– Нет, клянусь! Это какой-то абсурд. Зачем мне это делать?

– Когда вы последний раз были в Орфеа?

– Я туда ездил на выходные в мае прошлого года, по приглашению мэрии. С 1994 года ноги моей там не было. У меня в Орфеа не осталось никаких связей: я переехал в Нью-Йорк, встретил здесь свою жену и по-прежнему работал журналистом.

– Почему вы уехали из Орфеа сразу после убийства?

– Как раз из-за мэра, из-за Гордона.

И Бергдорф рассказал, что случилось двадцать лет назад:

– Понимаете, Джозеф Гордон был человек довольно посредственный, и в личном плане, и в профессиональном. Бизнесмен-неудачник: все его фирмы прогорели, и он в итоге пустился в политику. Должность мэра привлекала его главным образом сопутствующей зарплатой.

– Как же его избрали?

– У него был прекрасно подвешен язык, и на первый взгляд он производил хорошее впечатление. Вполне был способен продать снег эскимосам, только вот поставить этот снег не мог, понимаете, что я хочу сказать? К моменту муниципальных выборов 1990 года экономика в Орфеа была не в лучшем виде, в городе царило уныние. Гордон говорил людям то, что они хотели услышать, вот его и избрали. Но поскольку политик из него был так себе, на него скоро стали поглядывать косо.

– Вы говорите, посредственный, – уточнил я, – но ведь именно Гордон основал театральный фестиваль, который заставил говорить о городе?

– Это не Гордон основал театральный фестиваль, капитан, а его тогдашний зам Алан Браун. Вскоре после избрания Гордон понял, что ему нужна помощь в управлении Орфеа. Алан Браун, местный уроженец, тогда только что получил диплом юриста. Он согласился стать заместителем мэра: это все-таки значительный пост для молодого парня, вчерашнего студента. Вскоре выяснилось, что у Брауна незаурядный ум. Он сделал все возможное, чтобы город развивался. И у него получилось. Потом ему, конечно, сильно помогли благополучные годы, наставшие после избрания президента Клинтона, но Браун и сам расставил нужные вехи. У него было множество идей: он привлек целый поток туристов, потом придумал празднования Четвертого июля с ежегодным фейерверком, помогал открывать новые торговые точки, реконструировал главную улицу.

– И после смерти Гордона оказался в кресле мэра, так? – спросил я.

– Не совсем, капитан. После убийства Гордона он временно исполнял обязанности мэра от силы месяц: на сентябрь 1994 года все равно были назначены муниципальные выборы, Браун и раньше собирался на них выдвигаться. Его избрали почти единогласно.

– Вернемся к Гордону, – предложил Дерек. – У него были враги?

– Четкой политической линии у него не было, так что он все время кого-нибудь да раздражал.

– Например, Теда Тенненбаума?

– Да не особо. Да, они слегка повздорили из-за переделки здания в ресторан, но не настолько, чтобы убивать человека со всем семейством.

– Неужели? – спросил я.

– Конечно, я ни минуты не верил, что из-за такого пустяка он мог это сделать!

– Почему вы тогда никому ничего не сказали?

– А кому? Полиции? Как вы себе это представляете: я вваливаюсь в уголовный отдел и требую пересмотреть дело? Я считал, что у полиции наверняка есть веские доказательства. То есть я хочу сказать: он же, бедняга, все-таки умер. Да мне и наплевать было, честно говоря. В Орфеа я все равно уже больше не жил. Следил за всей этой историей со стороны. Короче, вернемся к тому, о чем я говорил. Желание юного Алана Брауна перестроить город стало сущей манной небесной для местных мелких предпринимателей: реконструкция мэрии, реконструкция ресторанов, строительство городской библиотеки и прочих новых зданий. В общем, это официальная версия. Потому что Гордон на публику твердил, что хочет дать жителям работу, а втайне требовал от них завышать стоимость услуг в обмен на контракты.

– Гордон брал взятки? – изумленно воскликнул Дерек.

– Ну да!

– А почему, пока шло расследование, все молчали? – удивилась Анна.

– А что вы хотите? – возразил Бергдорф. – Чтобы люди доносили на самих себя? Они ведь тоже были виновны, не только мэр. Это ж почти как признаться в убийстве Кеннеди.

