Разве что — с леди Барбарой Ле Гуинн, которая иногда источала очень похожий феромон.

Отбор всегда выявлял не лучшую королеву — но ту, что наилучшим образом подходила будущему королю, и у Каэлиса не было ни малейшего желания изменять старые традиции. Благодаря тому, что девушки длительное время жили во дворце все вместе, со временем они раскрывали свой подлинный характер. Его отец, женившись на матери Каэлиса, знал, что её чувства и безумная влюблённость были настоящими — такими же, какими горел сам Арно Николас.

Каэлис не чувствовал ничего подобного ни к одной из участниц нынешнего Отбора — но это было нормально, такое случалось. Не каждый мужчина способен переживать любовь в её остром, всепоглощающем виде, и для Каэлиса было бы достаточно страсти и взаимного уважения.

Из всех девушек леди Барбара ле Гуинн была наиболее приятна его зверю, а сама она вызывала у него здоровый, искренний интерес.

Вдова — редкость на Отборах, но прошлое Барбары его привлекало. Оно говорило о том, что девушка уже прошла через полноценные отношения и вряд ли станет питать иллюзии, которые затем неизбежно рушатся, когда повседневность начинает подтачивать первоначальную эйфорию.

— Приступайте, леди Кейн, — произнёс в это время лорд Крамберг, и Аделаида вздрогнула, словно очнувшись, пытаясь уловить в лице кронпринца хоть какой-то признак интереса.

Он ободряюще улыбнулся, прекрасно понимая, что все эти девушки находятся здесь исключительно ради него и многим ради участия пришлось поступиться гордостью и временем. Были и те, кто отказался от весьма выгодных помолвок — такие, как Селина д'Авелин и Лианна Бэар.

— Я продемонстрирую ритуал, заранее одобренный главным королевским ритуалистом, мистером Саи Ореем, — произнесла Аделаида, но не с той уверенностью, с какой до неё выступала Барбара ле Гуинн.

А ведь, насколько знал Каэлис, Аделаиду считали лучшей выпускницей Соронской Академии Магии тех лет.

Хотя нет. Лучшей была Миолина. Но в отличие от Аделаиды, она не осталась в Академии для получения квалификации и теперь полностью зависела от семьи, с которой отношения у неё были, мягко говоря, непростыми.

А ещё — она полностью зависела от него. От дворца. От королевской воли. Потому что выбора у неё почти не оставалось. До получения должности при дворе она перебивалась сомнительными, полулегальными заработками, получая лишь малую долю того, что зарабатывает сейчас.

— Этот ритуал был переработан таким образом, чтобы даже люди без магических способностей могли видеть зачарованные предметы, — поясняла Аделаида, выкладывая на стол предметы, смысл которых ускользал от Каэлиса, но наверняка был знаком Мио. — Изначально ритуал предназначался лишь для людей с ослабленным зрением, но я потратила несколько недель на его усовершенствование. Это ритуал двенадцатого уровня, что подтверждает мою способность перерабатывать протоколы такого уровня.

После этих слов она неожиданно подошла к нему и протянула руку за его стаканом.

Миолина, стоявшая рядом с кронпринцем, едва заметно напряглась, сузив глаза и вперив их в него, всё так же сохраняя на губах невозмутимую улыбку.

Он ловил каждый её взгляд, гадая, знает ли она хоть о половине его мыслей? О чём она думает? Вспоминает ли их единственную ночь?

— Конечно, леди Кейн, — спокойно отозвался он, передавая ей стакан с водой, зная, что у Миолины наверняка был заготовлен другой. И действительно, не прошло и минуты, как перед ним появился новый, уже заговорённый стакан.

Аделаида нервно улыбнулась, и Каэлис сделал глубокий вдох — ничего. Эта девушка не привлекала его физически, хотя как личность была гораздо интереснее многих других и безусловно заслуживала уважения. Если, конечно, подтвердится что она не имела никакого отношения к убийству графа Арвеллара.

Он заметил, что её пальцы едва заметно дрожали от волнения.

— Я предполагаю, что на стакане Его Высочества наложен ритуал отторжения яда, выполненный его ритуалистом, — произнесла леди Кейн, кивнув в сторону Миолины, стоявшей рядом. — Я также принесла свой собственный стакан — без всяких ритуалов. Прошу.

