— Выходи, — приказала она.

— Но… Зачем? Чего вы хотите от меня?

Кларисса сняла очки. Совершенно детский взгляд. Полный ужаса: ни дать ни взять Красная Шапочка.

— Выходи, я не сделаю тебе ничего плохого…

Кларисса вылезла из «гольфа». Стояла перед Марианной, окаменев от страха. Ты не можешь отпустить ее. Она предупредит копов, скажет им, где ты… Фрэнк приедет через пятнадцать минут. Она не успеет предупредить кого бы то ни было. Мы затеряны в этой поганой дыре…

Она была в кабинете, когда ты требовала от судьи досье Шарона, да?

Марианну раздирали противоречивые чувства.

— У тебя есть дети, Кларисса?

— Да… Дочка.

— Как ее зовут?

— Жюльетта. Ей три годика… Вы собираетесь убить меня, да?

— Уматывай!

Секретарша на несколько секунд окаменела, не веря своим ушам.

— Спасайся, — повторила Марианна. — Уходи…

Кларисса стала медленно отступать, спиной вперед. По направлению к лесу.

— Беги! — крикнула Марианна. — Смывайся! Быстро!

Секретарша развернулась и припустила галопом. С невероятной скоростью. Марианна смотрела, как ее силуэт растворяется на заросшей травой дороге. Пока от нее не осталось одно воспоминание. Марианна прислонилась к машине, вытерла слезы, выступившие на этот раз от волнения.

Он собирался ее убить. Ты была права, Марианна.

Искупление. Слово звучит хорошо. И обретает смысл.

Кларисса бежала. Быстро, несмотря на городскую обувь. Чемпионка по легкой атлетике, Кларисса.

Наконец остановилась на узкой, плохо асфальтированной дорожке. Перевела дух, прислонившись к невысокой стенке. Нет, преступница не преследовала ее.

Когда сердце стало биться почти в нормальном ритме, она вытащила мобильник из внутреннего кармана пиджака. Пошла вперед. Набрала 17[926].

Странно, что эта чокнутая не додумалась отобрать у меня сотовый…

Марианна снова сверилась со временем. Тридцать пять минут. Она уже устала ждать.

Подумала, не перезвонить ли. Но может быть, стоит экономить заряд?

И еще она боялась, что Фрэнк спросит, как там заложница.

Нет, лучше потерпеть. Разумнее. Вложив ствол в кобуру, она нервно поигрывала ключами от «фольксвагена-гольф».

Время от времени машины проезжали по трассе, за фермочкой. Но фургона не видать.

Кларисса сжалась в комок на деревянной скамейке, в маленькой часовне. Всегда открытой для заблудших душ. Ей сказали не двигаться с места. Ждать жандармов или полицию. Не занимать мобильный телефон. Она все еще дрожала. Хотела сообщить близким, что ее голгофа кончилась. Муж, наверное, умирает от беспокойства… И мать тоже.

Но они приедут скоро, обещал голос по телефону.

Кларисса услышала приближающийся шум мотора. Улыбнулась изображению Господа, который взирал на нее со своей Голгофы, с высоты креста. Защищал ее. Хранил от зла.

Скрипнула тяжелая дверь. Человек вошел в часовню вместе с солнечным светом. Словно в божественном сиянии. Она встала, пошла, не чуя под собою ног.

— Кларисса Вейганд?

Она дрожала с ног до головы. Он показал трехцветное удостоверение. Она бросилась к нему в объятия.

— Все кончено, мадемуазель… Вы ранены?

— Нет… Нет… Но… Я так перепугалась!

— Я понимаю, — сочувственно проговорил полицейский. — Пройдемте.

То был посланец Бога, рыцарь, прекрасный принц. Он взял Клариссу за руку, та крепко сжала ее.

Он был такой красивый. Такой надежный. С такой нежной улыбкой. Она бы последовала за ним на край света. Ее спаситель. Конец мучениям, конец страху.

Он пристально посмотрел ей в лицо. Она утонула в глубине его глаз. У него был такой взгляд… Радужка невероятного цвета.

Его глаза, как два изумруда, искрились в полумраке часовни.

Прошло уже сорок пять минут. Не бесись, Марианна. Они вот-вот приедут… Она выкурила сигарету, присев на капот «гольфа».

