Тут он сообразил, что опять задумался до неприличия надолго.

Улыбнулся Лейне:

– Ладно. Не будем о колдунах. А то еще приснятся следующей ночью. Куда сегодня идем?

Девушка хмыкнула:

– Я думала, ты и не спросишь уже. А то и останешься книжку свою читать.

– Да что я, почитать не успею? – горячо заверил ее Антоло. – Делу время, а потехе час, как говорят у нас в Табале.

– Меньше болтай про Табалу! – Лейна зябко повела плечами и стрельнула глазами по сторонам, будто бы кто-то мог ее подслушать.

– Да ладно! Я только тебе, – подмигнул ей Антоло. – Так куда идем? Что мыть на этот раз будем? Эх! Стосковался я за ночь по ведрам!

Служанка вздохнула, по достоинству оценив его шутку, махнула рукой:

– Большой зал. Его светлость военный совет собирать изволят. Выходит, надобно поубираться…

– Надо так надо! – Бывший студент подхватил пустое ведро, ночевавшее в углу комнаты. Понизив голос, он поинтересовался: – А что, у его светлости много советников?

– Это мое дело, что ли? – отмахнулась Лейна. Она вообще, на взгляд табальца, слишком много жестикулировала. Прямо скажем, по-каматийски как-то… Может, в предках у Одберга имеются выходцы с юга?

– Ну, а все-таки?

– Ой, ну не знаю я… Капитан стражи, капитан латников, капитан крепости… Мало ли кто еще? Ах, да! Барон этот приезжий будет обязательно. Уж не для него ли все надраивают?

Антоло вежливо пропустил девушку вперед в дверях. Спросил вдогонку:

– А что из себя представляет барон? Ты его часто видела?

Лейна остановилась. Снова повела глазами по сторонам. Внезапно осипшим голосом тихонько проговорила:

– Видеть видела. Даже говорила с ним… Только лучше бы мне век от него подальше быть.

– А что так? Видел я его. Дворянин как дворянин…

– А ты в глаза ему заглядывал?

– Нет. Он мне что, невеста, что ли?

– Вот заглянул бы разок…

– Еще чего! – покачал головой парень. И добавил: – А ты заглядывала?

– Заглядывала, – обреченно кивнула Лейна. – Хотя, если честно, это он мне заглядывал… Подходил, разговоры разговаривал, о наследнике выспрашивал…

– О наследнике? – Антоло встрепенулся. Как он мог забыть? Мальчик! Мальчик в шитом серебряной нитью камзольчике! Со старинным, покрытым благородной чернью медальоном, который вместе с кордом в ножнах и отличал его от самых обыкновенных мальчишек, которых просто пруд пруди в любом городе или деревне от северных пустошей до Ласкового моря. – Помню, помню. Хороший малыш. Шустрый и не злопамятный.

– Это его светлость Халльберн, а не малыш! – Девушка топнула ногой. – Хотя сердце у него и впрямь золотое. Зла не держит, не подличает… Жаль, граф Вильяф его не любит.

– Как это не любит? – поразился Антоло.

– Да вот так… Не любит, и все тут…

– Не может быть! – Табалец искренне недоумевал. Ну, не укладывалось у него в голове, как это отец может не любить собственного сына. – Он ему родной?

– Да уж не усыновленный… – едко ответила Лейна.

– Но как же тогда?..

– Откуда я знаю? – Девушка остановилась и по привычке уперла кулаки в бока. Правда, голоса она не повышала – видно, строго с шумом во дворце ландграфа. Или за лишнее словцо можно в подземелье угодить?

– Что вы все ко мне пристали? – продолжала она звенящим шепотом. – Я что, ландграфу ближняя родственница? Или он у меня совета спрашивает, кого ему любить, а кого нет?

– Тише, – Антоло примирительно коснулся ее локтя. – Не бери близко к сердцу. Чего я такого спросил? Пустое любопытство.

Он лукавил. Хотя и старался не подавать виду. Припомнив о наследнике Медрена, бывший студент не мог не восстановить в памяти те ощущения, которые испытал, невзначай прикоснувшись к плечу мальчика. Зуд, словно под кожей поселились кусачие лесные муравьи. Озноб. Головокружение, как у худосочной дворянской дочки, вышедшей в полдень прогуляться без зонтика. То же, но в гораздо меньшей степени Антоло чувствовал всякий раз, когда оказывался рядом с Кирсьеном и уж тем более когда они невзначай сталкивались.