– А вы как об этом узнали?

– Договора заключались публично. Пока шли работы, вы могли узнать, сколько платит мэрия разным фирмам. А фирмы, которые привлекались к строительству, тоже должны были представлять финансовые отчеты в мэрию: та хотела убедиться, что работы будут выполнены в срок. В начале 1994 года мне удалось добыть бухгалтерский баланс этих фирм, и я сравнил его с теми суммами, что выплачивались мэрией официально. В большинстве случаев итоговые платежи мэрии были ниже, чем в подписанном с ней контракте.

– И никто этого не заметил? – поинтересовался Дерек.

– Думаю, что для мэрии составлялась одна фактура, а для бухгалтерии – другая, и никто, кроме меня, не додумался проверить, сходятся ли суммы.

– И вы ничего не сказали?

– Хотел. Я подготовил статью для “Орфеа кроникл” и пошел с ней к Гордону. Чтобы он объяснился. Знаете, что он мне ответил?

Мэрия Орфеа, кабинет мэра Гордона,

15 февраля 1994 года

Гордон внимательно прочел принесенную Бергдорфом статью. В комнате стояла полная тишина. Мэр казался спокойным, Бергдорф, наоборот, нервничал. Наконец Гордон положил текст на стол, поднял взгляд на журналиста и произнес почти шутливым тоном:

– Дорогой Стивен, то, о чем вы мне тут сообщаете, очень серьезно. Значит, в высшем эшелоне власти Орфеа коррупция?

– Да, господин мэр.

– Чертовская буча поднимется. У вас, конечно, имеются доказательства, копии договоров и счетов?

– Да, господин мэр, – подтвердил Бергдорф.

– Как вы добросовестно работаете! – восхитился Гордон. – Знаете, дорогой Стивен, прямо обалденное совпадение, что вы ко мне зашли: я как раз хотел с вами поговорить об одном большом проекте. Вам, конечно, известно, что через несколько месяцев мы будем праздновать открытие нашего первого театрального фестиваля?

– Разумеется, – ответил Бергдорф, не совсем понимая, куда мэр клонит.

– Так вот, мне бы хотелось, чтобы вы написали книгу об этом фестивале, брошюру. Вы бы в ней рассказали о том, как готовился фестиваль, о его закулисной стороне. Добавили бы несколько фото. Она бы вышла как раз к открытию. Приятный сувенир для зрителей, они его сразу раскупят. Сколько вы хотите за такую заказную работу, Стивен?

– Не… не знаю, господин мэр. Я никогда такого не делал.

– По-моему, это стоит в районе ста тысяч долларов, – изрек мэр.

– Вы… вы собираетесь мне заплатить за эту книжку сто тысяч долларов? – еле выговорил Стивен.

– Да, по-моему, для такого пера, как ваше, это вполне нормальная цена. Но статья про муниципальные счета в “Орфеа кроникл” в таком случае, естественно, невозможна. Ведь счета будут рассматривать под лупой, люди не поймут, если я вам отвалю подобную сумму. В общем, вы меня поняли…

– И вы эту книгу написали! – воскликнул я, сразу вспомнив про книжку, которую мы с Анной откопали у Коди. – Он вам дал взятку, и вы поддались…

– Ну уж нет, капитан! – оскорбился Стивен. – Не бросайтесь громкими словами, ради бога! Не отказываться же мне от такого предложения, сами посудите. У меня бы завелись деньжата, я бы мог себе дом купить. К несчастью, денег я так и не увидел, потому что этого дебила Гордона убили раньше. Он сказал, что заплатит после выхода книги, чтобы я, получив сто тысяч, опять что-нибудь против него не написал. Через день после смерти Гордона я ходил к Алану Брауну, который стал и. о. мэра. Никаких договоров мы с Гордоном не подписывали, и мне не хотелось, чтобы наше соглашение оказалось похоронено. Я думал, что у Брауна у самого рыльце в пушку, но оказалось, что он вообще ничего не знал. И так перепугался, что потребовал от меня немедленно уйти из газеты, иначе он сообщит в полицию. Сказал, что не потерпит продажного журналиста в “Орфеа кроникл”. Пришлось уходить. Так этот зануда Майкл Берд и стал главным редактором, даром что писать не умеет!