— Марианна, успокойся, прошу тебя! — молил комиссар.

— Я не хочу возвращаться к ним… Я хочу увидеть Тома!

— Ты ни за что туда не вернешься. Мы найдем твоего друга… Не переживай.

Наконец она снова закрыла глаза. Фрэнк прикоснулся к ее лбу. Заметил, что она опять удалилась. В какое-то неведомое измерение. Он отошел, прислонился к окну.

— Она помешалась, — прошептал Филипп.

— Нет, — отозвался Фрэнк. — Это амнезия. Она проснулась на несколько лет раньше. До тюрьмы.

— До тюрьмы? — повторил лейтенант. — Как же мы скажем ей, что…

— Мы не станем ей ничего говорить. Подождем, пока она окрепнет. Там будет видно.

Лоран принес ужин. Бутерброды, пиво — обычное меню. Они устроились у окна, откуда с наступлением сумерек потянуло свежестью. Марианна до сих пор не очнулась. Казалось, она мирно спит.

— С чего ты взял, что у нее амнезия? — вдруг спросил Филипп.

— Сам не знаю… Может, она предпочла забыть дальнейшее… Слишком тяжелые воспоминания.

— Думаешь, она вернется… в настоящее?

— Откуда мне знать? С этим пусть нейропсихиатры разбираются, а я — коп!

Время тянулось слишком медленно, они уже начали уставать. Ноги затекли, веки отяжелели.

— Я сварю кофе? — предложил Филипп.

— Давай! — кивнул Лоран. — Раз уж надо бодрствовать…

По пути к двери Филипп кинул взгляд на Марианну. И застыл.

— Эй! — прошептал он. — Глядите!

Ее глаза были широко открыты. Но больше всего всех троих поразило то, что она плачет.

— Марианна? — спросил Фрэнк, присаживаясь рядом. — Ты меня слышишь?

— Да…

— Ты… Почему ты плачешь? Тебе больно?

Она отвернулась. Расплакалась еще пуще. Фрэнк хотел взять ее за руку, Марианна вырвалась, с силой.

— Это я, Фрэнк… Ты меня помнишь?

— Трудно тебя забыть, — в бешенстве прошипела она.

Фрэнк на мгновение окаменел:

— Ты… Ты знаешь, кто я?

— Да… Последняя мразь.

— Память вернулась! — с усмешкой констатировал Лоран.

Фрэнк прошелся по комнате, переваривая оскорбление. Потом вернулся к ней, поправ свою гордость.

— Почему ты плачешь? — снова спросил он тихо, ласково.

Она замкнулась в молчании, уставилась в потолок, терзая простыню левой рукой. Потом попыталась встать, но постель будто сжимала ей бока. Отказавшись от помощи Фрэнка, она все же кое-как оперлась о бортики кровати.

— Я так рад, что ты очнулась. Мы недавно натерпелись страху: ты не узнавала никого…

— Припоминаю… Немного… Как во сне.

Фрэнк вытер ей щеки бумажным платком.

— Теперь я помню все, — продолжала она. — Все!.. Лучше бы я умерла… Вы должны были оставить меня подыхать…

— Вот и благодарность! — проворчал Лоран.

Комиссар усмирил его властным взглядом.

— Не говори так, Марианна. Тебе лучше, это главное…

— Даниэль умер — вот что главное.

Она перестала плакать. Ее лицо ожесточилось с невероятной быстротой.

— Ты убьешь меня? — спросила она отрешенно.

— Наваждение какое-то, честное слово! — буркнул капитан, прикуривая сигарету.

— Зачем бы я тогда тебя лечил? — с горечью проговорил Фрэнк.

— Откуда мне знать?.. Такой уж ты извращенец.

Он снова отошел. Удар попал в цель.

— Барышня проснулась в прекрасном расположении духа! — продолжал Лоран.

— Помолчи, — огрызнулся Фрэнк.

Долгое молчание воцарилось в комнате. Филипп робко приблизился к Марианне. Предложил ей стакан воды с сахаром. Нужно много сахара, сказала врачиха. Марианна выпила залпом.

— Хочу в туалет…

Марианна откинула простыни. На ней были только майка и трусы. Больше ничего.

— Почему я раздета?

— Твоя одежда была вся в крови, — объяснил Фрэнк. — Да и ухаживать за тобой было нужно…

— Я хочу встать… Выйдите.

В ее голосе, еще слабом, звучала стальная воля. Гнев, бурлящий внутри, можно было, как водяной знак на бумаге, различить в глубине темных глаз.

— Ты не сможешь сама встать, — ответил комиссар.

— Выйдите! — властно повторила она.

