Она медленно отступила. Вытащила пистолет.

Ни за что! Я туда ни за что не вернусь!

Они распахнули дверцы, все одновременно. Камуфляж, бронежилеты. Кепи. Автоматы. Короткоствольное оружие.

Я не хочу туда возвращаться… Вам не взять меня живой! Ни за что.

Опираясь о крышу «гольфа», она дважды выстрелила по машине жандармов, разбила ветровое стекло. Мундиры мгновенно попрятались за щиты. Она прокралась к рулю «гольфа», вставила ключ в зажигание. Повернула. Издала боевой клич. Нажала на акселератор. Поехала.

Левая нога отдыхает, когда опираешься на правую. Болид ринулся вперед, как ракета, впечатав водительницу в сидение. Она круто развернулась, поднимая облако пыли.

Шоссе блокировали с двух сторон. Осталась проселочная дорога. Которая, может быть, никуда не ведет. Тем хуже.

Марианна ринулась в неизвестность. Звон пробитого стекла. Круглое отверстие сзади. Они палили по машине без передышки. Хоть в чем-то можно с ними согласиться: они тоже не жаждали взять ее живой.

Нога на педали. Колеса скользят, жужжат пули, впиваясь в корпус машины… Потом жгучая боль в предплечье. Первый вопль.

Но нога по-прежнему на педали. Снова боль, еще более сильная. Такое впечатление, будто ее разорвало пополам. Второй вопль.

Они позади. Все время позади. «Фольксваген-гольф 16 С» набирает скорость. Приводимый в движение литрами адреналина. Лучше умереть.

Каким-то чудом Марианна добралась до небольшой асфальтированной дороги. Потом до более крупной. Она уже не управляла «гольфом». Включила четвертую скорость. И просто давила правой ногой на педаль. И дышала. Как могла.

Теплая влага истекала из ее вен, изливалась на кожу. Но ей было не до того, чтобы страдать. Змея асфальта ложилась под колеса, опасно завивалась кольцами. Они тебя догонят!.. В зеркале заднего вида угроза нарастала. Четыре машины мчатся следом. Все кончено, Марианна. Кончено.

В фургоне полицейский канал монотонно сообщал последние новости о погоне.

Продолжается преследование в районе Сент-М.-на-Л…по направлению к югу… Всем патрулям блокировать шоссе… Заложницы не оказалось на установленном месте, кто-нибудь может предоставить информацию… Всем патрулям, прием…

Фрэнк слушал, сидя на полу в задней части фургона. Устремив глаза в пустоту.

— На этот раз кранты, — сказал Лоран.

Филипп ударил ногой по дверце. Комиссар закрыл глаза. Все впустую. Вся грязь, вся кровь. Случилось худшее. Полный провал. Они убьют Марианну. Найдут досье в машине.

— Возвращаемся, — прошептал он. — Я сдаюсь.

Погоня все ближе. Впереди дорога. Стремительно мчится навстречу. Со скоростью более ста километров в час. Как в кошмарном сне. Облава длится уже слишком долго.

Марианна вдруг заметила ряд машин, стоящих прямо посередине дороги. Даниэль, я хотела сказать тебе…

Погоня продолжалась… Она повернула влево, объехала неподвижно стоящий ряд. В щепы разнесла белый с красным шлагбаум. Покатила к переезду. Тень поезда слева. Яростный гудок локомотива. Она пересекла рельсы, сломала еще один шлагбаум. Конвой в зеркале заднего вида исчез с горизонта. Вопль радости. Свора преследователей осталась позади, им перекрыл дорогу товарный поезд!

Она поехала быстрее, стуча по рулю, словно подстегивая мотор. Снова закричала. Заплакала. Чтобы немного снять стресс.

Подъехав к перекрестку, инстинктивно повернула направо. Оказалась на проселке, обсаженном деревьями. Словно в волшебной сказке. Поезд снова спас ее. В очередной раз.

Объект потерян на пути к Сент-М.-на-Л… Всем подразделениям…

Марианна припарковала машину. В месте, которое можно было бы счесть идиллическим. Она вновь нашла убежище в сердце леса. В трехстах метрах от дороги. Посреди нигде. С трудом оторвала пальцы, впившиеся в руль. Пошевелила шеей, натянутой, как тетива лука. Осмотрела футболку, пропитанную кровью. Рана в левом боку, вторая в правом предплечье. Пули прошли сквозь спинку сиденья, прежде чем разорвать ее плоть. И вонзиться в приборную доску. Уровень адреналина постепенно падал. Боль заявила свои права. Ужасная боль. Она тихонько опустилась на боковое сиденье. Увидела сквозь ветровое стекло нежную листву.

