И вот именно в этот миг моя стрела с дробящим чмоканьем врезалась в череп убийцы, как раз туда, куда я и метил — прямо в глаз Лосдрауга. Эльф рухнул на землю, заваливая с собой и девушку. Ватгиль, подскочив к ним, ногой выбил нож из рук умиравшего, рывком поднял девушку, прижал ее к себе.

Не спеша я вышел из-за кустов и направился к влюбленной паре, не забыв на всякий случай снова зарядить лук. Оз и Пинвол уже стояли около них, я молча встал рядом.

Посреди зеленой поляны, обезображенной кровью и трупами, на которые уже садились зеленые мухи, среди запаха смерти, под священным оком стояла сама Любовь.

Он держал ее в своих объятиях, крепко прижимая к себе. Слезы радости текли по щекам изгоя, смешиваясь с кровью любимой. Весь мир перестал существовать для него, кроме того маленького пространства, где царили нежность и конец разлуки.

— Йавиэвэн, Йавиэвэн… — шептали губы, когда они касались любимого лица. — Йавиэвэн! — пело его сердце.

Эльфийка смотрела на него глазами, в которых бродил туман любви. Он схватил ее за руки, стал целовать их и прижимать к своим щекам.

— Йавиэвэн, любимая, — сердце эльфа готово было разорваться, — скажи, скажи что-нибудь! — Ватгиль просто задыхался от нахлынувших на него чувств. — Родная, милая, скажи что-нибудь, не молчи…

Прекрасная Йавиэвэн молчала, глядя в глаза возлюбленного. Ее грудь тяжело вздымалась, глаза блестели. Она обвела нашу компанию мутным взглядом, коралловые уста разомкнулись, и мы услышали голос ватау — птицы любви, поющей только один раз в своей жизни:

— Вау! Какие мальчики!..

Когда надышавшуюся фалом Йавиэвэн наконец откачали, когда Ватгиль вернулся к нам из истерики, а Пинвол перестал ржать, как лошадь, Большой Оз спросил:

— Так нам нальют или где?

Гуляли на свадьбе эльфов недели две. Пиво, эль и вино лились рекой. Два примирившихся клана, поняв, в чем суть да дело, быстренько добили остатки орков и гоблинов (вот где Оз отвел э-э-э… душу!) и радовались жизни напропалую. Короче, к концу гулянки были вынуждены объявить еще о нескольких свадьбах.

Больше всего на этом пиршестве оторвались я и Оз. Если я пил много и раза четыре терял и находил себя только под вечер следующего дня, то что можно было сказать о тролле, глотка которого была предназначена природой специально для питья.

Ладно, все это было! Но прошло… Праздник кончился. Ватгиль с головой окунулся в дела племени и семейного быта. Пинвол, став правой рукой вождя, носился как угорелый между кланами, помогая Ватгилю разрешить старые обиды и т. д. Большой Оз в последний день свадьбы так укушался (и это не считая того, что было выпито до этого), что не мог подняться целую неделю.

После очередной неудачной попытки привести тролля обратно в наш мир за час до отъезда я пришел к Ватгилю. Молодой вождь был полон забот, но меня таки принял.

— О Лукка, друг мой и друг эльфов! Что хочешь от меня и племени лесного? — закатил он речугу в духе этикета вождя эльфов.

— Да я это… — почесал я затылок, не зная, как понятнее объяснить вождю свои тревоги. — В общем, у меня это… просьба.

— Проси, что хочешь, ибо нет тебе отказа. Ведь эльфам помог ты войну закончить.

Его говор, в смысле наречие, потихоньку начал выводить меня из себя.

— Ватгиль, ты можешь без этих… ну, говорить нормально, а?

Эльф стрельнул глазами — нет ли кого — и продолжил:

— Лукка, у тебя проблемы? Что надо сделать? Говори.

— Уф, — выдохнул я с облегчением. — А что говорить?! Я сейчас уезжаю, а мой дружок тролль до сих пор пьян.

Ватгиль улыбнулся.

— Я тебя хочу попросить. Когда он проспится, ты это, отправь его домой.

— Это есть вся твоя просьба? Я вздохнул:

— Ватгиль, проводи его домой. Так будет лучше для всех нас.

Эльф встал со своего кресла из резного дуба, подошел ко мне, обнял за плечи.

— Друг мой, для тебя и за тебя я готов сделать все, что угодно, а уж о такой мелочи я даже говорить не хочу!

