– Не может быть!

– Еще как может. Нет, ну что за слепота куриная! Девка за него жизнь отдать готова, а он – «не может быть».

– Да она ж еще ребенок неразумный…

– Ребенок! Сам ты ребенок. Все мужчины – дети. Только игрушки у них взрослые. У кого клинки, у кого чародейство, у кого кузница либо столярка. Погляди на Вейте. Она, может, на два-три года Гелки старше, а ее уже замуж пристраивали. Сущий с тобой, Молчун! Не моя забота. Сам решай. Ты человек образованный, волшебные науки превзошел. Мое дело маленькое – предупредила, и ладно. Как тот петух. Прокукарекал, а там хоть не рассветай.

За разговорами, которые повергли меня почти в ужас, мы едва не пропустили появление новых действующих лиц. Хорошо еще, что «речные ястребы» не дремали.

– К оружию! Готовсь!

Крики дозорных заставили меня поднять голову.

Вот это да!

Едва челюсть не отпала.

На стрежне Ауд Мора, осторожно шевеля веслами, из тумана выплывал корабль.

Он имел некоторое сходство с лодьями арданской речной стражи – «речных ястребов» Брохана Крыло Чайки. Длинное узкое «тело» из плотно пригнанных друг к другу досок, высокие – в два человеческих роста – штевни: задний изукрашен резьбой наподобие рыбьего хвоста, передний представлял из себя голову зверя, о каком мне приходилось только читать в старинных хрониках. Голова клювастая, по бокам выпуклые круглые глаза, а над маковкой торчат уши – не уши, плюмажи – не плюмажи, а скорее всего, пучки перьев или волос. Грифон, надо полагать…

Да это же корабль из моего сна!

Перворожденные… Значит, и правда я способен не только видеть прошлое, но и предугадывать будущее?

Борта грифоноголового корабля увешаны щитами. Яркими, приковывающими взгляд. Особенно в осенней серости утра над Ауд Мором. Шестнадцать пар. Каждый, как капелька, срывающаяся с сосульки, но остряком вниз. Паруса не видно. Должно быть, мачта уложена вдоль палубы, ветра-то все равно нет.

Рядом с головой грифона застыл старик сид. Такой же белоголовый, как и погибший в пещерах Этлен. Видно, не одну тысячу лет прожил. На глазах – вышитая повязка. Очень может статься, с нашей Красной Лошади самоцветы. Ишь, как переливаются, а солнца-то почти нет.

Узкие лопасти весел загребали воду почти беззвучно. Потому-то подобрались сиды вплотную, и никто их не заметил.

Тут я вспомнил, что говорил Сотник о перворожденном, погибшем на улицах Фан-Белла, – Улад из дружины ярла Мак Тетбы. Если это те самые сиды, а вряд ли несколько кораблей занесло недобрым ветром так далеко от Облачного кряжа, то и феанни Мак Кехта не заставит себя ждать, появится.

На моих глазах перворожденные подняли весла. Грифоноголовый корабль замедлил ход, но не остановился полностью. Он приближался бесшумно, а потому казался вдвое страшнее. На мой неопытный взгляд, по крайней мере.

– Остроухие? – удивленно воскликнула Бейона.

По палубе «Волчка» забегали невесть откуда появившиеся матросы. Где они до этого прятались? Не иначе, в трюме. Кто-то тащил арбалет, кто-то вооружался длинными баграми.

– Луки к бою! – зычно проорали на лодье речников.

Ну вот. Сейчас сцепятся. Почему сиды и люди, как только видят друг друга, так и норовят глотку перерезать? Неужели нельзя договориться по-хорошему? Ведь в глубине души, я уверен, мира все хотят. И смертные, и бессмертные. Вот Мак Кехту взять, к примеру, какая заядлая была врагиня рода человеческого, а не возражала Пяту Силы на место вернуть.

Настороженный, как охотничий пес, почуявший дичь, выскочил из надстройки Сотник. Что-то прошептал одними губами. По-моему, выругался.

Сиды атаковать не спешили. Видно, не ожидали на целых три лодьи «речных ястребов» напороться. Однако отваги им не занимать. Слепой, безудержной и губительной.

– Баас салэх! – долетели слова старшей речи.

Яснее некуда – «смерть людям».

– Что это они? – шепнула Бейона.

– Что, что… Убить нас хотят, – ответил я, одновременно радуясь, что Гелка не додумалась на палубу выбежать, и сетуя, что без нее мне Сила недоступна. Эх, прикрыться бы Щитом Воздуха!

