Круче всех — Марианна. Сильнее всех — Марианна.

Она начала со своих излюбленных кат, нанизывая одно на другое движения, смертоносные, но элегантные.

Прямая как игла, чуть расставив ноги, она наносила по воздуху удары невиданной мощи, при этом не сдвигаясь с места. Потом — целая последовательность ударов ногами. Прямые, боковые, круговые. Повторила всю свою науку. Весь арсенал, приспособленный для того, чтобы ломать, давить, дробить, разрубать. Разрезать потоки воздуха, потоки крови. Перемалывать кости, крошить хрящи.

Но даже после долгой демонстрации силы нервы ее все еще трепетали под кожей. Она недостаточно вымоталась.

Решила приступить к упражнениям для живота. Но ребра, еще толком не сросшиеся, моментально поставили предел. Тогда она попробовала отжимания. На этот раз возмутилось левое запястье. Она несколько раз поцеловала паркет. Пришлось отжиматься на одной руке.

В этот момент дверь отворилась. Марианна упала на пол, перед ней появились две пары ног.

— Впечатляет…

Она узнала голос комиссара, хотя и до этого определила его по обуви. Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…

— Зайдите попозже, я занята…

— Поднимайся…

Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать… Марианна встала, сделала глубокий вдох и исчезла в ванной. Ополоснула лицо, поменяла футболку, укрепилась духом и только потом вернулась в комнату.

— Для круассанов поздновато! — произнесла она голосом таким же напряженным, как и ее мышцы.

Вытерла лицо полотенцем, висевшим на спинке стула, закурила.

— Сегодня была очередь Дидье приносить тебе завтрак, — ответил Фрэнк. — Но возникло некоторое… так сказать… препятствие.

— Так что, может, вы принесете мне завтрак? — усмехнулась Марианна, дерзко глядя на них. — Сегодня воскресенье; надеюсь, меню будет на высоте…

— Ты, может, нас принимаешь за своих лакеев? — фыркнул Лоран.

— Мы, Гревили, не слишком богаты, но, по крайней мере, умеем нанимать прислугу. И откровенно говоря, я бы никогда не выбрала таких недоумков, как вы…

Копы скушали это не моргнув глазом.

— Тебе не интересно узнать, что приключилось с Дидье? — взял слово комиссар.

— Тряс-тряс себе хвост да и сломал его?

Копы на какой-то момент остолбенели. Лоран прикусил себе щеку, чтобы не рассмеяться.

— Очень забавно! — отозвался наконец Фрэнк. — Ты у нас веселая девочка! Когда не пытаешься лезть в душу, разыгрывая раскаяние…

— Мне она такой больше нравится! — признался Лоран. — По крайней мере, знаешь, с кем имеешь дело…

— Так или иначе, мне чихать на то, что случилось с тем другим кретином… Можешь пойти его утешить, если тебе угодно.

Комиссар подошел, она не сдвинулась ни на сантиметр.

— Вряд ли получится его утешить, — пробормотал он. — Дидье умер.

Марианна, ошеломленная, глядела на него.

— От смеси, которую ты ему подсыпала! — высказался начистоту Лоран.

— Не может быть! Никогда не видела, чтобы кто-то из заключенных помер от этой смеси! Это чтобы заснуть, это не убивает…

— Убивает, если у человека слабое сердце, — соврал капитан. — С Дидье как раз так и было…

— Ты, Марианна, возможно, сыпанула щедрой рукой, — продолжал Фрэнк, закуривая «Кэмел».

— Он умер от чего-то другого! Да и вообще, начхать! Пусть катится к дьяволу, я не стану плакать по копу…

— А ничего, что ты убила человека?

— Мне не впервой, — напомнила она, ужасающе сверкая глазами. — И коп у меня не первый.

— Точно, — согласился комиссар. — Ты уже убила четверых…

— Пятерых. Замочила одну заключенную несколько недель назад, этого еще нет в моем послужном списке.

Руки у нее дрожали, она их спрятала за спину. Комиссар встал прямо перед ней:

— Ты, вообще-то, права… Невелика потеря. Дидье был слабаком. Если бы он не умер, я бы сам его убил.

От его безразличного тона, от его глаз, жестких, будто схваченных коллоидным раствором, Марианну охватила болезненная дрожь.

— И все-таки то был коп… А коп, даже не семи пядей во лбу, всяко стоит больше, чем закоренелая преступница…

— Зависит от точки зрения.