Когда я стану свободной, я куплю себе такую вот тачку. Ага. Темно-серую, высший класс!

Мать твою, Фрэнк! Куда ты запропастился?

Фургон стоял на проселочной дороге. Кларисса выложила все. Единым духом. Все, что видела. Особенно слышала. Придя в себя в каморке, она слышала, как Марианна де Гревиль пытала судью, чтобы получить досье. Досье Шарона, о котором она, секретарша, ничего не знала. Правда, имя Шарон о чем-то говорило ей.

Фрэнк выслушал ее, не произнося ни слова. Лоран заглушил мотор. Комиссар раздвинул боковую дверь. Отошел, чтобы сделать звонок. Сбросил сигнал, сделал несколько шагов. Оперся о дерево. Несколько минут постоял. Потом вернулся в машину:

— Пойдемте со мной, Кларисса.

Он улыбался ей, и она встала. Дала ему руку.

— Почему мы остановились здесь?

Лоран тоже вышел. Долгих объяснений не требовалось. Он не мог оставить Фрэнка одного. Должен был пережить этот ужас вместе с ним. Филипп, тот съежился на своем сиденье.

— Почему мы остановились здесь, комиссар? — повторила Кларисса.

Несколько секунд Фрэнк пристально смотрел на нее. Столько всего она различила в его больших зеленых глазах. Тени страдания, полчища демонов. Потом изумруды засверкали всеми своими гранями. Как будто на них показались слезы.

— Что происходит? — забеспокоилась молодая женщина.

Фрэнк вынул оружие из кармана. Оружие бригадира, бывшего на посту в больнице.

— Что это… — запнулась секретарша.

Фрэнк взвел курок «триста пятьдесят седьмого», очень медленно поднял руку. Кларисса открыла рот. Тихонько отступила.

— Нет…

Фрэнк искал в себе силы. В самой глубине своего существа искал что-то, похожее на отвагу. Или на трусость. Или на чувство долга. Или на смесь того, и другого, и третьего. Ни на что не похожую смесь.

Кларисса упала к его ногам.

— Месье! Прошу вас! Не убивайте меня!

Этот голос вонзался в тело вернее скальпеля. Стоя на коленях в сухой траве, Кларисса цеплялась за его ноги. Он грубо оттолкнул ее, отступил. Чтобы не чувствовать невыносимого прикосновения. Она склонилась. Для последней молитвы. Столь же бесполезной, как все прочие. А Фрэнк на несколько секунд закрыл глаза. Чтобы уйти от этих образов. Нестерпимых.

— Нет!

Он снова открыл глаза.

— Зачем вы это делаете? Не убивайте меня!

Он выстрелил. Трижды.

Кларисса падала вперед. Пока лицо ее не коснулось земли. Еще несколько содроганий — а потом, потом все. Тело завалилось на бок.

Мертва.

Это длилось не более минуты. Это будет преследовать его до конца жизни. Он так и стоял с вытянутой рукой. Объятый неудержимой дрожью. Каменная статуя во время землетрясения.

Лоран обнял его за плечи. Опустил его руку, которой будто коснулось трупное окоченение.

— Надо забрать Марианну, — прошептал Лоран. — Да поскорее…

Но Фрэнк не мог оторвать взгляда от убитой, которая лежала у его ног. Лоран силой утащил его к фургону. Ласково говорил с ним. Старался вернуть к жизни.

Марианна так и сидела на капоте машины. Оттуда можно было разглядеть дорогу сквозь густую листву орешника. Она ждала уже час. Стало жарко, она оставила куртку на заднем сиденье. Телефон положила рядом с собой.

Они не могут меня здесь бросить… Во всяком случае, они не бросят досье. Это уж точно… А если они меня убьют? Я, по крайней мере, спасла Даниэля. Это главное.

По шоссе медленно приближалась машина. Марианна прищурилась. «Лагуна». Синяя, как у Лорана. Почему они не взяли фургон?

Она спрыгнула с капота. Машина остановилась на обочине автострады. Рокот мотора раздался с другой стороны. Марианна обернулась. Еще одна машина. Тоже синяя. С мигалкой на крыше. Потом третья остановилась поперек дороги. Марианна чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Чуть ли не слышала, как полицейские заряжают помповые ружья.