Глухой удар в груди вернул его в хижину. Калина сполз на землю, чувствуя, как из носа потекли теплые липкие струйки.

«Староват ты уже для таких дел… староват…» — вытирая рукавом кровь, запрокинул он голову назад.

«Твое время прошло… — услышал он злорадный шепот, — не мешай другим, старик… не мешай… проживешь дольше».

— А сам-то не надорвешься, сынок? — прошамкал Калина вслух, зная: кому надо, тот его слышит — хреновое дело затеял, непутевое…

«Тебе-то что?..» — прошелестело сквозняком над головой.

— Рано тебе еще, дурашка, в такие игры играть, — довольно улыбнулся ведун, — смотри, как бы еще попку не надрали.

«Ты, что ли?»

— Зачем? Сам себя обслужишь. Ты хоть у кого тренировался-то, неуч?

Но ответа не было… чужой разум покинул хижину, вернувшись туда, где его так неучтиво потревожили, оторвав от дела.

«Ох, и непотребные нынче дела творятся, — покачал головой старик, — что-то будет».

Сестра Оруна очнулась, когда она чуть было не нажала на рычаг, который включал сложный механизм подъема-спуска моста.

— Что я делаю?! Всех чуть не поугробила! Ох, да прости ты меня, грешную, Господи, — перекрестилась она, — чтой-то я нынче совсем не такая… — отправилась она обратно к столу с незатейливым обедом — «стражам ворот» еду приносили прямо в башню.

Не без злорадства взглянув в окно, за которым на безопасном расстоянии толпились вражеские солдаты и орки, монахиня поудобнее примостилась на табурете, взявши с развернутого платка еще теплую печеную картофелину.

Не спеша очистив шкурку, она аккуратно разломила, стараясь не ронять, драгоценные крошки, поднесла половинку ко рту.

Вкуса она не почувствовала… руки, как и все тело, стали ватными и чужими. «Встань и иди…» — снова скомандовал ей голос. Монахиня так и встала-с непрожеванным куском во рту.

«Опусти мост. Подними решетку», — настойчиво билось у нее в голове. На негнущихся ногах Оруна подошла к рычагам, неуверенно взявшись за один из них.

«Быстрее!»

Рычаг следовало приводить в действие не торопясь, плавно, чтобы старый, двести лет не ремонтированный механизм не дал сбоя, а еще того хуже, сломался.

Резкий рывок — и внизу, под стенами монастыря, из сосуда в сосуд хлынула вода, заскрипели многочисленные цепи и блоки.

Безвольная женская рука нажала следом на другой рычаг, как и велел сделать голос невидимого повелителя.

Система механизмов не была предусмотрена для одновременного опускания моста и поднятия решетки. Это делалось последовательно, но ни в коем случае не сразу! Скрежет цепей смешался с хлопком разорвавшегося ведущего блока. Башня заходила ходуном, как это бывает при землетрясении.

Монашку сбило с ног, бросая на многочисленные рычаги. Кусок недоеденной картофелины целиком застрял в горле женщины, не давая дышать. Сестру Оруну выгнуло дугой, и, застилая свет факелов, из глаз брызнули слезы.

Чуть было не погибнув за компанию со «стражами ворот», обессиленный Яра завалился на траву, давясь кашлем, словно чужой кусок был в его горле.

— Господин, господин! — Чьи-то руки подхватили его.

— Вперед!.. — просипел Регард, выплевывая на землю кровь.

— Вперед, остолопы! — проорал Михаэль, не оставляя своего молодого господина.

— Орхсс! Грет хараг ау! — махнул секирой Вепрь.

— Солдаты, вперед!

— У меня получилось, да?.. получилось? — У Яры зуб на зуб не попадал, он дрожал, пытаясь хоть что-то рассмотреть в мгновенно нахлынувшей тьме.

— Да, господин. Мост упал, как вы и говорили. Правда, решетка застряла на половине, но наши уже ворвались в монастырь. Чем я могу вам помочь?

— Дай воды и… — Регард попытался привстать на локтях, — и не оставляй меня.

Башню ворот затрясло так, что из стен в разные стороны полетели камни.

— Кто-нибудь! В башню! — взвилась настоятельница.

— Поздно, — спокойно выдохнул Айдо и уже громко, на весь двор прокричал. — К бою!