Красивая гробница.

Они молчали. Тоже потерянные. Лоран достал три пива из холодильника. Фрэнк, стоя у окна, выходившего в крошечный садик, ждал чуда. Вот Марианна появится за кованой решеткой. Филипп, простертый на канапе, не произнес ни слова с тех пор, как…

Пиво пил один Лоран. В невыносимой тишине.

Фрэнк долго колебался. Ждать Марианну в Ж.-на-М. означало подвергать себя и подчиненных опасности. Она могла попасть в руки полицейских, выдать этот адрес. Но они выпутаются. Они всегда выпутываются.

Лоран поднес банку пива Филиппу, простертому в кататонии на старой кушетке, обитой тканью. Тот отказался, помотав головой. Глаз не сводил со своих стиснутых рук.

— Выговорись, Филипп, — предложил капитан. — Облегчи душу… Это пойдет тебе на пользу, мальчик мой…

Лейтенант поднял глаза на Фрэнка, все еще стоявшего у окна, против света. Устрашающая тень. Внушительная. Сумеречный воин с неразличимым взглядом.

— Как он мог? — прошептал Филипп.

— Такой был приказ, — ответил Лоран.

Филипп помотал головой, потом подошел к неподвижной тени.

— Как ты мог это сделать? — повторил он с яростью.

Фрэнк развернулся, схватил его за грудки, припечатал к стене. Заговорил глухим, полным гнева голосом. Но орать не стал.

— Послушай меня хорошенько, Филипп… Послушай меня, потому что я никогда больше об этом не заговорю. У меня не было выбора. Вопрос стоял так: она или мы, понимаешь?

— Нет! — простонал лейтенант.

— Нет? Думаешь, если бы мы провалили операцию, нас бы оставили в живых?

Фрэнк уловил подавленные рыдания, рвавшиеся из горла лейтенанта.

— Я сделал это ради вас, — прошептал комиссар, ослабляя хватку. — Ради нас… Ради того, чтобы мы завершили миссию… И остались в живых.

Филипп поднес руку к горлу, дал волю слезам.

— Ты знаешь, что я прав, — добавил комиссар. — И знаешь также, что это самый тяжелый момент в моей жизни. И я не хочу, чтобы об этом говорили… Больше никогда, понимаешь?

Марианна открыла глаза. Первое впечатление — боль. Острие копья в животе. Еще одно — в предплечье. Она видела, как на ветру танцуют листья. В теплом сиянии солнца.

Где я?

Ее пробирала дрожь. Грыз невидимый холод.

Потом она потихоньку вступила в реальность. Снова месила грязь и кровь. Судья, секретарша, «гольф». Товарный поезд. Лес. Прокурор. Фрэнк. Даниэль.

Она выпрямилась, вскрикнув от боли. Нашла в бардачке бумажные платки, осторожно сняла футболку, которая превратилась уже в красную влажную ветошь. Разверстая рана под ребрами. Она прикрыла рану платками, прижала, стиснув зубы. Заправила футболку в брюки, чтобы платки держались. Потом проделала то же с предплечьем. Пуля вошла чуть выше локтя, задела бицепс. Правая рука парализована от плеча до запястья, но пальцы все-таки двигались.

Марианна положила пистолет на пассажирское сиденье. Сколько километров она проехала после железнодорожного переезда? Пятьдесят? Сто пятьдесят? Как узнать?

Она вышла из машины. Еле устояла на ногах. Следы пуль повсюду. Круглая дыра позади. Два стекла разбиты. Как же, проедешь тут незамеченной. Она взяла с заднего сиденья куртку, погребенную под осколками. Набросила на плечи, борясь со странным холодом, который, казалось, напустился на нее одну. Прикурила «Кэмел», попробовала пройти несколько шагов, чтобы размяться: так ведь недолго лишиться чувств.

Думай, Марианна. Мозг-то у тебя цел… Фрэнк. Надо позвонить Фрэнку. Она обшарила все карманы куртки в поисках телефона. Вдруг вспомнила, что оставила его на капоте «гольфа», когда началась погоня.

Ни телефона. Ни часов. Ни денег. Ни малейшего понятия о том, где она находится.