Объяснение могло быть лишь одно.

Наследник Медрена обладает очень сильными магическими способностями. Настолько сильными, что даже Тельмар Мудрый, кажущийся большинству сасандрийцев недосягаемым в чародейском могуществе, был бы посрамлен в магическом поединке. Впрочем, тридцать семь лет тому назад Великий Круг чародеев Сасандры пожертвовал собой во имя спасения народа империи от бубонной чумы. С тех пор время сильных волшебников миновало. Но неужели не навсегда?

– Значит, барон, говоришь? О наследнике выспрашивал… – Антоло поверил девушке сразу и безоговорочно. В конце концов, он сам видел загадочного гостя ландграфа Медренского в схватке. Насадить на корд такого мастера фехтования, как Мелкий, не каждому дано. Но про взгляд ни Кир, ни Мудрец, ни сам кондотьер, побывавшие в плену у ландграфа и видевшие барона вблизи, не упоминали. Чаще называлась его кличка. Змеиный Язык, а на языке дроу – Н’атээр-Тьян’ге. Похоже, господин барон тот еще проныра и такими понятиями, как «честь» и «совесть», не обременен. – Ну-ну… Как зовут его?

Девушка пожала плечами:

– Знатные господа служанкам не представляются. – Но потом все же снизошла до ответа. – Фальм. Барон Фальм. Говор у него не наш. Пришепетывает вроде как. Будто пчела жужжит.

– А что он про наследника спрашивал?

– Опять тебя любопытство разбирает? – Лейна повернулась и неспешно пошла по коридору – разговоры разговорами, а работать надо. Болтунов и лентяев никто во дворце держать не будет.

– Не то чтобы очень, но… – Антоло замялся. Не станешь же ей объяснять, зачем пробирался в Медрен, что хочет выяснить. Во-первых, не ее ума дело – дочке булочника военных хитростей не понять. А во-вторых, меньше знаешь – крепче спишь: секрет можно выболтать даже случайно. Но если и правда секрет необычайной стойкости защитников Медрена кроется в худеньком мальчике двенадцати лет от роду? Догадывается ли об этом ландграф или пользуется способностями сына по наитию? Одно лишь то, что таинственный барон Фальм заинтересовался наследником Медрена, говорит о многом…

– Да ладно тебе! Как есть, так и говори.

– Ну, любопытно, конечно…

Лейна неожиданно ойкнула и остановилась. Антоло врезался ей в спину, выругавшись про себя: тоже мне, нашла место для глупого баловства! Но, подняв глаза, он понял, что поторопился с выводами. Неширокий коридор перегораживала плотная высокая фигура. Загорелое дочерна лицо и наголо обритая голова.

Джакомо-Череп. Бывший кондотьер, а нынче главный телохранитель его светлости ландграфа Медренского. Темнота не давала возможности разглядеть лицо бритоголового, но табалец знал – чуть ниже левой скулы щека Джакомо перечеркнута начавшим заживать рубцом. Каким уж чудом студенту удалось достать опытнейшего бойца? Наверное, виной тому была свалка и неразбериха. Признаться честно, Антоло тоже досталось хорошенько – ребра болели еще дней пять, да и челюсть ворочалась с большим трудом, отзываясь острой болью при каждом зевке.

Ой, как плохо… Уж на кого Антоло хотел бы наткнуться в последнюю очередь, так это на Черепа. Уж лучше барон Фальм. Хотя… Может, все-таки Джакомо его не запомнил? Горячка боя, десятки сменяющихся перед глазами лиц…

Так! Сейчас нужно поклониться. Подобострастно, подобострастно… Согнуть хребет, как перед главным благодетелем, а потом, не поднимая глаз, проскочить мимо – и больше желательно на глаза наемнику не попадаться.

Сказано – сделано…

Антоло ссутулил плечи, глядя в пол, забормотал невразумительно:

– Прощения просим, господин хороший, из Заовражья мы… Людишки жалкие…

Парень успел уловить движение воздуха, обдавшее легким ветерком щеку, а потом левый глаз взорвался огненной вспышкой. Ноги оторвались от пола и почему-то задрались вверх. Лопатки впечатались в жесткий пол так, что дыхание остановилось.

Несколько мгновений он лежал на спине, беспомощно разевая рот, словно выброшенный на песчаный берег карась. Что случилось? Почему он упал?