— Как же это… — вытянулось у Вакары лицо при виде резко поползшей вверх решетки.

— Потом объясню, — Ильд-Ми обнажил мечи, — ты мне, главное, напомни.

Переглянувшись, Асама с Рысью одновременно вскинули луки.

— Если выберемся живыми, я напьюсь, — шепнул Заика на ухо наемнице.

— Ты же не пьешь, — Марга заметно волновалась.

— Но я еще и не выбрался!

Грохот упавшего моста, отразившись от стен, волной прошел по головам воинов и женщин.

— Господи! Да что ж это?! За что?!! — заголосила одна.

— Призовем Господа на защиту нашу, — подхватила другая сестра, бросая новенькое копье и уверенно затягивая псалом. — Защиту просим у тебя, Отец Небесный, царь мира и…

— Оружие поднять! Молиться молча, про себя! Дуры, вам что, жить надоело?!! — пинками поднимая молящихся с колен, командовала мать Элизабет. — Гнилой перец вам в…

Башня задрожала, теряя камни и черепицу с крыши.

— Ну, вы, матушка, даете… — с восхищением качнул головой Куп, в свою очередь вскидывая лук. — Что у вас там в башне такого? Не фэл случайно? Кладка выдержит?

— Только отремонтировали, должна… — вытаращила глаза монахиня, глядя, как у самой земли рассыпается цельный кусок стены. В том самом месте, где за огромными камнями прятались хитроумные сложные механизмы и резервуары, построенные гномами из далекого Науга. Раздался такой скрежет и грохот, что все, кто был рядом, отступили дальше во двор.

— … твою мать! Ведь только отремонтировали! — чуть не плача, хлопнула себя по бокам настоятельница, видя, как рушится башня, разбрасывая в стороны огромные валуны.

В надвигающихся вечерних сумерках из клубов пыли с режущим душу визгом во двор врывались орки.

— Давай! — гаркнул Куп, и одновременно три стрелы слетели навстречу непрошеным гостям.

Какие из монашек солдаты?.. Не чета тем, кто всю жизнь колесил по дорогам Восьмой грани кристалла, зарабатывая себе на жизнь мечом и войной.

Люди и эльфы в одно мгновение оказались отрезанными от монашек. Орки, предвкушая легкую добычу, накинулись на женщин, сея вокруг себя смерть. Напор возрастал. Монахини, кто с проклятием, а кто с именем Господа на устах падали сраженными на камни монастырского двора.

Став спиной к спине, наемники и воины королевы сеяли смерть вокруг себя, шаг за шагом продвигаясь к обреченным женщинам.

Мастер Айдо бился, как никогда, выкладываясь, пуская в ход все свое умение и опыт. Но все же силы были неравны… План старого бор-Ота — заманить мятежников к стенам неприступного монастыря и захватить в плен человека, создавшего так много проблем возрождавшемуся королевству, — оборачивался полным крахом.

Впервые за много лет Айдо запаниковал, когда следом за свинорылыми во двор вошли гвардейцы, отрекшиеся от своей королевы. И не просто вошли, а, вернув мечи в ножны, вскинули арбалеты и луки. «Вот жакхе! Как щенят перебьют! И сделать ничего нельзя… Жаль…. Лукка со своей зазнобой так и не объяснился». — Бор-От, отчаянно вращая мечом, под прикрытием верного ученика пошел, может быть, в последнюю свою атаку.

Мы с Дуди не стали долго морочить себе головы. Когда хрюшки, а следом и солдатики скрылись в дыре полуразрушенных ворот, мы, не суетясь, вышли из-за сосен прямиком к той парочке, что так противно обнималась.

Между нами оставалось шагов так десять-двадцать, когда Михаэль поднял башку и, узрев нас, отшвырнул в сторону своего хозяина и, всем видом показывая, что он здесь случайно, бросился наутек в сторону гор.

Дуди, почувствовав вкус этакого, кинулся за ним, размахивая двуручной железкой, которую подарила ему мамуля. Судя по тому, что расстояние между ними не увеличивалось, но и не уменьшалось, я понял, что братец возжелал пошалить… Как на Празднике Весны.

Пока тролль соревновался в беге, я склонился к еле дышащему, но пока еще живому врагу.

— Кто здесь? — выпуская изрядную порцию крови и пены, спросил он.

— Я! — простенько и понятненько ответил я, присаживаясь рядышком.