Лоран и Филипп покинули комнату, Фрэнк не сдвинулся с места. Марианна с огромным трудом добралась до края постели.

Немного приподняла повязку, с ужасом воззрилась на рану. Правая рука не работала. Такое впечатление, будто она попала в трепальную машину. Угли пожара еще пылали в черепе. Отказавшись от помощи Фрэнка, она поднялась. На палубу корабля в разгар бури. Все вокруг плясало. Кружилось в танго. Как только пришлось оторваться от кровати, ноги у нее подкосились. Она вновь оказалась пленницей Фрэнка.

Одной рукой он подхватил ее под колени, другой придерживал за спину. Принес в ванную, поставил рядом с унитазом. Продолжал держать ее за руку.

— Оставь меня, — пробормотала Марианна.

— Позовешь, когда закончишь… Я зайду за тобой, ладно?

— Я хочу помыться…

— Это нельзя отложить до завтра? Ты слишком слаба, ты не сможешь.

— Справлюсь как-нибудь…

Она даже не смотрела в его сторону. Фрэнк вышел из ванной, высунулся в коридор:

— Ладно, ребята, я ею займусь… Вы пока можете передохнуть немного.

— Будь осторожнее, она не в лучшем настроении, — заметил Лоран.

Фрэнк вернулся в комнату, постучал в дверь ванной.

Не получил ответа. Вошел и обнаружил ее у зеркала, висящего над раковиной. Вода стекала в ванну. Марианна всем своим весом навалилась на ее фаянсовые борта.

— Мне никто не нужен. Выйди.

— Не хочу, чтобы ты упала, поранилась…

— Ты что, мне вместо мамочки? Убирайся!

Столько враждебности было в ее словах, что Фрэнк просто оцепенел:

— Почему ты так нервничаешь? Я просто хочу тебе помочь…

Всю энергию, какая еще оставалась в ней, Марианна употребила на то, чтобы вложить побольше ненависти в свои слова:

— Убирайся! Грязный мудак…

Фрэнк подошел, прикрутил кран:

— Не знаю, за что ты меня ненавидишь до такой степени, но ты не должна так со мной разговаривать…

Они смотрели в зеркало на отражения друг друга.

— Не знаешь, за что я тебя ненавижу? Ты правда хочешь, чтобы я сказала тебе?

— Ведь не я же его убил, о’кей?

— Ты! Это ты пришел за мной в тюрьму… Это из-за тебя я сбежала.

— Ты меня этим попрекаешь? Ты предпочла бы провести всю жизнь в тюрьме? Он умер не по моей вине. Ты не можешь взвалить на меня еще и это! Слишком простой выход…

— Выйди, немедленно.

Марианна развернулась, мебель, стены, потолок заплясали перед ней. Она вцепилась левой рукой в раковину.

— Ты на ногах не стоишь, — напомнил ей комиссар с полным спокойствием. — Так что я остаюсь. Не для того я тебя лечил, чтобы ты расколола череп о ванну.

Марианна чуть не плакала. Глубоко вздохнула, чтобы удержать слезы:

— Выйди отсюда!

— Я уже видел тебя без одежды… Я думал, ты вспомнила все.

— Есть вещи, о которых лучше забыть!

Он улыбался, скрывая боль.

Нервы — как иглы, воткнутые в тело. Марианна сейчас набросилась бы на него, будь у нее силы. Собственно, сама не зная зачем. Просто потому, что страдала. Изранены и душа, и тело. Не терпится в свою очередь причинить боль. Вернуть сторицей. Все мучения, все горе.

Монстр, очнувшийся вместе с ней, боролся, чтобы выбраться наружу.

— Хочешь помыться, да? Ванну лучше не принимать — из-за повязок. Но я мог бы скоренько сполоснуть тебя под душем, если есть такое желание…

Как он может говорить с ней в таком развязном тоне? Как ни в чем не бывало, как будто ничего не произошло.

Она схватила первое, что попалось под левую руку.

Пластмассовая мыльница полетела Фрэнку в лицо. Он успел перехватить снаряд.

— В какие игры ты играешь? — спросил он в бешенстве.

— Сказано тебе: выйди! — заорала она. — Черт, видеть не могу твою рожу!

Он схватил ее за руки, оторвал от точки опоры.

— Быстро успокоилась! Иначе и я потеряю терпение… — пригрозил он.

— Задашь мне трепку, да? Валяй, не стесняйся, вонючий коп!

Ей удалось вырваться, но она свалилась, не сделав и двух шагов. Упала тяжело. Лежа на полу, несколько оглушенная, прижимая руку к ране. Фрэнк не спешил ее поднимать.