— Это моя точка зрения. Ты за это заплатишь. Не хочешь подышать воздухом, Марианна? Час прогулки…

Она быстро прикинула шансы остаться в живых после этого нового испытания.

— Что ты мне сделаешь?

В горле у нее было сухо, как в пустыне Сахара летом. Фрэнк выдал ей улыбку, которая окончательно привела ее в ужас:

— Мы с ребятами об этом думали, возникали разные мысли… Лоран хотел, чтобы тебя наказали через то место, каким ты грешила, но это как-то не изящно.

— Ага, но зато приятно! Немного покувыркаться с мамзелью — это мне очень подходит…

Сердце у Марианны набухло от ужаса, живот окаменел.

— Меня это не прельщает, — подхватил Фрэнк довольно развязно. — Того гляди подцепишь какую-нибудь гадость. Как знать, чем наградили ее вертухаи на киче… У Филиппа появилась другая идея. Он хорошо относился к Дидье, надо заметить. Это объясняет злобу… Он предложил бросить тебя в ближайшую реку, связав ноги и руки… Что до меня, то у меня другой каприз. Видишь, Марианна, ты для всех нас — неиссякаемый источник вдохновения. Я вспомнил кошмарный сон, который ты мне вчера рассказывала…

Она уже едва дышала.

Лоран тоже приблизился, и она решила бежать. Оттолкнула комиссара, прыгнула на постель, метнулась в коридор с быстротой молнии. Там нос к носу столкнулась с Филиппом. Не успела среагировать, и Лоран с Фрэнком схватили ее сзади. Она раздавала удары направо и налево, вслепую. Попала кому-то в голову, кому-то — по ребрам и сумела вырваться.

Но не сделала она и трех шагов, как копы снова ее поймали. Прижали к полу, сковали запястья. Лоран без лишних церемоний поднял ее на ноги. Фрэнку попало по физиономии. Из рассеченной надбровной дуги обильно хлестала кровь. Это, должно быть, удвоит его ярость. Так или иначе, деваться некуда. Марианна спустилась по лестнице, даже не касаясь ступенек. Ее вбросили в столовую.

Фрэнк отирал кровь, струившуюся по лицу, капавшую на безупречную белую рубашку. Марианна отступила к стене, ожидая наказания и стараясь справиться со страхом.

— Ну что, ребята? — спросил комиссар. — Что решаем насчет нее?

— Поступим, как ты задумал, — сказал Филипп. — Твоя идея самая лучшая… Пусть заплатит. Это единственное, что имеет значение…

Ее снова схватили за руки, выволокли в сад. Она вспомнила могилу из своего кошмара, ощутила вкус земли во рту. Но не вымолвила ни слова. Она так и не успела обуться, и было больно идти по гравию босиком.

Они обошли дом, остановились перед металлической дверцей. Фрэнк вынул из кармана связку ключей, перепробовал несколько, пока не нашел нужный. Зловещий скрип. Раскаленный воздух вырвался из крохотной пристройки, служившей кладовкой для старых садовых инструментов. Филипп подобрал грабли и мотыги, задвинул все это подальше. Стряхнул паутину, налипшую на его рубашку поло.

— Вы засунете меня сюда? — в страхе прошептала Марианна.

— Вот твой новый приют! — объявил Фрэнк. — Твой последний приют… По крайней мере, от холода ты не умрешь, я в этом уверен! И одиночество тебе не грозит…

Она бросила взгляд на паутину, оплетавшую потолок. Насекомое вроде сколопендры с быстротой молнии метнулось прочь из этой гнусной клоаки. И окончило свой путь, раздавленное подошвой комиссара.

— Одним меньше! — издевался он. — Но их там сотни. Жаль, что ты не сможешь на них полюбоваться, поскольку окажешься в полной темноте…

Он коснулся ее голой руки кончиками пальцев. Ее передернуло от отвращения.

— Но ты их почувствуешь кожей… У тебя будет много времени, чтобы подумать о бедном Дидье…

Лоран толкал ее, она до последнего сопротивлялась, поджимая ноги.

— Прекратите! — орала она.

— Ну же, Марианна, смелее! — подбадривал капитан, затаскивая ее силком.

Снял с нее наручники, толкнул в глубину каморки, так что она отлетела к стене. Съехала на землю, но сразу же вскочила. Бросилась к двери, которая уже закрывалась. Очутилась в кромешной тьме.