— Ватгиль, прошу тебя, сделай это точь-в-точь, как я сказал, и, что самое главное, — не ради меня.

— А ради кого же? — удивился вождь.

— Ради безопасности окружающего мира. — У эльфа отвисла челюсть.

В шатер вошел Пинвол и еще пара эльфов, Ватгиль сразу же переключился на вождевский диалект:

— И будет просьба твоя, о тролль, законом для меня. И знай, прошу тебя, что где бы ни был ты, скажи только слово, дай только знак, и я приду к тебе и в радости, и в горе. Тому даю я слово. Слово эльфа и — вождя, и ныне, и присно, и во веки веков… — Самое последнее слово я не разобрал.

По первому снегу я приехал в Мериден. Без всяких происшествий и только с одной остановкой в «Южном Тракте».

Когда мои лошадки наконец-то остановились у дома Айдо, вокруг царила настоящая зима.

Ильд-Ми с учителем, голые по пояс, упражнялись в прыжках и увертках, когда я вошел на территорию школы. Первое, что сразу бросилось в глаза, так это то, как медленно они двигались и та неподдельная радость, с которой они меня встретили.

За обедом я поделился впечатлениями о свадьбе, выделяя, по настоянию Айдо, те места, где его ученик пользовался умениями, приобретенными в школе.

— Так, значит, Ватгиль вернул свое… — задумчиво протянул старик за чашкой бурды, названной зеленым чаем. — Это хорошо… хорошо… — Учитель долго еще что-то думал, а затем выдал: — Ну, что ж, Лукка. Сегодня ты спишь, а завтра мы начнем.

И началось. До середины зимы Айдо натаскивал меня, как собаку. Мечом драться я так и не научился, а вот боевой топор, шест и лук! Если до этого я мог надеяться только на зоркость и силу (не считая азов, связанных с шестом), то уже через месяц мог спокойно, правда при полном безветрии, всадить одну стрелу в другую, а имея в руках топор и ничего больше, помахаться сразу с несколькими супротивниками.

Драться голыми руками Айдо меня, конечно, пытался учить, но, увы, бесполезно. Мне все как-то не удавались эти прыжки, увертки, хитрые удары. Правда, учитель обнадежил меня, сказав, что «за всего ничего — года так за три-четыре — смог бы слепить из меня приличного бойца, но, имея то, что есть — силу и быстроту, уже сейчас я мог выступать на каком-нибудь юношеском турнире». Он даже хотел воплотить эту идею в жизнь, но тут за мной приехал мастер Скорпо.

— Рад видеть тебя живым и здоровым, парень! — Колдун, как всегда, криво улыбался. — Надеюсь, ты по мне уже соскучился, хе-хе-хе!

Я готов был поклясться, что маг немного того, на поддаче.

— Ладно, собирай свои манатки. Я быстренько поговорю с Айдо, и в путь. — Глаза мага нездорово блестели. — Нас ждут великие дела.

Ильд-Ми со мной попрощался довольно сухо. За время моего пребывания в обучении я так и не нашел с ним общего языка. Учитель на прощание посетовал, что «вот, все его ученики разбегаются, но он тешится надеждой, что когда-нибудь снова сможет заехать мне пяткой в лоб во время учебного боя». Ну что здесь можно сказать? Воистину душевный старик! Мне тоже было жаль с ним расставаться!

Когда до Заблудшего Леса оставалось два дня пути, мастер Скорпо, до этого дремавший всю дорогу, проснулся и объявил, что нам надо срочно поворачивать в сторону Уилтавана — столицы Бревтона. Я не стал спорить и повернул. Но опять же, когда до Уилтавана осталось всего полдня тряски, Скорпо снова проснулся и с пеной у рта велел править в обход города на север, пока не доедем до деревушки с названием Ре-пьевый Куст. После дачи указаний маг снова завалился храпеть. На следующий день мы уткнулись в ту самую деревню.

Дело было уже к вечеру. Местные жители встретили нас очень прохладно, лишь увидев Скорпо, не произнеся ни слова, ткнули пальцем в сторону холма за околицей поселения. Я, пожав плечами, повернул повозку в указанную сторону. Оказывается, нас там ждали.

Едва только мы подъехали к подножию холма, как нам навстречу молча вылезла пара северных эльфов с луками наперевес. Складывалось впечатление, что вокруг вообще все заткнулось, онемело. Вон птички и те не поют, даже лошади фыркать перестали. Я решил не нарушать обычая и тоже помолчать, как говорится, хором.