– Стойте! – Глан вспрыгнул на фальшборт, придерживаясь левой рукой за ванты – толстые веревки, удерживающие мачту. – Молчун, сюда иди! Переводить будешь.

Я послушно подбежал. Крикнул, срывая горло:

– Фан! Фан, уэсэл ши! Стойте! Стойте, благородные сиды!

В просветах между ярко окрашенными щитами мелькали суровые, сосредоточенные лица. Вперед высунулись гнутые рога самострелов.

Речники подняли луки.

Сейчас хватит одного резкого движения, и полетят стрелы, бельты, дротики. Прольется кровь, и с таким трудом начавшее зарождаться взаимное доверие людей и перворожденных разлетится вдребезги. А разбитый кувшин, как известно, обратно не слепить.

– Скажи, что Пята Силы у нас, – быстро проговорил Сотник.

– Уэсэл ши! – прокричал я, незаметно касаясь закрепленного на поясе мешочка с древним артефактом – потемневшим, отполированным корнем. Все никак не мог привыкнуть, что он снова у меня. – Благородные сиды! М’акэн Н’арт эр мид. Пята Силы у нас. Аат’ Мак Кехта? Где Мак Кехта? – добавил уже от себя.

За спиной прокатился встревоженный шепоток матросов Мария: «Мак Кехта… Мак Кехта? Мак Кехта!» Да, о феанни люди слышали мало хорошего. Хорошо бы воины сдержали порыв. А то еще кинутся в драку. Потом и договариваться не с кем будет, а я все же надеялся уладить недоразумение мирным путем.

Слепой сид буркнул что-то вполголоса – нам не расслышать. Щит слева от него опустился, и я увидел нахмуренное лицо феанни. Золотистые волосы не прикрывал ни подшлемник, ни так любимый ею койф.

– Та эньшо, Эшт. Я здесь, Молчун.

– М’акэн Н’арт эр мид, феанни. Пята Силы у нас, госпожа.

Она кивнула. Во время разговора сидский корабль продолжал скользить по ручной глади и был уже совсем близко от нас. Я различал каждую завитушку узора на повязке Мак Тетбы, каждое колечко на вороненой кольчуге Мак Кехты, каждый….

Ярл негромко проговорил:

– Ахэн’ эр иэд, аат’ Улад. Спроси у них, где Улад.

– Шо салэх тиг мид кан’т. Этот человек понимает нашу речь, – серьезно ответила феанни, указывая на меня.

– Сэ мюр’т, феанн, – ответил я. – Он умер, господин.

– Я предупреждал, – веско добавил Сотник. Он говорил по-нашему, не рассчитывая на перевод. Но мы-то знали, что Мак Кехта прекрасно понимает человеческую речь – «салэх кан’т». – Мне нужно было идти одному.

– Шив’ д’имаа орм ме, К’еедел, – негромко произнес Мак Тетба. – Ты разочаровал меня, Сотник.

– Я не навязывался, – дернул усом пригорянин. – Не переводи.

– Да я и не собирался, – шепнул я. – Не так-то много слов я знаю сидских.

– Что будем делать? – поинтересовалась Бейона. Она давно уже стояла позади меня. Слушала нашу «милую» беседу.

Я пожал плечами. Что тут ответишь. Конечно, сила на нашей стороне, то есть на стороне людей. Но если дело дойдет до схватки, перворожденные уполовинят число речников. К чему бессмысленные жертвы?

– Гелку позови, – тихонько попросил я, а в голос, стараясь выиграть время, сказал: – Мы вернем Пяту Силы на алтарь, феанни. Только это – главное. Остальное – суета.

Мак Кехта, встав на цыпочки, что-то быстро заговорила на ухо ярлу. Что, что она ему шепчет?

Мак Тетба сердито тряхнул снежно-белой челкой:

– М’акэн Н’арт ках эр Уэсэл-Клох-Балэ. Пята Силы должна быть в Уэсэл-Клох-Балэ. Шив’ трод’ орд филиден, Фиал? Ты оспоришь решение филидов, Фиал?

Упорный старик. Упорный. Он допросится, что «речные ястребы» устанут держать оружие на изготовку и захотят пустить его в ход.

Феанни явно не разделяла мнения старшего соотечественника по поводу того, где именно должен находиться артефакт. Она продолжала яростно шептать. Даже кулачки сжала от гнева. Перворожденные уже начали оглядываться на нее. Жаль, что мне не слышно…

И тут моей руки коснулись прохладные пальцы Гелки.

Сила!

Какое все же замечательное чувство. Сразу хочется сделать что-нибудь великое, запоминающееся, вечное.