здесь находится что-то, что может мне навредить.

Внутри нас и впрямь ожидала графиня. Не одна, а вместе с вдовствующей королевой Хонорой. Сегодня графиня была необыкновенно радушна, настолько, что я всё ждала, когда же она вернётся к своей обычной холодности, однако этого никак не происходило.

— К сожалению, юная леди Монтрас немного приболела, ей нелегко далось последнее испытание. А граф Бэар был срочно отозван в столицу. Тем не менее, наши повара долго готовились к этому приёму. Кроме того, моя дочь Грейси исполнит для вас новый этюд. Возможно, после ужина и ликёров мы можем разделить игру в кости, без мужчин.

Это было смелым шагом — кости считались мужской игрой. Леонард бросил на маму неодобрительный взгляд, но затем перевёл его на меня, и в глазах вновь отразилось… нетерпение.

Он ждал одобрения, ласки, нежных слов. Это желание читалось в его позе, угадывалось в нетерпеливых руках, в том, что он почти не смотрел ни на кого, кроме меня. И графиня прекрасно это видела.

Казалось, он долго уговаривал свою мать согласиться на этот визит, и теперь был уверен, что сделал всё, чего я, по его представлениям, хотела.

По всей видимости, Леонард никогда прежде не сталкивался с отказом и потому не верил, что я всё ещё обижена на случившееся в прошлом. Он полагал, что принятие его семьи изменит всё, а моя мама и вовсе будет счастлива — ведь это избавит меня от позорного положения… падшей женщины.

Мужчина, который обесчестил меня, женится на мне — разве это не предел мечтаний для любой благородной девицы?

— Грейси, уверена, наши гости с удовольствием послушают твою игру. Седьмой этюд в честь воинов Старого Хадара будет весьма уместен, — властно произнесла графиня. Подросшая сестрёнка Леонарда, одна из тех, кто наблюдал моё падение семь лет назад, недовольно скривилась, но направилась к роялю.

В следующем году ей предстоял дебют, и, насколько я знала, её зверь ещё не пробудился. Но женихи уже начинали поговаривать о юной Грейси — в том числе и родственники королевской семьи, если родство оказывалось достаточно дальним.

— Вы чем-то недовольны, моя дорогая? — обратилась ко мне графиня, заметив, что я ничего не ела и не пила. — Стоит ли мне сказать поварам, что ваши вкусы изменились?

Я только сейчас посмотрела на закуски — они были почти такими же, как во время наших приёмов тогда, семь лет назад. По всей видимости, графиня полагала, что я тогда пришла в восторг, но на деле я так отчаянно стремилась её впечатлить, что хвалила бы что угодно.

— Нет, всё прекрасно, — улыбнулась я, поднося стакан к губам и позволяя жидкости коснуться кожи, но не делая ни единого глотка. — Просто я не голодна.

Сердце билось как бешеное, непрестанно ожидая подвоха.

Ещё полтора часа…

— Надо же, а я припоминаю, что во время пробуждения зверя мы всегда более голодны, настолько, что готовы есть почти всё. Как прошла ваша дорога, леди Валаре? — обратилась она к моей матушке. — В следующий раз, думаю, вы можете передвигаться с нашим сопровождением. У нас достаточно места и несколько карет для багажа, это намного удобнее.

— Благодарю, мы обязательно воспользуемся вашим предложением, — начала матушка, но, поймав мой страшный взгляд, тут же добавила: — Если, конечно, у нас не будет подготовлено своей кареты. Не хотелось бы быть навязчивыми.

Леди де Рокфельт не ответила, отвлекаясь на тихий разговор с Вдовствующей Королевой и придворной дамой, сопровождавшей её, и я только сейчас поняла, что Её Величество не сказала мне и матушке ни слова. В этот миг раздались первые аккорды Седьмого Этюда — невероятно сложного для исполнения произведения.

Мы долго молчали, слушая игру юной Грейси, пока довольная красавица графиня де Рокфельт не сводила с неё строгого взгляда, кивая в такт особенно эмоциональным аккордам. По всей видимости, образованием дочери она занималась лично.

Несмотря на показную миролюбивость сиятельной графини, я чувствовала себя всё хуже с каждой минутой, особенно потому, что с самого приезда не выпила и глотка воды. Здесь было душно, очень душно, и больше всего на свете мне хотелось бы оказаться снаружи.

Вскоре, когда слуги сообщили, что ужин будет готов через пятнадцать минут, графиня попросила мою матушку сопроводить её в оранжерею и показать редкий цветок, растущий только в этой части Левардии.

И матушка… пошла, конечно!

Все приличия были соблюдены — здесь, помимо меня и Леонарда, оставалась целая вдовствующая королева и множество слуг.

— Могу я присоединиться к вам? — попросила я, волнуясь в первую очередь о матушке.

— Мне хотелось бы поговорить с вами, дитя, — внезапно, впервые, обратилась ко мне королева.

Графиня и мама покинули комнату под властным и нетерпеливым взглядом высокой гостьи, и теперь она довольно улыбалась, отпивая вино из кубка, инкрустированного драгоценностями.

Чего я не ожидала, так это того, что вдовствующая королева будет действовать столь прямо. Не прячась за фальшивыми словами и улыбками, не пытаясь изображать что-либо передо мной.

Несколько резких взмахов руки — и почти все слуги тут же вышли, закрывая за собой двери с оглушающими щелчками, точно так же как и придворная дама, сопровождающая Хонору.

А после комнату заполнил удушающий незнакомый запах. Сладкий, тяжёлый, посылающий нервную дрожь, стекающий куда-то между бёдер.

Вдовствующая королева Хонора тепло улыбнулась Леонарду и последней служанке, находившейся здесь, вызвав у неё ужас.

— Не люблю тех, кто позволяет себе слишком многое и забывает о своём месте…

Позволяет себе слишком многое?

По всей видимости, Хонора имела в виду меня.

— Я тоже участвовала в Отборе. Ради этой роли я должна была избавиться от всех слабостей, отказаться от человечности, стать идеальной. На этой стадии ставки настолько высоки, что девушки готовы на многое, лишь бы убрать соперниц. Скажите, дорогуша, готовы ли вы пойти на всё ради моего внука?

Сегодня был первый раз, когда она заговорила со мной напрямую, хотя я знала, что со многими другими участницами Отбора она бывала мила и даже явно выделяла их как предпочтительных победительниц. К таким относились и Кора, и Илва, и, более всего, Лианна Бэар.