Наверное, я недостаточно общался с литовцами, потому что его юмор доходил до меня плохо.

Эва, Ларс и Бритт-Мари о чем-то беседовали, но я их не слышал. Отчасти потому, что старался держать в поле зрения Бьёркенстамов и одновременно наблюдать за их приспешниками из «вольво», отчасти потому, что меня беспокоило поведение Эммы, которая вдруг сильно разволновалась. Она не была такой с той самой ночи, когда лежала у меня под кроватью и дрожала от страха.

Время приближалось к полудню, и я начинал чувствовать голод.

Я думал, что приедет Лади, с мамой Эммы или без, но, в конце концов, это было всего лишь мое предположение. Нынешнее местонахождение Якоба Бьёркенстама, равно как и его роль во всей этой истории, оставалось для меня неясным.

Тем не менее их было трое.

Нас тоже, включая меня.

Симона Пендера и Ларса Берглунда я заведомо исключил из списка бойцов.

С другой стороны, Бритт-Мари была фотографом старой школы, а я повидал их в деле. Такие прорывались сквозь любые заслоны и легко орудовали тяжеленными камерами.

Но, как я уже сказал, камеры при Бритт-Мари я не заметил.

Пожалуй, я мог бы еще рассчитывать на Эву Монссон, прошедшую курс боевых искусств в полицейской школе.

Боссе-рыбак и Дан Фрей переместились к одному из рыбных киосков по левую сторону пирса, но насколько они были готовы ввязаться в драку? Конечно, это Боссе первым пришел на помощь, когда байкеры бросили меня на гравий, но ведь за самим побоищем он предпочел наблюдать со стороны.

Эва схватилась за мобильник, прочитала эсэмэску и повернулась ко мне:

– Это от Линн. Пишет, что в больнице богатая добыча.

– А об Эмминой маме ничего не пишет?

– Нет, только это. Я ответила, но она молчит. Надеюсь, сейчас едет сюда.

– Харри, я хочу к тебе, – заныла Эмма и села ко мне на колени.

Она дрожала всем телом, я чувствовал, как бьется ее сердце.

«Тракторист» вышел на один из деревянных причалов, достал мобильник и набрал номер. Сказал что-то в трубку, оглядываясь по сторонам, и быстро завершил разговор.

Потом направился к фру Бьёркенстам.

Часы показывали двенадцать, но я не видел ни Лади, ни кого-либо другого, с кем можно было бы вести переговоры.

Зато Вивека взошла на сцену и постучала в микрофон:

– У меня всего пара слов… Ну, во-первых, добро пожаловать!

За парой слов, как бывает обычно в таких случаях, последовало еще несколько.

– Добро пожаловать в наше солнечное шведское лето! Надеюсь, вы найдете, чем развлечься на нашем празднике и что купить на нашей ярмарке. Здесь все здорово и вкусно. Будьте как дома!

На ней была темно-синяя юбка и белая блузка с наброшенной на плечи кофтой. Вивека подняла руки, приветствуя гостей. Публика зааплодировала.

Потом на сцену поднялись парень и девушка с гитарами и еще один парень с аккордеоном и заиграли «Летнюю пору», а Вивека спустилась на площадку и принялась прищелкивать пальцами, не попадая в такт, как это делают в подобных случаях начисто лишенные чувства ритма пенсионеры. Вдобавок она дергала бедрами, изображая танец.

Со стороны это смотрелось ужасно. «Летняя пора» явно не та песня, под которую следует дергать бедрами и прищелкивать пальцами.

Кроме того, всему свое время. Вивека Бьёркенстам была слишком стара для дрыганий на танцевальной площадке, да и в лучшие годы у нее были совсем другие интересы.

– Что за черт! – крикнула мне Эва. – Времени первый час.

Я пожал плечами.

Эва выглядела взволнованной.

В четырнадцать минут первого на площадку въехал белый внедорожник и медленно покатил между рядами публики.

– Это они, – сказал я.

Эва кивнула.

Трое мужчин из «вольво» тут же вернулись в свою машину. Внедорожник остановился рядом. Кто в нем сидел и сколько их было, я не видел.

Через несколько минут из внедорожника вышел Лади. Он захлопнул дверцу и остановился, оглядывая площадку.

Потом сделал несколько шагов в сторону.