Девушка поставила оба предмета на стол, среди других, без сомнения, зачарованных артефактов, которые Миолина порой называла глифами, и в зале тут же послышались восторженные голоса.

Стакан кронпринца сиял в солнечном свете — так, что это ещё можно было бы принять за обычный отблеск… если бы не почти идентичный стакан, стоявший рядом, невероятно тусклый на фоне своего соседа.

Каэлис обернулся к Миолине — она выглядела заинтересованной, но одновременно словно просчитывала в уме, почему столь полезный ритуал до сих пор не внедрён на постоянной основе во дворце. Возможно, стоит обсудить это с Саи Ореем.

— Благодарю, леди Кейн, — сказал один из стражников и аккуратно забрал стакан кронпринца, передав его обратно Миолине.

Миолина поблагодарила мужчину, а затем аккуратно убрала стакан в свой чемоданчик — от лёгкого движения плотный балахон на мгновение очертил округлость её бедра.

За этим движением проследили несколько мужчин, включая Леонарда, и Каэлис мгновенно вспомнил тот взгляд, которым кузен одарил его тогда, когда посмел провожать леди Валаре в лазарет.

Знающий, слишком уверенный взгляд — будто Леонард хотел сказать, что прекрасно понимает, что между ними было.

Неважно. Пусть только посмеет открыть рот.

Каэлис знал, что Лео не рискнёт идти против воли своего отца, каким бы избалованным он ни был, а значит, кузен будет молчать — даже если узнает всё о той единственной ночи. Главное — проследить чтобы он не думал угрожать этим Миолине. Каэлис обещал ей что не даст слухам о той ночи распространиться по дворцу.

— Леди Бэар, прошу, — тем временем произнёс лорд Крамберг, вызывая следующую участницу, и вперёд шагнула Лианна Бэар.

Миолина, стоявшая рядом с кронпринцем, не выказала никаких эмоций при взгляде на новую первую красавицу королевства, и Каэлис поморщился. Создавалось впечатление, что он совсем не интересует её как мужчина.

Ни намёка на ревность… ни тени соперничества, которое он привык замечать в других участницах Отбора и даже в случайных женщинах.

Зато Лианна тепло улыбнулась Мио — почти по-дружески — и громко объявила:

— Я желаю участвовать в дебатах. На любую тему, с любым человеком, — сказала она, и, как это уже было, когда Барбара ле Гуинн вызвалась проводить ритуал неудачи, зал замер в напряжённой тишине.

Похоже, опять придётся вызываться добровольцем.

— Леди Бэар? — совершенно неожиданно поднялась со своего места тётя Каэлиса, Зеновия Николетта, и вышла вперёд, прямо к девушке.

Великая Принцесса выглядела собранной, сосредоточенной и никак не выдавала волнения, которое, несомненно, терзало её в последние дни — почти все улики указывали на неё и герцога де Вьена.

Каэлис отчаянно надеялся, что за убийством графа Арвеллара стоит кто-то другой, но если будет доказано, что это Зеновия Николетта — ей не избежать наказания и пожизненной ссылки.

Никто не будет выше закона.

Если, конечно, именно он будет тем, кто этот закон определяет.

— Лорд Крамберг, готовы ли вы быть референтом? — спросила она королевского управляющего и, получив подтверждение, гордо кивнула. — Две минуты — формирование позиции, три — ответ на вызов, одна минута — заключение.

— Тема, Ваше Высочество? — Лианна всеми силами старалась скрыть волнение, глубоко дыша, оказавшись лицом к лицу с одной из самых умных, политически искусных и харизматичных фигур Совета.

— Следует ли королевству отказаться от наследственной передачи абсолютной власти в пользу совета старших родов?

И будто весь внутренний двор погрузился в звенящую тишину. Даже птицы умолкли — лишь шелест листвы на высоких деревьях напоминал о том, что время не остановилось.

— Дочка, я думаю, что не стоит... — раздался голос вдовствующей королевы Хоноры, бабушки Каэлиса, и она неспешно поднялась со своего места.