На нем были голубые джинсы, легкая черная куртка поверх белой майки.

Он несколько раз сжал и разжал кулаки, словно разминаясь.

– Что мне делать? – спросил я Эву.

– А ты уверен, что это он?

– Почти.

– Тогда жди.

Мужчина, которого я знал под именем Лади, медленно отошел от машины и направился в сторону пирса.

Группа мальчишек прыгала в воду с низенькой башни маяка.

Лади заложил руки за спину и снова огляделся.

– Но с ним никого нет! – снова крикнул я Эве.

– Но и с тобой тоже, – отозвалась она.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Некоторое время мы сидели и молча наблюдали за Лади. Он был само спокойствие. Только один раз мельком взглянул на часы.

Вивека и Эдвард тоже вели себя как ни в чем не бывало. Она общалась с подругами, он все так же сидел с Бертилем Раском. У обоих в руках были бокалы.

– Что мне делать, Эва? – повторил я.

– Иди, только один.

– Но что мне ему сказать?

– Ничего, пусть говорит он.

Я взял Эмму за руку и вышел с ней на кухню. Там вовсю хлопотала молодая повариха Линда.

– Эту девочку зовут Эмма, – сказал я. – Сейчас не время объяснять, но не могли бы вы спрятать ее где-нибудь здесь. На полчаса, не больше. – Я показал в сторону кладовки.

– А-а, это, наверное, связано со вчерашней дракой? – догадалась Линда.

Она была крепкая девушка. Певучий диалект выдавал в ней уроженку одной из деревень к югу от шоссе. Линда поставила сковороду с жареной свининой на ведущее во внутренний зал окошко.

– Может быть, скоро мы это узнаем, – ответил я.

– Я присмотрю за ней, – сказала Линда.

Обняв Эмму на прощание, я вышел через заднюю дверь и побрел в сторону гавани.

Вивека Бьёркенстам все еще прищелкивала пальцами, на этот раз в такт первым аккордам песни «Иди и лови рыбу». Похоже, эта группа специализировалась на кавер-версиях «Gyllene Tider»[829].

На оборудованной под ресторан парусной лодке публика угощалась креветками. Лодка была большой, совсем как та, на которой мы с Эммой сюда приплыли, так что на борту хватало места почти всем. Повсюду были развешаны неводы и прочие рыболовные снасти, под которыми гости глушили вино из пластиковых стаканчиков. Все, кроме Бертиля Раска и Эдварда Бьёркенстама. Эти пили благородный виски из настоящей стеклянной посуды.

– Похоже, вы сегодня в ударе, – заметил я, проходя мимо Вивеки. – Рад за вас.

Она не ответила, но щелкать пальцами перестала.

Потом заметила неподалеку «тракториста» и попыталась привлечь его внимание:

– Додек!

Но Додек был занят беседой с Андрюсом. Андрюс не умел напускать на себя угрожающий вид, по крайней мере, я не мог представить его в гневе. Но Додек внимал ему с почтением и, похоже, не собирался откликаться на зов хозяйки.

– Что, Виван, трудно в наше время найти хорошую прислугу? – усмехнулся я.

Тут некая молодая женщина – намного моложе подруг Вивеки – вскочила с места:

– Фру Бьёркенстам, вам нужна помощь?

Я узнал ее, потому что давно уже положил на нее глаз. Симон Пендер говорил, что и она, и ее муж занимаются какими-то научными изысканиями в Лунде. Но что это были за изыскания, он не уточнил. Это была довольно симпатичная брюнетка с короткой стрижкой, в белых шортах чуть ниже колен, такой же белой блузе и наброшенной на плечи темно-синей куртке. Мне доводилось видеть ее и в купальнике на пляже. В пору моего детства ученые выглядели иначе. Хотя не знаю, мне мало приходилось с ними общаться. Но сейчас ее карие глаза излучали гнев. Ее муж в мгновение ока встал рядом. Он был значительно выше жены, долговязый и сухопарый, и напоминал музыкального критика времен моей молодости.

Я молчал и продолжал двигаться к пирсу.

Андрюс с Додеком куда-то пропали.

Группа мальчишек и девчонок лежала животами на мостках и ловила крабов.

Не всем по карману покупать крабов в палатках, иные вынуждены приманивать их червями и хлебным мякишем.